ЗФБ-2020, Обоюдоострое оружие

[daisyo]

Название: Обоюдоострое оружие
Задание: Оружие
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: миди (4919 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), Су Шэ (Су Миньшань)
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: проклятия - опасная вещь. Если ты кого-то проклял, можешь столкнуться потом с неожиданными проблемами. И если не проклинал - тоже.
Примечание/Предупреждения: AU в каноне, ООС обоих героев. Авторские хэдканоны относительно трех месяцев, проведенных Вэй Усянем на Луаньцзан. Осторожно: заместительные!

связаться с Вэй Усянем по вообще-то серьезному вопросу

Проснулся Вэй Усянь от того, что у него затекли руки. Наверняка за ночь опять сполз с постели и валяется теперь на голом каменном полу, вот и отлежал. Все-таки с удобной мебелью у него в пещере большие трудности, нужно будет достать наконец каких-нибудь досок и сколотить приличную кровать…

Встать и размять занемевшие запястья не вышло. Просто поднять руку — тоже.

— Вам лучше не пытаться освободиться, — спокойно уведомили его сбоку.

— А то что? — с живым интересом уточнил Вэй Усянь. Его, получается, решили взять в плен? Это кто же такой смелый нашелся, что судьбы Вэнь Чао не испугался?

— Ничего, у вас просто не выйдет, — объяснил собеседник. Вэй Усянь повернул было к нему голову — любопытно же! — но только вздохнул разочарованно. Неизвестный, ухитрившийся таким необычным способом пригласить его в гости, завязал лицо лоскутом темной ткани, из-за чего на виду остались одни глаза: черные, блестящие и совершенно незнакомые. Еще он переоделся в скромное ханьфу неклановых цветов, замотал тряпицей рукоять меча — проявил предусмотрительность, одним словом.

А жаль. Вэй Усянь не отказался бы посмотреть, кому удалось его захватить, да так, что даже отследить опасность не вышло. Он ведь не заметил никакой угрозы, когда после неудачно завершившегося похода в гости возвращался на Луаньцзан. Просто шел по улицам знакомого илинского городка, просто насвистывал что-то в такт собственным мыслям — а потом… Потом воспоминания обрывались, и это тревожило. К нему нелегко было подойти незамеченным, не говоря уж о том, чтобы нацепить лишающий сознания талисман или незатейливо ударить по голове. Вэй Усянь еще с войны отлично чувствовал рядом с собой ци живых существ — издержки тех трех месяцев на Луаньцзан, когда вокруг не было никого, кроме духов и мертвецов, — так почему же привычное умение подвело теперь?

— И зачем вам понадобился ужасающий Старейшина Илина? — бодро осведомился Вэй Усянь и попробовал направить к путам на руках волну темной энергии. Как бы ему ни было любопытно, кто и для чего его пленил, искать ответы на свои вопросы удобнее несвязанным.

Тьма, давно и привычно свернувшаяся в даньтяне, не отозвалась, и вот это пугало уже всерьез.

Заклинатель с закрытым лицом дернул плечами в ответ на его слова.

— Все просто. Снимите свое проклятие и можете идти, куда пожелаете.

Уже на середине его реплики Вэй Усянь не выдержал: взвыл от хохота.

— Что, опять?! Цзинь Цзысюнь, убери тряпочку с рожи, она тебя не красит!

Его пленитель резко выпрямился, будто от удара.

— Я не этот… не Цзинь Цзысюнь. И в отличие от него, я пострадал именно от вашей руки.

— Ну да, конечно, если в Поднебесной кого-то прокляли, виноват может быть только Старейшина Илина, — в последний раз фыркнул Вэй Усянь, а затем перестал улыбаться. — В отличие от него, говоришь?

Не так-то много людей знали, что племянника главы Цзинь проклял вовсе не он. Мало того, Вэй Усянь сомневался, удалось ли убедить в этом даже самого Цзинь Цзысюня. Тому, впрочем, не было никакого дела до имени собственного обидчика: он просто и незатейливо радовался, что избавился от грозящей смерти. А этот незнакомый заклинатель говорил так уверенно, будто сам стоял на тропе Цюнци — или…

— Это ты проклял Цзинь Цзысюня, — медленно проговорил Вэй Усянь.

Собеседник выпрямился еще сильнее, напряженно развернул плечи.

— Я. И, поверьте, за дело!

— Да я разве спорю? — Вэй Усянь небрежно мотнул головой. — Цзинь Цзысюнь — та еще мразь.

