Глава 3, большая и триллерная

[daisyo]

Название: Перезагрузка
Автор: ДайСё
Бета: самобеттинг
Жанр: приключения, элементы юмора
Персонажи: пока что неизвестный персонаж
Рейтинг: PG
Размещение: только с предоставлением ссылки на куда утырили
Предупреждение: суровый ООС и АУ.

спойлер!

Таймтревел. Канон выкурен через вукипедию. Обоснуй сдох еще в Столетнюю Тьму, стух, восстал призраком, был похоронен в гробнице на Коррибане и упокоен амнезийным Реваном три раза подряд. По местности бродят табуны роялей с красивыми оленьими глазами, наигрывая имперский марш. Получается мелодично: они же все-таки рояли. На кнопке "сделать хорошо" лежит выразительный кирпич.
Дискламер: Звездные Войны принадлежат Лукасу! А мы просто хотим, чтобы всем было хорошо.
Комментарий: дорогие участники вот этого обсуждения, успевшие прочитать непотертые комментарии! Не палите личность главгероя перед остальными, прячьте ее под спойлер)) Мы в курсе, что все и так догадаются, но пусть они мучаются сами. Ибо мучения на Темную Сторону ведут!

Глава 1.
Глава 2.

Глава 3.

Глава 3.
Человек был недоволен. Врач с ученицей приходили еще два раза, но их короткие разговоры не дали почти никаких сведений. То, что его выздоровление идет нормально, не считается, он и сам видел: стало легче двигаться, боль в груди и в руке меньше стесняла движения. Девушка подтвердила его чуждость этим разумным: она все так же боялась его, это звучало в голосе. Еще он услышал несколько незнакомых медицинских терминов, никак не отозвавшихся в памяти, и узнал, что ему регулярно что-то вводят в кровь. Врач делал это в предпоследний визит.
«Итак, единственный вывод, который мы имеем из их посещений, - то, что лечебные техники светлых для темных болезненны. Потому что я испытываю боль каждый раз, когда врач их применяет. Вывод недостоверен, так как полезные процедуры вообще часто неприятны».
Он медленно кружил по палате, пытаясь размять непослушное тело. Уже получалось нормально ходить, не держась за стены и не шатаясь от любого неловкого взмаха рукой, но этого было мало. Бежать нужно было очень быстро. Как ему казалось, прошло уже не меньше трех дней.
«Несколько дней – это три или четыре. Пять дней – неделя. Значит, скоро я буду в порядке, и сюда приедут эти, которым я без сознания нужен. Нельзя медлить. Тело бы привести в нормальное состояние, а то дергается как-то неправильно. И эти конечности… левая. Верхняя. Постоянно двигается не туда, куда надо, и не хочет работать. И повязки мешают. И роба эта больничная идиотская!».
После долгих перемещений по полу из мышечной памяти удалось выцепить два комплекса каких-то движений, связанных с рукопашным боем. По крайней мере, после часа их упрямого повторения в сознании промелькнула-таки очередная сцена-воспоминание. Очень короткая, на секунду. Он этими движениями убил нескольких человек.
«Это ценная информация. Значит, я все же воин. Я темный, и я воин. Это уже не так уж и мало.
Увы, дальнейшие копания в памяти пока ничего не дали. Звенящая пустота в голове никак не желала заполняться самостоятельно. Впрочем, человек понял главное: воспоминания приходят как реакция на слова, образы или движения. Значит, если больше увидеть и услышать, можно будет больше вспомнить.
Но бежать нужно было срочно, он понимал это разумом и чувствовал каким-то неясным, звериным инстинктом.
«Дождусь ночи. Ночью спят. В теории. По крайней мере, все три раза, когда я был в сознании, врач приходил ко мне днем. Если провести логическую экстраполяцию… хатт! Ну вот почему я помню, что такое логическая экстраполяция, а о своем имени, к примеру, и понятия не имею? Короче, можно обобщить и предположить, что ночью все же принято спать. Значит, ночью и попробую».
Ждать пришлось долго, затем – быстро ложиться в постель и смиренно изображать безвольное тело, пока его кормят, меняют повязки и чем-то протирают. Сложнее всего было не чувствовать легкого веселья: как это мило, даже угостили на дорожку. Почему-то казалось, что его эмоции отследят. Пришлось снова отчаянно вслушиваться в дыхание и движения ученицы врача, надеясь выцепить еще что-нибудь. Безрезультатно: раскрывать свои тайны предположительно бесчувственному темному она явно не торопилась.
