Осторожно! Режим "сделать хорошо" активирован!
Название: Тепло твоих рук
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (3259 слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R-NC-17
Краткое содержание: история о том, как один новый талисман Старейшины Илина так и остался неизобретенным.
Примечание/Предупреждения: AU: Лань Ванцзи ходит на Луаньцзан чаще, чем в каноне. Хэдканоны насчет энергетического взаимодействия с темными заклинателями типа "Старейшина Илина". Легкий хэндфетиш.
не выдержать вместе с Лань ЧжанемС мебелью в пещере Фумо было скудновато. Стол для записей — он же место хранения рабочих свитков, тех, что еще не улетели в дальний угол от неловкого движения рукава — общими усилиями соорудили из широкой доски, а вот подушек уже не предполагалось. Впрочем, Вэй Усянь не жаловался. Обычно он сидел прямо на полу, а сегодня и вовсе устроился в небывалой роскоши: опершись плечом на замершего сбоку Лань Чжаня.
Если честно, Вэй Усянь был уверен, что его оттолкнут или просто сместятся в сторону. Но Лань Чжань почему-то не спешил отодвигаться, и потому настроение неуклонно ползло вверх. Сиделось удобно, талисман вырисовывался интересный, до вечера, когда нужно было отправляться в долгий путь до Ланьлина, еще хватало времени — чем не причина считать день хорошим?
Выписав последний штрих, Вэй Усянь взял со стола талисман, помахал им в воздухе, чтобы быстрее просохла тушь, и задумчиво уставился на бумагу. Потом кивнул и ткнул локтем вбок и назад.
— Лань Чжань! Дай руку!
— Что?
— Руку дай, — повторил Вэй Усянь. — Ну, чего смотришь, мне надо взглянуть, как у обычных заклинателей меридианы по кисти идут.
Плечом он почувствовал, как Лань Чжань едва заметно вздрогнул.
— Что не так с твоей ци?
Про себя Вэй Усянь прикусил язык и ударился лбом о стол. Ну надо же было проговориться! Ладно хоть о меридианах сболтнул, а не о золотом ядре. Они-то от самых разных причин ослабнуть могут, например…
— Я темный заклинатель, если ты не заметил, — фыркнул он. — А штука, которую я делаю, будет для тех, кто идет праведным путем. Так что мне и правда нужно припомнить, как ци должна течь по телу.
На слова о темном пути Лань Чжань обычно начинал нести всякую чушь про вред для души и тела. Сейчас у Вэй Усяня не было никакого желания выслушивать кучу нравоучительной чепухи, поэтому он просто схватил его запястье и подтянул к себе. Помогло: Лань Чжань поперхнулся заготовленной репликой и замолк.
Ладонь у него была теплая. Очень теплая, почти горячая. Под кожей ровно билось невидимое глазу золотистое свечение — Вэй Усянь чувствовал его пальцами, как ток крови в жилах. После трехмесячного пребывания на Луаньцзан он стал ощущать ци куда лучше прежнего. Неудивительно для темного создания, на самом деле. Все знают, что мертвецы в первую очередь чувствуют энергию ян, а уже потом обращают внимание на какие-то там звуки или силуэты. А этой энергии у Лань Чжаня было много, очень много. Настолько, что его руку хотелось прижать к груди и не отпускать: пусть греет.
Жар чужой ци отвлекал, и Вэй Усянь прикрыл глаза, прослеживая меридианы лишь на ощупь. Помогло мало. Да, перед внутренним взором уверенно вырисовывалась схема движения энергии, но пальцы-то чувствовали и шелковистую кожу, и уплотнения от меча на ладони, и мелкие шрамики близ ногтей. Да и тепло это проклятое… Вэй Усянь вздохнул и легонько погладил чужую кисть у самого запястья. Нельзя быть таким горячим, Лань Чжань. На тебя же все темные существа станут слетаться, как мотыльки на свет. Опасно.
— Лань Чжань, — он несильно потряс рукой. — Эй, Лань Чжань, ты что, заснул?