Он ни за что не признался бы вслух, но порой ему и в самом деле хотелось устроить этой цзиньской твари пару веселых подарочков. За каторгу на тропе Цюнци. За смерть Вэнь Нина и слезы Вэнь Цин. За мерзкую готовность упиваться чужим унижением. Подослать, скажем, с десяток мертвецов и выстроить вокруг его дома почетным караулом: пусть подергается. Или повесить на ворота милый и безобидный талисман защиты от зла — из тех, что во время Низвержения Солнца одевались новыми красными чертами и манили темных тварей со всей округи.

Хотелось. Но Вэй Усянь вполне понимал, что ссориться с Ланьлином им не стоит, и поэтому Цзинь Цзысюнь оставался жив, здоров и не напуган. До того самого происшествия на тропе Цюнци, когда кто-то иной сумел воплотить в реальность его смутные желания. Тогда Вэй Усянь сначала ощутил только удовлетворенное злорадство — так тебе, мразь, за моих людей! — и уже потом сообразил, во что это все может вылиться. Хорошо, вовремя подоспел Цзинь Цзысюань и остановил двоюродного братца — хотя вот уж не думал Вэй Усянь, что будет когда-нибудь рад видеть этого павлинчика. Хорошо, он сам не взял с собой мертвую охрану: решил, что темного заклинателя, идущего в гости в окружении боевого отряда, могут неправильно понять. И вдвойне хорошо, что с проклятием Цзинь Цзысюня все же удалось кое-что сделать.

Незнакомец взглянул удивленно, будто не ожидал, что его желание кого-то проклясть вызовет столь горячее одобрение.

— Ну не люблю я Цзинь Цзысюня, — объяснил Вэй Усянь. — Он со своими людьми моего друга убил, родителей воспитанника замучил. За что мне его жалеть?

— Тогда почему вы сняли с него проклятие? — выпалил заклинатель. — Пусть бы умирал себе!

— Ну да, а меня бы продырявили из трех сотен луков, — буркнул Вэй Усянь. — Нет уж, я не об этом мечтал всю жизнь. А еще за него попросил муж шицзе, а ее я не хочу расстраивать. И так уже повидаться не удалось.

В Ланьлин он тогда не пошел: повернул назад прямо с тропы Цюнци, разозленный и обиженный. Отправляться в резиденцию ордена, только что подстерегшего его и угрожавшего смертью? Нет, спасибо. Вэй Усянь и так едва удержался, чтобы не устроить резню в лучших традициях Низвержения Солнца. Окажись рядом хоть один, даже самый слабый мертвец или злобный дух — точно не обошлось бы без жертв. Лучше он вернется на Луаньцзан и с затаенной гордостью похвастается Вэнь Цин, как ухитрился вылечить Цзинь Цзысюня от необратимого проклятия. Точнее, не совсем вылечить, а перевести воздействие на проклявшего его заклинателя, но результат-то один!..

Так. Перевести. На проклявшего.

— Раз сняли с Цзинь Цзысюня — снимите и с меня, — с нарочитым спокойствием проговорил собеседник. Тряпичная маска у него на лице то и дело колыхалась от частого дыхания.

Вот это уже было нехорошо. Вэй Усянь украдкой пошевелил пальцами, убедился, что даже они спутаны надежно, и натянуто улыбнулся.

— Да я бы и не против, только, понимаешь… Я не умею снимать проклятия.

Судя по яростному взгляду, ему предсказуемо не поверили.

— Вы смогли обратить его действие на меня, — заклинатель явно едва сдерживался, чтобы не схватить Вэй Усяня за плечи и потрясти. — Это ли не показатель мастерства, достойного Старейшины Илина?

Вэй Усянь вздохнул и постарался припомнить все, что когда-то читал по этой теме в Облачных Глубинах.

— Тут такое дело... Проклятия — оружие обоюдоострое. Они замечательно убивают или ослабляют врагов, они помогают добраться до того, к кому не подослать мертвеца или другую тварь, но… Как бы объяснить? Вот ты накладывал Тысячу Язв и Сотню Дыр. Взял нить темной энергии, свил ее в проклятие и отправил к Цзинь Цзысюню. Эта нить прошла сквозь тебя и оставила пару волокон в твоем теле, отсюда метки на груди. Когда я работал с этим ланьлинским снобом, взял ту темную энергию, что поселилась в нем, и послал туда, где она уже однажды побывала. Вернул целое к части, понимаешь?

К удивлению Вэй Усяня, ему уверенно кивнули в ответ.

— Я и правда не умею снимать такие воздействия. Гонять петли по уже существующей нити туда-сюда — целое к части, часть к целому — у меня получается, но вот убрать единожды поселившееся в человеке проклятие в никуда — нет.

Если бы его собеседник не скрывал лица, Вэй Усянь был бы уверен: сейчас тот в задумчивости прикусывает нижнюю губу.

