Бессюжетное и бездуховное ПВП к циклу "Не просто братья"
Название: Беседы о справедливости
Серия: Не просто братья
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Не Минцзюэ/Лань Сичэнь\Цзинь Гуанъяо
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: в жизни всегда есть место справедливости.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: Alternative Universe - Canonical AU, Ouf of Character, Elements of Sunshine!AU, PWP, Threesome, Double Penetration, Oral Sex, Anal Sex, всратый китайский секс, янские корни и медные врата, персонажи чтут культурное наследие прямо в процессе, НЦа наконец-то не за кадром
читать дальшеВ гостях у Сичэня Не Минцзюэ всегда спал неприлично крепко и долго. Немудрено: в Облачных Глубинах после заката тихо, словно ты уже достиг просветления и отрекся от мирской суеты. А в Цинхэ ночи не сильно тише дней, да и тренировочная площадка прямо под окнами. Начнут молодые адепты саблями звенеть — сам не заметишь, как утро наступит. Потому что, если у кого скверно получается, надо поправить, а если хорошо — то и присоединиться тянет. Какой уж тут сон?
В Облачных Глубинах таких искушений не возникало, и Не Минцзюэ раз за разом просыпался куда позже обычного. Вот и сейчас рассвет, похоже, давно миновал. Рядом ровно дышали братья: еще спали, наверное. Не Минцзюэ осторожно открыл глаза, приподнялся, стараясь не шуметь, и подавил смешок. Спали, как же.
Изменить привычкам Сичэня не заставили даже вчерашние разговоры глубоко за полночь и празднование долгожданной встречи. Но, опасаясь разбудить братьев шорохом шагов, он не стал подниматься и приводить себя в порядок — просто сел на постели и теперь медитировал, поджав ноги, опустив ресницы… и даже не запахнув как следует нижние одежды. Через тонкий белый шелк нежно просвечивала кожа, уже лишенная всех следов прошедшей ночи: на Сичэне, в отличие от Гуанъяо, даже самые крепкие объятия не оставляли отметин, совершенствование не позволяло.
Не спал и Гуанъяо. Лежал, приподнявшись на локте, и неотрывно смотрел на Сичэня. Проследив его взгляд, Не Минцзюэ невольно сглотнул: искать нижние штаны, затерявшиеся вчера где-то в покрывалах, Сичэнь тоже не стал. И это… да, определенно вдохновляло — до сухости во рту и жара в нижнем даньтяне. Искушало отвлечь от медитации не всплеском ци, не касанием или окликом, а чем-нибудь более приятным.
Они с Гуанъяо безмолвно переглянулись. Кивнули друг другу: не спугнуть бы. Сичэнь — сильный заклинатель, он и в медитации легко ощутит неладное.
Самым сложным было двигаться медленно и плавно. Привстать на ложе, подтянуться так, чтобы не шелохнулись простыни, — и обнять бедра Сичэня, припасть лицом между ними, чтобы коснуться дыханием янского корня. А потом, когда он ахнет, невольно подавшись вперед, — обхватить губами. Сичэнь любит, когда ему на флейте играют.
— Дагэ!..
Конечно, Не Минцзюэ промолчал. Некогда было отвечать: по языку скользило горячее и твердое, ладони льнули к вздрагивающим бедрам, а голову кружило от запаха знакомого, пробуждающегося на глазах тела. Чтобы заговорить вслух, пришлось бы отодвинуться — а разве за этим он помешал Сичэню медитировать?
— С добрым утром, эргэ, — ответил вместо него Гуанъяо. Где он оказался, впереди? Да, обнял Сичэня со спины и теперь проходился ладонями по плечам, перебирал волосы, целовал в ложбинку у шеи — словом, проделывал все то, для чего у Не Минцзюэ отчаянно не хватало рук. Удобно вдвоем. Сам он не смог бы, лаская языком янский корень Сичэня, одновременно прижиматься сзади и оглаживать ложбинку между ягодиц. Да и до склянки с маслом, оставленной вчера в изголовье, не дотянулся бы, не отстранившись.
Пахло пряно и остро, Сичэнь едва сдерживался, чтобы не вбиться глубже ему в рот, и этого всего было до смешного мало. Вот почему у них не по десять рук, а язык Гуанъяо становится раздвоенным лишь на пирах и собраниях глав? Будь он змеиным не по сути, а по виду, сколько открылось бы возможностей!
Долго Не Минцзюэ не выстоял: у самого янским корнем уже можно было стену дробить. Выпрямился рывком, вцепился Сичэню в плечи, увлекая за собой. Тот подался охотно, поднялся на колени, потершись мимоходом лицом о плечо.
— Так нечестно, дагэ, — тихо рассмеялся Гуанъяо. — Я старался, помогал эргэ, готовил его — а пожинать плоды будешь ты?
— Нечестно, — улыбнулся Сичэнь и повел бедрами. По ним неторопливо стекало масло, Не Минцзюэ ощутил его вязкие капли на пальцах, когда спустил руку обратно. — А дагэ с юности стоял за справедливость, верно?
— И сейчас стою, — хрипло ответил Не Минцзюэ. — Я все меряю справедливостью, как и положено.
— И меня смеряешь? — Гуанъяо сменил позу и потянул Сичэня на себя. Тот коротко выдохнул, податливо двинулся, сильнее насаживаясь на влажные от масла пальцы.
— Разумеется, — кивнул Не Минцзюэ. — Вместе? Сичэнь, как тебе такое?
— Да! — глаза у Сичэня вспыхнули предвкушением. — Это будет… справедливо!
Пусть сначала и придется запастись терпением: даже Сичэнь, искушенный в совершенствовании и доведший свое тело до полного послушания, без должной подготовки не сумеет разом принять два янских корня. Жаль только, в четыре руки это делать неудобно. Зато пока Гуанъяо занят, можно самому подставить шею под короткие поцелуи, как бы невзначай прихватывать за бедра, а то и пробраться рукой между тел братьев, отвлекая сразу обоих.
— Хорошо, когда у каждого своя справедливость, — проговорил Не Минцзюэ между двумя поцелуями. — Есть чем промерить.
— Но не приключится ли от этого… великой вражды? — задыхаясь, пробормотал Сичэнь. Он всеми силами старался хранить спокойствие, но в умелых руках Гуанъяо получалось скверно. Это пока он даже не позабыл наставлений учителя Ланя, а еще чуть-чуть — и начнет стонать, просить взять его прямо сейчас.
— Не в этой жизни, — решительно сказал Не Минцзюэ и притянул к себе сразу обоих братьев, наконец-то насаживая Сичэня на себя.
Какая тут может быть вражда, когда по его янскому корню скользит корень Гуанъяо, будто и впрямь промеряя глубину их близости и все никак не достигая дна, когда медные врата стонущего от наслаждения Сичэня обхватывают обоих обжигающе-желанным жаром, когда лицо Гуанъяо так непривычно открыто и беззащитно?
Нет, не в этой жизни.Примечания перед текстом:
1. Оценивая мирские дела, благородный муж ничего не отвергает и не одобряет, а все меряет справедливостью. (с) Конфуций.
2. В древности, когда только появились люди, не было наказаний и в то же время у каждого было свое понимание справедливости. У одного — одно, у двоих — два, у десяти — десять представлений о справедливости. Чем больше нарождалось людей, тем больше становилось различных представлений о справедливости. Каждый считал правильным свой взгляд и отвергал взгляды других людей, в результате между людьми царила сильная вражда. (с) Мо-Цзы