Тот и вправду сидел до странности неподвижно, опустив ресницы. На голос он еле заметно вздрогнул плечами и повернул голову.
— Почему у тебя столько шрамов на подушечках пальцев? — Вэй Усянь коснулся мелких следов на коже. — У меня-то такие понятно откуда, я часто кровью пишу, а ты? Лань Чжань, неужели ты балуешься на досуге темным заклинательством, а мне не говоришь?
— Гуцинь, — произнес Лань Чжань после недолгого промедления.
— О, — Вэй Усянь снова прошелся кончиком пальца по тонким линиям. — Опасные же у вас, Ланей, инструменты. Моя флейта куда милосерднее!
Лань Чжань промолчал. Вэй Усянь обвел небольшую отметину от кисти для письма, затем дотронулся до длинной полосы у самых костяшек.
— А тут… струна соскочила, да?
— Лопнула. На войне.
— Из чего вы их делаете, что даже у заклинателя твоей силы шрамы годами не сходят? — пробормотал Вэй Усянь. — Не отвечай, я так, сам с собой говорю.
Если все время о чем-нибудь болтать, можно поменьше думать о тепле, что живет под кожей у Лань Чжаня. Он ведь вовсе не бездумная тварь, чтобы терять голову от обычного источника энергии ян — хорошо, хорошо, не обычного, а очень мощного. Что с того, что вместо золотого ядра у него в груди давно прижился клубок луаньцзанской тьмы? Это ничего не значит. Даже лютые мертвецы могут себя сдерживать, Вэнь Нин тому доказательство — а уж зловещему Старейшине Илина и вовсе стыдно застывать от жара чужой ци, будто ходячему, к которому внезапно полез обниматься какой-то бесшабашный самоубийца.
Хорошо, что форменные одежды Гусу так густо пронизаны зачарованной вышивкой. Случись ему ощущать ту же теплую пульсацию все время, когда он сидел, опираясь на Лань Чжаня, — точно бы хоть в одном иероглифе, да ошибся.
— Понимаешь, это будет талисман-ловушка, — опять заговорил он, водя пальцами по неподвижной ладони. — На основе обычного атакующего. Только тот посылает ци наружу, на врага, а мой отправит ее обратно по меридианам заклинателя, да еще и поток перекрутит. Ну да ты же знаешь, я с войны люблю талисманы наизнанку выворачивать.
— Зачем?
— Как зачем? — удивился Вэй Усянь. — Подкинь таких с пару сотен в закрома вражеского клана — и смотри, как его члены сами себя калечат в бою. Обычные-то адепты чаще всего из арсеналов талисманы берут, там мощнее. А лишних черт здесь от силы пара. В спешке легко не заметить.
— Война закончилась, — помолчав, произнес Лань Чжань.
— Я помню, — хмыкнул Вэй Усянь. — Но согласись, идея хороша!
Он беззаботно улыбнулся и погладил Лань Чжаня между пальцами, там, где кожа еще мягче и не испещрена отметинами от струн. Все-таки интересно, из чего они их вяжут? Вэй Усянь точно помнил, что на шестой месяц Низвержения Солнца какой-то слишком ловкий Вэнь задел вот эту руку мечом, резанул чуть выше запястья. Удар прошел до самых костей, Лань Чжань долго не мог играть — а гляди ж ты, сейчас и следа не осталось, а белые полоски на кончиках пальцев до сих пор видны…
Стоило переходить к талисману, он давно прикинул, на какие меридианы должен действовать атакующий контур — но не хотелось. В конце концов, если бы Лань Чжаню было неприятно, он бы уже это прекратил, разве нет?
Кивнув про себя, Вэй Усянь слегка сдвинул белый рукав и провел пальцами по запястью, там, где ци вместе с кровью билась под самой кожей. Огладил косточку сбоку.
— Красивые у тебя все-таки руки, Лань Чжань.
— А ты бесстыдник, — ровно ответил тот. Вэй Усянь рассмеялся и, поднеся его руку к лицу, несильно подул на вздрогнувшую ладонь.
— Можно подумать, ты этого еще с Облачных Глубин не запомнил.