Когда за силовым полем окна сгустились сумерки, человек поднялся с кровати и начал снова выполнять с таким трудом вспомненный комплекс упражнений. К тому времени, как небо потемнело окончательно, он более-менее размялся и, замотавшись в простыню поверх больничной одежды, скользнул к двери. Здесь, как он предполагал, датчиков не было: незачем ставить их на проход, которым регулярно пользуется врач. В том воспоминании, где он удрал из палаты через окно, он, кажется, выбрал именно такой путь потому, что за дверью были коридоры и много людей. Но он убегал днем, а сейчас ночь…
«Врач где-то переодевался, чтобы войти. К больным нельзя в грязной одежде, они от этого дохнут быстрее. Значит, тут есть что-нибудь вроде гардеробной… хатт!»
Человек зло оглядел автоматический дезинфицирующий шлюз прекрасного качества.
«И что мне, краник от тебя отломать и на башку прицепить для устрашения? Или шлангом обмотаться? Ладно, нет таких планов, какие не пришлось бы менять по ходу боя. Здесь наверняка есть… да хотя бы прачечная. Или где они там одежду стирают. Судя по тому, что я видел из окна, это большой жилой или производственный комплекс, тут много разумных. Как же без карты местности неудобно…»
Какие-то секунды, пока работал автоматический комплекс, человек сосредоточенно обдумывал идею отлова и допроса кого-нибудь из местных. Но к тому времени, как стенки шлюза разошлись в стороны, выпуская его наружу, мысль уже была отброшена в сторону как вызывающая лишний шум и уменьшающая общую временную фору. А фора ему была нужна, ой как нужна.
Ступив на каменные плиты коридора, он на миг замер. В сознании снова вспыхнуло воспоминание: он уже был здесь раньше, выходил из лазарета и поворачивал… направо?
Человек в сомнении переступил босыми ступнями. Да, он всегда шел направо. Тело помнит этот поворот. Значит, он часто попадал на больничную койку… причем на больничную койку светлых. Он, темный.
«Хм, а может, мне и драпать-то не стоило? Рабочие моменты. Меня здесь лечат по старой дружбе, я им, допустим, производственные мощности у себя дома предоставляю… взаимовыгодное сотрудничество называется, - проскользнула окрашенная отчетливой иронией мысль. – Ладно, оставим до поры. Что следует из того, что я шел направо? То, что кто-либо, знающий, что я как раз сегодня сбежал из палаты, будет ждать меня именно там. Значит, туда идти нельзя. Налево».
Каменный пол неприятно холодил ноги. Широкий коридор с высоким потолком пока не будил никаких воспоминаний. Впрочем, человек был доволен: его гипотеза о том, что внешние факторы будут пробуждать память, подтверждалась.
«Лестница. Вверх? Нет, мне нужно выбраться из здания, а подниматься для этого повыше не вижу смысла, я и так не то на втором, не то на третьем этаже. Вниз».
Несколько ступеней он прошел спокойно, затем замер. Двумя пролетами ниже что-то негромко стучало по каменным плитам. Шаги? Нет, врач и его ученица ходили не так. Другое. Словно бы металл стучит. Опасность?
Неизвестность бесила, заставляла приподнимать плечи и шевелить пальцами в готовности напасть. Но злиться было нельзя, он помнил, что для светлых эмоций нет. А он сейчас должен как можно сильнее походить на своих врагов, растворяться среди них, чтобы не быть обнаруженным. В том, что это – враги, он был уже уверен.
Металлический стук прозвучал ближе, и человек, коротко оскалившись, метнулся наверх по лестнице. Плевать, что потом придется спускаться в другом месте! Он не знает, что там, внизу. Может быть, просто дроид-уборщик (новая информация: уборка проводится силами дроидов, металлических механизмов, способных издавать такие звуки), а может, и враг. В его состоянии рисковать лишний раз не стоит. Он здоров ровно настолько, чтобы без лишних усилий идти или даже бежать, но не уверен, что сможет хорошо драться. А главное, совершенно не собирается поднимать шум.
Пройдя два пролета вверх, человек свернул с лестницы и быстро пошел по коридору. Ноги, к его легкому удивлению, ступали почти бесшумно, причем прилагать для этого особых усилий не требовалось.
«Воин? Или все-таки разведчик? Ага, вот какая-то дверь. Может быть, подсобное помещение. Хатт! Заперта. Что логично. Хуже, если бы она была открыта: это означало бы, что там либо нет ничего ценного, либо есть кто-то живой».