— Да, про Тысячу Язв и Сотню Дыр я читал то же самое. Но книги говорят, что обратить проклятие вспять способен только его создатель — а вы справились. Значит, могущества Старейшины Илина хватит и не на такое.

Это, бесспорно, льстило Вэй Усяню, но с правдой имело очень мало общего.

— Впрочем, вы можете перекинуть его обратно на Цзинь Цзысюня, — предложил незнакомый заклинатель. — Ведь связь между проклятым и проклявшим никуда не делась, верно?

Вэй Усянь негодующе фыркнул.

— Ты совсем ополоумел? Мне плевать на Цзинь Цзысюня, но если язвы на его груди, исчезнувшие после моего ритуала, появятся снова через какой-то жалкий десяток дней — вот тогда точно никто не поверит, будто я здесь не при чем! А мне и так едва удалось убедить Цзинь Цзысюаня, что это не я напал исподтишка на человека из Ланьлина. И что, снова навлекать на себя подозрения? Да на меня войска поведут, и за дело!

Чужак недобро сощурился.

— Лучше смерть нескорая и гадательная, чем немедленная, разве нет? Я ведь всегда могу проверить, действует ли на мой случай правило «проклятие спадает с гибелью наложившего его заклинателя».

Вот здесь он просчитался, и Вэй Усянь только усмехнулся в лицо собеседнику.

— А давай! Давно гадал, кем я восстану после смерти.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга: Вэй Усянь с пола, его пленитель — сверху вниз. Первым отвел взгляд заклинатель с закрытым лицом.

— Хорошо. А если сбросить проклятие на кого-нибудь другого?

— Я не буду подставлять под такую гадость ни в чем не повинного человека, — Вэй Усянь дернул щекой. — Я не Цзинь Цзысюнь и на беззащитных не отыгрываюсь.

Это наверняка прозвучало слишком патетично, но он и в самом деле не мог. Уж лучше на себя перетянуть, ему-то еще немного темной энергии повредит куда как меньше, чем любому другому. Да только и это вряд ли выйдет, у него связи, подобные узам проклятия, разве что с поднятыми мертвецами есть… Стоп.

— Ты ведь темный заклинатель? — взглянул он на собеседника.

Тот, почуяв перемену в настроении пленника, заметно оживился.

— Праведный. Но владею некоторыми приемами темного пути.

— Мертвеца поднять сможешь?

Лоскут ткани на лице дрогнул: незнакомец поморщился.

— Если нет иного выхода, смогу. Но небыстро и довольно слабого.

— Отлично, — Вэй Усянь довольно кивнул. — Развязывай меня и пошли. Будем пытаться тебя лечить.

***

Как оказалось, его утащили совсем недалеко от Луаньцзан: стоя на тропе, Вэй Усянь видел знакомую вершину даже не у самого горизонта — куда ближе.

— В этих горах часто гибнут путники, — объяснил заклинатель. Он замер у выхода из пещеры, где еще недавно держал Вэй Усяня, и нервно ежился, как от холода. — Думаю, трупов здесь предостаточно, нужно только поискать.

— Я легко найду парочку, если ци распечатаешь, — без привычного движения тьмы по телу Вэй Усянь чувствовал себя на редкость неуютно. С него сняли обездвиживающие талисманы и зачарованные веревки, но до конца освобождать пленника заклинатель, до сих пор не назвавший своего имени, явно не собирался.

— Запирающая ци техника спадет совсем скоро, — его собеседник извиняющимся жестом наклонил голову. — Снять ее до срока я, увы, не могу.

В том, что ему открыто лгут, Вэй Усянь был практически уверен. И неудивительно: освобождающие течение энергии приемы всегда схожи с теми, которыми ее запечатывают, а кто же захочет по доброй воле раскрывать секретные техники? Тем более такие действенные. Он ведь до сих пор не разобрался, чем именно его лишили сил. Не талисманом: прикосновение бумаги к коже или одежде Вэй Усянь бы заметил. Не артефактом: подобные вещи нашлись бы разве что в кладовых великих орденов, а его пленитель не походил на адепта Ланьлина или Цинхэ, не говоря уж про Гусу. Может быть, музыкой? Вэй Усянь помнил, как насвистывал в городе невесть откуда пришедший на ум мотив. Если он, уйдя в собственные мысли, не обратил внимания на такой же свист откуда-нибудь с крыши и бездумно подхватил мелодию, а она тем временем воздействовала на его ци… Вряд ли, конечно, но это единственное, что могло сработать.

Слишком беспечен он стал после войны. Пора отучаться, пока его не отучили силой.