Бесстыдник, бесстыдник. Что бы ты понимал в красоте, Лань Чжань. И в потребностях существ, у которых вместо привычных для заклинателей инь и ян течет по меридианам темная энергия. Но последнего тебе понимать и не надо, ведь в Гусу следуют только праведному пути. И так неясно, отчего ты вообще раз за разом приходишь на Луаньцзан в гости к тому, кого твой клан наверняка считает искажением естественной природы вещей.
Покачав головой, Вэй Усянь прижал чуть напрягшуюся кисть к щеке. Что ж не отталкиваешь-то, Лань Чжань? Тебе ведь не нравятся чужие прикосновения.
— Вэй Ин.
— Ты прав, пора уже заняться талисманом, — от души кивнул Вэй Усянь. — Сейчас, позову на всякий случай Вэнь Цин, а то новые у меня взрывались пару раз, и она сильно ругалась, когда лечила…
Он в самом деле просто повернулся, чтобы встать и подойти к выходу из пещеры. И головой повел так, что лежащая на щеке ладонь ненароком соскользнула на губы, тоже нечаянно. Но ци под кожей Лань Чжаня от этого до того полыхнула, до того обожгла янским жаром, что удержаться было совершенно невозможно — и подрагивающий палец Вэй Усянь чуть прихватил зубами уже нарочно. Правда, и отпустил почти сразу.
— Прости, — вздохнул он и разжал руку. — Я и правда тот еще бесстыдник.
Лань Чжань сидел все столь же ровно, держал спину прямо, как на приеме.
— Больше не могу, — произнес он очень спокойно.
Встревожиться или испугаться Вэй Усянь не успел. Только что они просто замерли рядом — а в следующий миг Лань Чжань уже притиснул его к себе, грудь к груди, щека к щеке. И обнял обеими руками, сжал так, что даже дышать стало трудновато. А потом запустил пальцы в волосы, под старую красную ленту, приподнял его голову и начал целовать.
Нахлынувшую было оторопь вышибло из сознания новым ощущением. Теплом. Оно вспыхивало там, где Лань Чжань касался его губ своими, где раздвигал их языком и проникал глубже, где выдыхал судорожно, как от боли. От этого тепла, от чужой кожи рядом со своей Вэй Усянь плавился, словно слиток зачарованной стали в кузне. Стоял бы, а не сидел — точно сполз бы на пол, обмякший от блаженства.
Совсем как тогда, на горе Байфэн.
Воспоминание пробилось через тягучий дурман неожиданно. Он вообще не предполагал, что способен о чем-то думать. Наверное, он дернулся от внезапных мыслей, иначе почему Лань Чжань замер и медленно-медленно начал разжимать руки?
— Прости. Я не сдержался.
— Эй, эй, постой-ка, — Вэй Усянь схватил его за ворот и торопливо пододвинулся ближе. — Поцелуй меня еще раз!
Ладони на его спине вздрогнули, едва ощутимо через несколько слоев ткани.
— Ты…
— Нет, ну если тебе неприятно — не надо, — начал Вэй Усянь и охнул, когда его снова стиснули в объятиях.
Не почудилось. Вот сейчас он мог без сомнения сказать, что не почудилось. Точно такие же губы, жадные, влажно-горячие, были у девушки, целовавшей его во время большой охоты. Точно так же она ласкала его язык своим, и сердце у нее стучало так же суматошно, как сейчас у Лань Чжаня.
Когда ладонь на его затылке, не дающая отстраниться, постепенно ослабла, Вэй Усянь торопливо выпалил:
— Лань Чжань! Это ты меня на горе Байфэн поймал и поцеловал?
Глаза у того были шалые, потемневшие из-за расширенных зрачков. Вэй Усянь смотрел на них зачарованно — кто бы знал, что Лань Чжаня можно увидеть и таким! — и с трудом удерживался, чтобы не провести пальцем по приоткрытым губам.
— Я, — тихо-тихо проговорил Лань Чжань.