Человек задумался, разглядывая дверь. Тишину каменного коридора пока не разрывали новые шаги или металлический цокот. Значит, время было.
«Кодовый замок. Я умею вскрывать такие? Если и умею, то не помню, если и помню, то не имею подходящих приспособлений. Но несколько кнопок словно бы заглажены, их касаются чаще остальных. Только три. Код короткий или цифры повторяются? Вроде как с точки зрения безопасности такие повторы не поощряются. Значит, оба варианта – код короткий либо легко взламываемый – указывают на то, что помещение не слишком важное. Может, заветная прачечная?»
Он наклонился над замком, поглаживая кнопки кончиками пальцев.
«Если расположить руку удобно, то нажимать нужно вот в таком порядке. С другой стороны, вряд ли, придумывая код доступа, специалисты от безопасности думали об удобстве ввода. Три более гладкие кнопки… либо замок давно не меняли, либо им часто пользуются. Оба варианта свидетельствуют о том, что внутри ничего ценного не хранится… хатт, да я это уже понял, мне его открыть надо, а не угадывать, что там!»
Может быть, он когда-то уже пользовался этим замком? Пальцы прогулялись по кнопкам, едва касаясь их. Нет. Мышечная память молчит. Если он и открывал эту дверь, то очень нечасто. Одна из кнопок вроде выглажена едва-едва заметнее других. Может быть, именно она два раза повторена в коде? Ладно, больше явно ничего не выцепить… Эх, похоже, взлом не был его сильной стороной. Видимо, все-таки воин, не разведчик.
Пальцы бесшумно отстучали комбинацию из четырех цифр. Ничего не произошло, только дисплей мигнул красным.
«Что логично. Главное, чтобы перебор вариантов не отследили откуда-нибудь с пульта контроля или где там у них система безопасности».
Следующая комбинация, как ни странно, вызвала тихий щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Человек прислушался. Изнутри не доносилось дыхания или иных подозрительных звуков. Он скользнул в проход, притворив за собой дверь. Снова раздался щелчок: замок захлопнулся.
«Чудесно. Нет, ну просто чудесно! Мало того, что это явно не прачечная, так еще и выход заблокирован. Впрочем, спокойно, с этой стороны тоже есть панель кодового замка. Я запомнил последовательность и открою, если придется. И куда же я попал?»
Все такой же каменный пол отдавался в ногах холодом. Вдоль стен уходили высокие прозрачные шкафы. Свет был выключен, и разглядеть, что у них внутри, было сложно.
«Хатт! – новое воспоминание всплеском удовольствия заняло свое место в пустоте: он стоит перед этими шкафами, очень большими, нет, просто громадными, а рядом с ним толпятся другие разумные. – Это музей. Я был здесь раньше. Нас водили сюда… нас? Да, нас. Меня и еще других детей. На экскурсию. В рамках обучения… я что, здесь учился?!»
Логичный, но малореальный вывод потряс его, заставив опереться о стену здоровой рукой. Он же темный! Он уже выяснил это, вспомнил, и его сущность со страстью и восторгом приняла это знание. А теперь оказывается, что он учился у светлых?
«Может, темные тут тоже учатся? Нет, тогда они бы не вызывали такого страха, как у этой девочки-ученицы. Или я раньше был светлым? А потом, видимо, испачкался. Что ж, возможно. Если врач говорил, что такие, как я, к свету годами идут, значит, могут и прийти. А раз можно обратиться к свету, будучи темным, то вполне реален и обратный процесс».
Он неуверенно пошел между витринами. Какие-то экспонаты, непонятные штуки, подписи сложно прочитать из-за темноты. Да и вряд ли они сказали бы ему что-нибудь. Зал, другой… Человек кружил по комнатам, выискивая выход из музея. Впрочем, один из стендов привлек его внимание. Во-первых, он явно был то ли на реконструкции, то ли еще только-только монтировался, в общем, каркас шкафа не закрывало силовое поле. А во-вторых, там была одежда!
«Насколько я знаю, в музеях хранятся предметы всяких героев древности, давно павших воителей и прочих дохликов. Значит, хозяину эта штука уже, скорее всего, без надобности. Как тут подписано?.. Плащ какого-то Дарта Ревана. Надеюсь, парень, ты не придешь ко мне ночью, чтобы отобрать одежду».
Темный – без освещения точнее не разобрать – и изрядно рваный плащ лег поверх больничной хламиды, обмотанной простыней.