— Ладно, — Вэй Усянь пожал плечами. — Тогда сам найди, кого будешь поднимать. Учти, уже восставший мертвец не подойдет.

Заклинатель кивнул и, помявшись, вытащил из бездонного рукава потертый гуцинь. Сначала Вэй Усянь не поверил собственным глазам — адепт Гусу и темное проклятие?! — а потом, засмеявшись про себя, помотал головой. Да о чем он? На гуцинях половина Поднебесной играет, Лани всего лишь делают это лучше прочих.

Прислушавшись, Вэй Усянь молча убедился: нет, этот не из Гусу. Слишком неуверенно перебирает струны. К тому же Лань Чжаню духи слетаются едва ли не с первых нот, а тут уже почти треть мелодии прозвучала, и все безрезультатно. Впрочем… он усмехнулся и отшагнул обратно в пещеру.

— Боятся меня духи, — с улыбкой пояснил Вэй Усянь недоуменно обернувшемуся заклинателю. — Меня всё мертвое боится. И за дело.

Сейчас, когда он стоял за линией скрывающих талисманов у самого входа, музыке больше ничего не мешало, и к струнам гуциня несмело потянулись редкие духи. Зазвенели в воздухе отрывистые ноты.

— Недавних смертей не было, но два десятка дней назад в половине ли отсюда сорвался с тропы торговый обоз, — дослушав, перевел их речь человек с гуцинем. — Правда, тела наверняка уже не в лучшем состоянии.

— Невредимый труп и не понадобится, — отмахнулся Вэй Усянь. — Нам, в конце концов, не армию создавать.

Как он узнал совсем скоро, обычному заклинателю, чтобы поднять даже слабого ходячего мертвеца, требовалось кое-что посложнее, чем сыграть на флейте. С полусгнившим телом тощего мужчины в простой одежде — видимо, возницы погибшего обоза — его пленитель провозился с палочку времени. Расчерчивал все три даньтяня иероглифами, рисовал вокруг трупа усиливающую печать, отжимал какие-то точки на мертвых руках. Вэй Усянь следил с нескрываемым интересом: смешно, но раньше он никогда не видел, как работают обычные, не прошедшие Луаньцзан темные заклинатели. Оказалось — долго и трудно. Его собственные методы были куда действеннее.

Мертвец поднялся со второго раза, уставился на своего создателя бессмысленным взглядом.

— Готово, — тот украдкой стер испарину со лба.

— Отлично, — Вэй Усянь попробовал вновь прогнать по телу волну темной энергии и довольно улыбнулся. Неизвестная техника, сковавшая ему ци, наконец-то истаяла полностью. — Ты его чувствуешь? Управлять можешь?

Вместо ответа заклинатель сложил пальцы в печать, и ходячий неловко взмахнул рукой.

— Тогда начнем, — Вэй Усянь кивнул сам себе и вытащил из-за пояса флейту.

Связь между незнакомцем и мертвецом оказалась куда слабее, чем он привык. Его собственные солдаты к концу войны повиновались уже даже не мельчайшим движениям ци — мыслям, и соединяющие их с Вэй Усянем узы напоминали сеть небесного плетения: тонкие, но поддадутся не каждому зачарованному клинку. Здесь же связующая нить дрожала, как осенняя паутина, и ее приходилось подпитывать темной энергией, чтобы не рассыпалась до срока. И тем не менее, она немного походила на ту связь, что протянулась к Цзинь Цзысюню — а потому проклятие можно было попробовать сбросить через нее.

Клубок темной энергии, облепивший грудь заклинателя с закрытым лицом, был плотнее и запутаннее, чем у Цзинь Цзысюня. Вэй Усянь отпутывал его долго, придерживал концы нитей собственной силой и мелодией флейты. Его подопечный, судя по нервно подрагивающим векам, заставлял себя стоять неподвижно ценой немалого напряжения.

— Перекидываю, — предупредил Вэй Усянь через некоторое время, на миг отняв флейту ото рта.

Несколько повелительных нот — и по видимым только ему узам между нежитью и ее создателем пошла широкая петля. Заклинатель мучительно вздрогнул, схватился за грудь. Мертвец заинтересованно повел головой и удовлетворенно рыкнул, а потом дернулся и неуклюже засеменил в сторону.

— Сработало? — незнакомец торопливо скользнул ладонью за отворот ханьфу, и лицо его вытянулось.

— Нет, — буркнул Вэй Усянь и еще раз перебрал пальцами по флейте. Спешащий удрать ходячий безвольно осел на землю. — Часть энергии от проклятия удалось сбросить, но мертвец ее просто впитал. Они на это способны, именно поэтому в темных местах нежить всегда сильнее. Может, если повторить еще раз пять, что-то и вышло бы, но уж очень у тебя с ним непрочная связь, чуть что, тут же рвется.