Замерев на миг — что, правда? — Вэй Усянь возмущенно затараторил:
— Тогда скажи, какого гуля озерного не снял с меня ленту? Я же тебя найти хотел! Я же все кусты перерыл в поисках этой прекрасной незнакомки! А там был только ты, и ты даже не подумал признаться, жестокий, жестокий Лань!
Похоже, ему удалось невольно отомстить за собственное ошеломление: Лань Чжань смотрел ошарашенно и как-то беспомощно.
— Тебе… было хорошо?
— Ох, боги и демоны, — Вэй Усяню хотелось смеяться, — конечно, хорошо. Да я, если хочешь знать, еще долго тогда валялся на этом дереве и пытался прийти в себя! Вот что ты не сказал-то, а? Охота была длинная, мы бы столько всего успели…
Он имел в виду повторить поцелуй. Лань Чжаню, судя по вмиг участившемуся дыханию, пришло в голову совсем другое.
— Эй, не надо отползать, — Вэй Усянь сгреб его за плечи, уткнулся лицом куда попало. Вышло в шею, горячую и с быстро пульсирующей жилкой; ее Вэй Усянь прихватил губами, лизнул, чувствуя, как вздрогнул всем телом Лань Чжань. — То есть, если я тебе не нравлюсь, отползай, конечно, но…
— Нет.
— А? — Вэй Усянь поднял голову.
— Не нравишься, — Лань Чжань говорил медленно, будто через силу. — Это… другое. Больше.
От первых слов Вэй Усяню захотелось сникнуть и вернуться к талисману, от последних — придушить кое-кого его же лентой.
— Ты жестокий, — заявил он. — Сначала молчишь месяцами, а потом решаешь наконец сказать — но как!
— Я не молчал.
Вот это заставило Вэй Усяня задуматься уже всерьез.
— Подожди, но ты же всегда утверждал, что мы даже не приятели… не приятели… — он замолчал и беспомощно уставился на Лань Чжаня. — Слушай, да такую загадку и бессмертный мудрец не разгадает!
Лань Чжань отвел взгляд, и Вэй Усянь решительно сцапал его за свисающие поверх ленты пряди, потянул так, чтобы смотрел в глаза.
— Вот не отворачивайся! Ты уже не сдержался, помнишь? Поздно теперь!
— Если тебе не по душе…
Договорить ему Вэй Усянь не дал: сам прижался губами, стукнулся неловко носом о точеную скулу. Не по душе! Да разве это тепло может быть не по душе, а? И когда на тебя так смотрят, ненасытно, страстно, и когда под своими прикосновениями трескается непробиваемое самообладание? Он столько лет силился узнать, что у Лань Чжаня за его совершенной нефритовой маской — а надо было просто обнять?
Чужое дыхание обжигало то губы, то щеку, а вот под руками только шершавилась защитными вышивками белая ткань, прохладная и прочная. Мешала. Преграждала дорогу теплу, не давала ощутить, как взвихряется ци в чужом теле. Вэй Усянь отстранился ненадолго и вцепился Лань Чжаню в отворот верхнего ханьфу.
— Сними.
— Вэй Ин, — взгляд у того плыл, как после сильного удара по голове.
— Убери эту тряпку, — Вэй Усянь еще раз дернул за высоко запахнутый ворот. — Мешает. Сними или хоть расстегни… ох!
Вместо того, чтобы просто скинуть одежды, Лань Чжань повалил его на неровный пол. Навис сверху, торопливо распахивая истрепанное серое ханьфу, распутывая шнур на поясе. Вэй Усянь негодующе фыркнул и сам потянулся к белому облачению. Дернул за завязки, разметал шитую облаками ткань и прижал Лань Чжаня к себе так, чтобы кожей к коже.
Тепло-тепло-тепло…
Кажется, он обмяк слишком уж блаженно, иначе с чего Лань Чжань посмотрел с такой тревогой?
— Мне просто хорошо! — поспешил объяснить Вэй Усянь. Погладил по волосам, успокаивая. Поморщился, когда ладонь соскользнула на сползшее ханьфу. Защитная вышивка едва-едва покалывала пальцы, отталкивала опасное, но почему-то до сих пор не кинувшееся терзать хозяина темное создание. — Лань Чжань, сними, я хочу тебя чувствовать, а не эту тряпку!