«Хатт, все равно белое отсвечивает, как альбинос в ночи. И почему здесь рядом не поставили любимые сапоги этого Дарта Ревана? Или хоть домашние тапочки, - человек критически осмотрел собственную ступню, уже изрядно окоченевшую и потемневшую от пыли. – Такими темпами у меня к утру ноги отмерзнут до коленей… о, идея!»
Быстро стянув с себя все тряпки, человек провел по полу больничной робой. На белом остался сероватый след: убирали в музее явно не очень аккуратно.
«Отлично. Н-да, надеюсь, тут тоже нет камер наблюдения. Иначе кто-то увидит дивную картину: в глубокую полночь голый мужик драит пол музея плащом Дарта Ревана».
Больничная хламида приобрела чудесный грязно-серый цвет, музейный экспонат особо светлее не стал: разве что разводов прибавилось. Простыню человек порвал на несколько крупных кусков, припрятав остатки, и обвязал босые ступни. Холод, поднимающийся от пола, теперь был чуть слабее.
«Прибарахлились. Теперь ищем выход».
Давешняя дверь отыскалась без проблем. Вот только за ней уже слышался знакомый цокот металла о каменные плиты. Неизвестное – существо? механизм? – прошло рядом, остановилось.
«Хатт!» - человек метнулся обратно, вглубь музея. Зал, еще зал, короткий коридор, где ж я это видел, еще один зал, запертая дверь со сложным кодовым замком, ага!
В очередном помещении с экспонатами было окно. Не закрытое силовым полем, а обычное, из стекла или транспаристила. На прозрачной поверхности намалевали что-то очень пафосное про каких-то типов с полосами света, но это было не главное. Окно открывалось!
«Н-да, - подумал человек, с интересом глянув вниз. Земля виднелась где-то довольно далеко. – Впрочем, кто мешает нам попробовать? Встречаться с этим, цокающим, как-то не хочется, даже если он – обычный робот-уборщик».
Руки до странности привычно перекинули тело через подоконник, левая мягко потянула за собой створку окна, захлопывая ее. Пальцы ног прямо сквозь неуклюжие обмотки нашарили стыки камней.
«Я умею лазить по стенам! Пожалуй, это хорошо, а то пришлось бы срочно учиться».
Внизу никого не было: видимо, в садах ночью гулять не принято. Минут через десять ступни коснулись короткой травы. Человек выдохнул сквозь зубы: левая, не до конца зажившая рука сильно болела, повязка потемнела от крови.
«Ничего, надеюсь, нагружать ее больше не придется. Теперь надо выбраться в безопасное место. Для начала подойдут вот эти кусты».
Кусты оказались обжитыми: декоративно выступающий в их глубине корень был явно отполирован поколениями юношеских задов. Наверное, здесь думали о вечном. Попарно, чтобы не скучать.
«Вспоминай, вспоминай, - человек сжал ладонями гулкую, пустую голову. – Ты был здесь раньше, раз тебя водили в музей. А если был, значит, знаешь, как отсюда выбраться!»
Сцены не возникали перед глазами. В гудящей пустоте бились обрывки мыслей, болезненно стучали друг в друга и в стенки черепа. Человек коротко выдохнул и начал разматывать промокшую повязку на руке. Он припас для перевязки несколько оставшихся после сооружения импровизированной обуви кусков простыни, правда, не рассчитывал, что они понадобятся так скоро.
На предплечье – почти зажившая рваная рана. Судя по рубцам у концов разрыва, изначально она была куда длиннее, но уже успела затянуться. Ее чем-то смазали, мазь еще не вся впиталась в тело и частично осталась на повязке. Он осторожно стер ее куском простыни, прижал посеревшую от лекарства ткань к ране, заново перематывая руку.
«Н-да. Кто ж меня, интересно? То, что края лопнули от чрезмерных усилий, это понятно, это мы по стене лезли. А вот исходная дырка – от кого подарочек? Кому будем наматывать кишки на конвейер или что я там обещал?»
Кровь вроде как остановилась. Испорченную повязку пришлось сунуть под корни: копать яму явно некогда. Память возвращаться и подсказывать не собиралась, и человек выскользнул из кустов, начиная кружить по саду. Не хочет по-хорошему? Мы ее простимулируем. Он не мог не гулять здесь раньше, раз ему знакомы музей и лазарет. Какой-нибудь из поворотов точно окажется знакомым.