— Поэтому он и попытался сбежать? — заклинатель бросил взгляд на неподвижное тело у склона.

— Ну да, — Вэй Усянь усмехнулся. — Бедняга освободился и обнаружил, что рядом стою страшный я. Как тут не удрать в ужасе?

Судя по тому, как напряженно хмурился собеседник, веселья он не разделял.

— Есть ли другие способы снять проклятие?

— Найдем, дай с мыслями соберусь, — Вэй Усянь сунул флейту обратно за пояс и сел прямо на землю, задумчиво сплетая и расплетая пальцы.

Итак, узы между его подопечным и поднятым им мертвецом оказались чересчур слабыми, чтобы выдержать такое воздействие. Нужно что-то иное. В каких еще случаях у заклинателя создается связь хоть с кем-нибудь? Близкое родство, партнеры по самосовершенствованию. Отпадает: калечить посторонних людей Вэй Усянь все так же не собирался, да и не думал, что его собеседник согласится на подобную цену. Сам-то он, предложи кто сбросить этакую дрянь на Цзян Чэна или шицзе, не стал бы и слушать. Еще есть связь ученика с учителем, но она возникает редко и лишь при личном наставничестве — и рискни Вэй Усянь использовать ее, снова пострадал бы ни в чем не повинный человек. Не подходит. Нужна нить, на одном из концов которой окажется не живое существо. Не живое…

— А как у тебя с бумажным воплощением? — спросил Вэй Усянь.

Заклинатель с завязанным лицом досадливо сощурился.

— От тела больше, чем на десяток шагов, отойти не смогу. И выдержу от силы палочку времени, — его глаза слегка расширились. — Погодите! Но ведь если вы переведете проклятие на бумажного человечка, дыры возникнут уже на нем, а один из основных принципов такого воплощения…

— ...повреждения, нанесенные бумажному человечку, получает и душа заклинателя, — кивнул Вэй Усянь. — Помню. Придется действовать очень, очень слаженно. Проклятие туда, ты обратно.

Вот это предложение его собеседника явно не порадовало.

— Слишком опасно.

Вэй Усянь развел руками.

— Я не знаю других способов создать связь, на обратном конце которой не будет живого человека. А с мертвецами мы уже пробовали.

Заклинатель напряженно провел ладонью по скрытой тканью рукояти меча, потом рывком опустил руку.

— Хорошо. Надеюсь на мастерство Старейшины Илина.

Теперь они вновь вернулись в пещеру: на тропе дул ветер, слабый, но вполне способный унести бумажного человечка куда дальше, чем на отмеренные ему десять шагов. Вэй Усянь устроился у стены и следил, как не раскрывший своего имени подопечный вырезает фигурку из заготовки для талисмана, как, скосив глаза, выписывает себе напротив среднего даньтяня символы, ослабляющие связь души с телом. Ну да, он ведь не бывал на Луаньцзан. Ему не пытались вырвать и сожрать душу милые местные призраки, он не учился возвращаться в тело быстро, пока оно еще не перестало дышать. Сам-то Вэй Усянь давно справлялся с техниками воплощения без вспомогательных средств, одной силой воли.

— Я поведу петлю по нити медленно, — предупредил он, когда заклинатель устроился на полу, зажав бумажного человечка между ладонями. — И едва она окажется рядом с целью, дам сигнал. Тогда тебе придется как можно скорее возвращаться в тело.

— Понял, — его собеседник волновался куда заметнее, чем перед поднятием мертвеца. Вэй Усянь думал было ободрить — рассказать, например, как он сам при первом воплощении ухитрился вселиться не в бумажного человечка, а в собственное ханьфу, и долго потом из него выпутывался, — но решил, что это вряд ли сильно успокоит незадачливого любителя проклятий.

Вопреки его опасениям, перевести душу в новое тело тот сумел быстро. Закрыл глаза, глубоко вдохнул — а на выдохе бумажная фигурка уже поднялась с безвольно раскрывшейся ладони.

— Слышишь меня? — Вэй Усянь проследил, как человечек дернул головой вниз-вверх. — Помнишь, что мы решили делать? Замечательно, тогда я начинаю.

Теперь, наученный предыдущей ошибкой, он играл дольше: чтобы наверняка размотать всю нить из темной энергии, из которой соткалось проклятие. Бумажная фигурка внимательно наблюдала за его действиями и иногда колыхалась от особенно высоких нот. Узы между ней и телом заклинателя были куда прочнее, чем прошлые, с мертвецом, и Вэй Усянь всерьез рассчитывал на успех.

На этот раз петля собиралась на нити медленно, неторопливо. Вэй Усянь ни на миг не отнимал флейту от губ и потому, когда волна темной энергии отправилась к бумажному человечку, ничего не произнес. Только спешно дернул головой в сторону бесчувственного тела, стоило ей подойти совсем близко.

Фигурка желтоватой бумаги рывком рухнула на безвольную руку — а потом в панике приподнялась и с силой ударилась о расслабленную ладонь еще раз. И еще.

Стремительным перебором пальцев по флейте Вэй Усянь сумел затормозить движение петли из темной ци, но не остановить его полностью.

На четвертой попытке грудь заклинателя судорожно всколыхнулась, и он сел, обводя пещеру диким взглядом.

— Успел, — успокоил его Вэй Усянь и, вернув флейту за пояс, встряхнул отчего-то занывшей кистью.

— Успел, — повторил тот, тяжело сглотнув. — Но, пожалуй, повторять этот способ я не рискну.

Вэй Усянь посмотрел на бумажную фигурку, испещренную неровными отверстиями, и молча кивнул.

— Должен же быть какой-то выход, — он затеребил в пальцах прядь волос. — Сейчас что-нибудь придумаю.

Его собеседник невесело усмехнулся.

— Признаться, я и не думал, что вы будете так рьяно сражаться за мою жизнь. Я ведь вас похитил.

— Эй, мне уже самому интересно! — возмутился Вэй Усянь. При чем тут похищение? Ему давно не попадалось таких трудных задач, и он хотел, в конце концов, помочь пострадавшему из-за него человеку! Пусть тот и сам сглупил, выбрал для мести чересчур опасное оружие — но обратил-то этот клинок против хозяина Вэй Усянь. Ему и лечить нанесенную рану.

Разобраться бы еще, как тут нужно действовать! Он ведь и правда не знал других связей, по которым можно было бы безопасно сбросить проклятие. Узы между темным заклинателем и его нежитью, узы между телом и вместилищем отделенной души… Разве что узы между мечом и его хозяином? Нет, на это никто не согласится, да и риск слишком велик: расколов свое духовное оружие, можно и с искажением ци повстречаться. Говорят, с прежним главой Не как раз такое и произошло… Но как избавиться от проклятия, если некуда его скинуть?

На последних мыслях Вэй Усянь замер и медленно разгладил зажатую в пальцах прядь.

А почему он, собственно, так ухватился именно за узы? Да, по ним можно переложить чужеродное воздействие, как вышло с Цзинь Цзысюнем. Но ведь этот способ не единственный. Большинство проклятий отпускают свою жертву еще в одном случае: когда та умирает.

Правда, Вэй Усянь не помнил, работает ли такой метод на Тысячу Язв и Сотню Дыр. Но в любом случае они рискуют куда меньше, чем с перебросом на духовное оружие, верно?

— Кажется, я придумал, — проговорил он вслух. — Надо тебя убить.

Вскинувший было голову заклинатель тяжело сощурился.

— Не насовсем, — успокоил его Вэй Усянь. — Знаешь, если человек упадет в воду и захлебнется, он умрет. У него перестанет течь ци, остановится сердце и все прочее. Но его можно вернуть, если действовать быстро. Когда я жил в Юньмэне, и видел такое, и сам неосторожных вытаскивал. У нас же пруды с озерами повсюду.

— Временная смерть? — его собеседник немного расслабился.

— Ну да. Тело умрет, душа его покинет, ци перестанет течь по меридианам — за что уцепиться проклятию?

— Не уверен, что это сработает.

— Я тоже, — вздохнул Вэй Усянь. — Но со связями я и вправду перепробовал все способы. Если только ты рискнешь перевести Тысячу Язв и Сотню Дыр на свой духовный клинок…

На рукояти завернутого в ткань меча сжались напряженные пальцы.

— Нет.

— Я почему-то так и решил, — кивнул Вэй Усянь. — Ну что, к ближайшему озеру?

Привычных ему лотосовых прудов здесь, разумеется, не было: горы же. Зато нашлась мелкая речка с быстрым течением, то и дело срывающаяся по камням небольшими водопадами.

— Я суну тебя головой в воду и подожду, пока не захлебнешься, — Вэй Усянь деловито поддернул рукава ханьфу. — Когда твоя душа отделится от тела, поймаю и запихну на место. Лучше не сопротивляйся, все равно ничего не выйдет.

Заклинатель промолчал.