Пару раз приходилось срочно замирать и прижиматься к стенам здания, прячась в тенях и нишах: кто-то проходил мимо. Не спится же! Все порядочные светлые дрыхнут, не мешают одинокому темному драпать в свое удовольствие… а этот? Шастает, круги себе наворачивает… может, он тоже головой стукнулся и пытается хоть что-нибудь вспомнить?
Один раз человеку даже показалось, что ему нащупали… чем-то. Словно бы кто-то посмотрел на него, не глядя. Нет, непонятно, как объяснить. Но в голове гудела холодная пустота, память и мысли существовали где-то за ее пределами, и чужой взгляд скользнул мимо, не останавливаясь. Человек медленно выдохнул и отправился дальше.
Очередной поворот тропинки все же принес долгожданную вспышку.
«Город! Я иногда сбегал… в самоволку. В город! Я угнал спидер и поехал туда, ветер в лицо и солнце в правую щеку. Оно сильно светило, и приходилось постоянно щурить правый глаз. Отлично, можно сориентироваться по звездам… хатт, ну почему я легко определяю стороны света по положению лун, но не могу вспомнить, скажем, отчего я учился здесь, а не с остальными темными? Где там им учиться полагается…»
Задача упрощалась: примерный путь был известен. Он помнил, какой именно дорогой воспользовался тогда, удирая в самоволку. Оставалось угнать спидер. Еще несколько минут терпеливого кружения вокруг комплекса зданий, непонятный светлый наконец-то свалил обратно внутрь. Нагулялся. Человек уже понял, как будить собственную память, ноги подсказывали, куда идти, тело лучше разума знало это место. Да, он провел здесь долгие годы… и какого, спрашивается, хатта?
Еще одно воспоминание: огромный гараж со спидерами и спидербайками. Несколько металлических существ у дверей. Дроиды.
«Не подойдет. Не помню, умею ли я уговаривать дроидов, что я – не тот нарушитель, которого они хотят задержать. Но догадываюсь, что тогда, сбегая в самоволку, я воспользовался более легкой целью. Стоп…»
Он замер у дерева, напряженно теребя пальцами рукав плаща.
«Я умел ездить на спидере. Но, судя по кистям рук – хорошо, что я смотрел тогда на рычаги и запомнил именно свои руки – я был еще весьма юн. Хатт, а сейчас мне сколько лет? Неважно, отбросим. Я был юн, но ездить умел. Я чему-то учился здесь, в этом комплексе. Учили ли меня ездить на спидере? Если да, то тут должна быть тренировочная площадка или что-то вроде того».
Логика помогла не хуже воспоминаний: за парой поворотов обнаружилось широкое поле, покрытое мягкой травой. Видимо, чтобы падать удобнее было. Под навесом стояло несколько побитых жизнью и поколениями учеников спидеров.
«Расслабились, светленькие, даже охрану не выставили, - скользнула в сознании ленивая мысль. – Давно вас не били по-серьезному… Так, а я, значит, собирался? Не помню. Сейчас точно не собираюсь. Их безалаберность мне очень помогла, пусть и дальше такими расхлябанными будут… тем более, мне эти светлые, кажется, зачем-то нужны. Хатт, как же мало информации! Такое ощущение, что, чем больше я вспоминаю, тем больше мне не хватает».
Топливные индикаторы на спидерах не были подсвечены, изучать пришлось, практически касаясь носом каждого. Вроде насколько-то заправлены были все. Человек осторожно сел в сиденье крайнего спидера, положил руки на рычаги, сосредотачиваясь.
«Да. Я это умею. Тело помнит, как оно это делало».
Несколько плавных движений… спидер, дернувшись и всхлипнув, завалился набок.
«Хатт! – человек успел соскочить на землю до того, как его придавило краем, но это особо не обрадовало. – Может, я-то и умею, но эта колымага не в курсе. Попробуем соседнюю, может, у той просто неполадки с двигателем…»
К его искреннему облегчению, второй спидер все-таки завелся и с мягким урчанием полетел над травой. Человек сосредоточился, заново прокручивая перед глазами воспоминание. Вот он выезжает… да, с этой же площадки. Вот пролетает между двумя деревьями… да, вот здесь проход. И дорога. Солнце должно светить в правый глаз, но мы обойдемся лунами. Да! Его тело помнит этот путь, он не раз ездил здесь, проходил этот поворот… до города довольно далеко, но он доберется, он сможет.
«Главное, чтобы топлива хватило до конца дороги».