Топить кого-то — всерьез, а не просто схватить под водой за ногу и утащить на глубину, чтобы после с хохотом удирать, — Вэй Усяню до сих пор не приходилось. Он догадывался, что жертва примется вырываться, и потому держал крепко. Не ошибся: его подопечный совсем скоро стал дергаться и судорожно пытаться сбросить хватку. То и дело он, похоже, вспоминал, что сам согласился на такое лечение, и усилием воли расслаблял мышцы, но потом вновь начинал выдираться наверх, к воздуху. Вэй Усянь плотнее стискивал руки и ждал.

Наконец чужое тело замерло. Еще некоторое время Вэй Усянь продержал его головой в воде, дожидаясь, пока стихнет последняя дрожь, а затем вытащил на берег и распахнул одежды на груди. Если он прав, в определенный момент все эти язвы должны исчезнуть. Если нет — нужно будет изобретать что-то еще.

Сердце Вэй Усяня стучало часто-часто, отсчитывая мгновения с ненужной торопливостью. Казалось, время утекало слишком быстро, и он не удивился, когда увидел взлетающий над бездыханным телом неяркий огонек. Дух. Обычный заклинатель заметил бы его, лишь воспользовавшись парой особенных техник вроде ланьского Расспроса. Вэй Усянь же… он и сам иногда поражался, сколько всего приобрел — и потерял — на Луаньцзан.

Отчего-то душа покинула тело куда раньше, чем думал Вэй Усянь: он едва успел наиграть на флейте несколько повелительных нот. Прошили воздух потоки темной энергии. Белый огонек рванулся было в сторону и в ужасе забился, окутанный струями чужеродной ци.

— Не бойся, не бойся, — Вэй Усянь осторожно посадил его на ладонь, придерживая кончиками темных нитей. — Знаю, я страшный, но кусаться не буду, честное слово. А вот если улетишь, в тело вернуться не сможешь, просто не найдешь его… Да не трепыхайся ты так!

Он неплотно сомкнул пальцы, чтобы мечущийся в панике дух уж точно не вырвался наружу. Понятно, конечно: его даже нежить с Луаньцзан боится, считая более крупным хищником, от него тьмой и холодом тянет сильнее, чем от иного лютого мертвеца, — неудивительно, что и без того перепуганный собственной смертью дух жаждет скорее удрать из когтей такой твари. Но выпускать нельзя. Вэй Усянь помнил, как ему самому, упавшему на Луаньцзан, вырвали душу из тела. И как потом, отбившись от считавших его своей добычей черно-красных огней и сполна нахлебавшись чужой темной ци — кажется, тогда он кого-то сожрал, но повторить в здравом рассудке не решился бы, — огляделся вокруг и едва обнаружил собственное тело, таким блеклым оно виделось посмертным зрением. А уж вернуться, вселиться в него и заставить истрепанную долгим и непривычным сражением душу заново врасти в плоть и вовсе вышло раза с десятого. У его подопечного точно не получится без помощи, а значит, разжимать руку и позволять отчаянно мигающему огоньку улететь нельзя ни в коем случае.

— Сейчас проклятие поверит, что ты умер до конца, и твое тело очистится, — уговаривал Вэй Усянь бьющегося о ладонь духа и про себя отсчитывал мгновения. — Язвы исчезнут, чужая ци уйдет. Тогда я помогу тебе вернуться, а пока посиди здесь, я мелкую нежить в обиду не даю… ага!

Темная энергия, опутавшая заклинателя, постепенно истаивала. Глубокие, чуть воспаленные отверстия на его груди медленно, будто нехотя смыкали края.

— Сработало, — Вэй Усянь ликующе улыбнулся огоньку у себя в кулаке.

Когда с кожи исчезли последние отметины, он перехватил чужую душу потоками темной энергии, освобождая руки, и рывком перегнул тело ее хозяина через колено. Помогать утонувшим не приходилось давно, но нужные движения вспомнились мигом: слишком уж накрепко вбивали их в головы юньмэнских учеников. Легкие и желудок освободить от жидкости, по сердцу и золотому ядру — слабый разряд ци… Талисман, призывающий душу в тело, Вэй Усянь создавать не стал: она и не улетела далеко.

— Давай, возвращайся, — он поднес подрагивающий огонек к среднему даньтяню и, почти впихнув его внутрь, накрыл окутанной темной энергией ладонью. — Выбраться все равно не выйдет, видишь? Моя рука загораживает тебе выход. Так что прирастай давай, пока обратно не вытащили.

Потрудиться пришлось немало. К тому времени, как душа прекратила беспорядочно дергаться, а тело сделало первый самостоятельный вздох, Вэй Усянь успел изрядно запыхаться.

— Хорошо, что заклинатели такие живучие, — подытожил он, устало выпрямляясь. — Вздумай я столько ждать с обычным человеком, точно не вытянул бы потом.

— По… получилось? — тяжело хватанул губами воздух его подопечный.

— Сам проверь! — с торжеством ухмыльнулся Вэй Усянь.

Заклинатель прижал к груди дрожащую ладонь и облегченно улыбнулся. Сейчас, когда тряпичную маску благополучно унесло речным течением, Вэй Усянь мог наконец видеть лицо своего собеседника: еще молодое, с острыми чертами. Совершенно незнакомое. Неудивительно: он ведь знал далеко не всех заклинателей Поднебесной.

— Не понимаю, почему сработало, — заклинатель бессильно уронил руку. — Тысяча Язв и Сотня Дыр ведь не исчезает после смерти. Эти следы остаются даже на трупе, пока не погибнет наложивший проклятие.

На какое-то мгновение Вэй Усянь почувствовал себя очень глупо. Стоило внимательнее читать тот трактат в Облачных Глубинах, а то могло получиться неловко.

— Ну… я об этом не знал, — честно сказал он.

Ответный взгляд был полон недоумения.

— Вы же Старейшина Илина. Величайший темный заклинатель эпохи.

— Что не отменяет одного: в проклятиях я ни гуля озерного не смыслю, — фыркнул Вэй Усянь. — Про самые распространенные читал, но и только.

Судя по оторопелому виду собеседника, такого он не ожидал.

— Уж ты-то точно разбираешься в этом получше меня, — с усмешкой добил его Вэй Усянь. — Вон какую шикарную дрянь наложить ухитрился… ох.

На последних словах он хлопнул себя по колену и расхохотался.

— Я понял! Понял, почему сработало!

— А я нет, — заклинатель подполз к ближайшему валуну и сел, опершись спиной. Его заметно потряхивало.

— Проклятие ведь и правда наложил ты, — объяснил Вэй Усянь. — На Цзинь Цзысюня. Я только перенаправил воздействие, а источником был ты. А помнишь, как можно избавиться от Тысячи Язв и Сотни Дыр? Заставить проклявшего принять удар на себя — или убить его. Вот второй способ-то у нас и сработал! Заклинатель, наложивший проклятие, погиб — и с тела жертвы исчезли отметины. А то, что обе роли здесь исполнял ты — это уже мелочи.

— Изящно, — помолчав, ответил его собеседник. — Ум Старейшины Илина славят не зря.

— Да ладно, это нечаянно вышло, — отмахнулся Вэй Усянь. — Но метод я запомню.

Заклинатель кивнул ему и с усилием выпрямился, не опираясь больше о камень. Теперь он сидел ровно, как на приеме у главы клана.

— Чем я могу отплатить за помощь?

— Эй, ты же меня похитил! — фыркнул Вэй Усянь. — Разве пленникам предлагают плату?

— Я предполагал, вы едва ли согласитесь по доброй воле: ведь Цзинь Цзысюня вы исцелили, а его проклял как раз я, — возразил его собеседник.

— И собирался заставить меня силой? — восхитился Вэй Усянь. — Знаешь, в следующий раз лучше просто приходи к границам Луаньцзан. Я пойму, что кто-то решил наведаться в гости, и спущусь. А насчет платы…

Замолчав, он задумчиво накрутил на палец прядь волос. Стоило попросить денег или лучше с десяток мешков риса и овощей: на Луаньцзан все еще было очень плохо с земледелием, а на редис Вэй Усянь смотрел уже с нескрываемой тоской. Однако…

— Поучи меня проклинать, — сказал наконец Вэй Усянь.

Все-таки ошарашенно хлопать глазами его собеседник умел замечательно.

— Да, да, я правда этого не умею, — подтвердил Вэй Усянь. — А стоило бы. Мне тут пришло в голову: что будет, если проклясть чем-нибудь совсем безобидным? Допустим, чтобы у человека раз в год глаза цвет меняли на пару часов. Он этого, может, и не заметит даже — а нить между ним и мной все равно появится…

Он мечтательно улыбнулся.

— Можно будет по ней ци передавать, если ранят. Или сообщениями обмениваться, только я еще не придумал как. Или хоть просто знать, что человек на том конце нити жив и в порядке — а это иногда дорогого стоит!

— Вы думаете проклясть кого-то, чтобы ему помогать, — медленно проговорил заклинатель.

— Ну да, — кивнул Вэй Усянь. — Что смотришь? У каждого клинка две грани. А раз я сумел однажды сделать оружие из безобидного ограждающего талисмана, то уж превратить проклятие в защиту точно смогу. Ну что, поучишь? И если да, то как тебя все-таки зовут?

Судя по неловкой улыбке, его собеседника эта ситуация одновременно и смущала, и забавляла.

— Су Миньшань. Хорошо, великий Старейшина Илина. Я буду вас учить.