Помогло. Белые одежды отправились куда-то к стене, а под руками наконец тоже оказалось горячее, живое, дышащее энергией ян. Вэй Усянь водил ладонями по спине, находил то тут, то там короткие отметины — не только от струн у Лань Чжаня следы на теле, вот это точно оставила стрела — и опомнился, когда с него уже стянули штаны.
— А ты умеешь? — выдохнул он в приоткрытые губы. Сам Вэй Усянь видел и такие весенние картинки, но никогда не присматривался. Что уж говорить о Лань Чжане! Тот наверняка ни разу и не заглядывался на подобные рисунки, ну, кроме того случая в библиотеке…
— Читал, — уверенно кивнул Лань Чжань.
Вот сейчас было неожиданно. Вэй Усянь хихикнул и прижался лицом к его плечу. Лань Чжань, читающий книги о весенних играх — да еще и с серьезным и сосредоточенным видом читающий! — никак не шел из головы. Ну и отлично, может, он лучше знает, что и как делать, а то сам Вэй Усянь помнил только что-то смутное и почему-то в зарослях бамбука.
Руки Лань Чжаня скользили по груди, по бедрам. Казалось, на коже остается за ними след из медленно тающего жара. Губы то и дело приникали к шее, к скулам, один раз мазнули по виску. Вэй Усянь выгибался навстречу этим ласкам, обнимал за плечи и поясницу, раздвигал колени — и потом не сдержал недоуменного вздоха, почувствовав, как проникают внутрь чужие пальцы.
— Так нужно, — сдавленно пояснил Лань Чжань. Лицо его оставалось привычно бледным, но кончики ушей заметно порозовели. — Иначе потом будет больно. Ты… ты же любишь непристойные рисунки. Разве не видел?
— Слушай, я рассматриваю весенние картинки для удовольствия, а не заучиваю их наизусть, — возмутился Вэй Усянь. — И да, в последний раз я делал это давно, так что нечего удивляться!
Впрочем, неприятными ощущения не были, отнюдь. Лань Чжань как-то шевелил пальцами у него внутри, раздвигал их в стороны, то вытаскивал, то вводил обратно, и от этого дыхание невольно сбивалось. Хотелось притянуть его к себе, плотнее, чтобы не нависал сверху, а лежал на груди, чтобы стук сердца слышать кожей.
Когда Лань Чжань убрал руку, Вэй Усянь недовольно дернулся.
— Куда?
— Я сейчас, — Лань Чжань облизнул губы и осторожно развел ему ноги шире. Вэй Усянь охнул, чувствуя, как чужой член прижимается к его собственному.
— Вот так хорошо.
Приятно, это действительно было очень приятно. Он хотел опустить руку, погладить Лань Чжаня самому — наверняка тому понравится! — но не успел. Лань Чжань как-то двинул бедрами и вошел, заставив Вэй Усяня со стоном прогнуться в пояснице.
— Больно? — во взгляде Лань Чжаня проступила тревога, и Вэй Усянь торопливо замотал головой.
— Нет, нет. Разве что немного, продолжай!
Похоже, Лань Чжань не поверил, иначе с чего бы решил отстраниться? Вэй Усянь не дал, обхватил за бедра, притягивая ближе. Коротко выдохнул, запрокинув голову.
— Тебе больно, — теперь Лань Чжань уже не спрашивал.
— Непривычно, — отрезал Вэй Усянь. — Обними.
Боги и демоны, да о чем он вообще? Больно — это если спиной с размаху на луаньцзанские камни, если ядро вырезать или стрелу с зазубренным наконечником из живота доставать. А вот так — не больно. Так хорошо. Чужое тепло внутри. Живое. Греет. Слишком он все же темная тварь, не навредить бы Лань Чжаню, не выпить его досуха, как хули-цзин…
Втиснуть, вжать себя глубже Лань Чжань не позволял, входил медленно и осторожно. На четвертом движении Вэй Усянь обнял его коленями, он видел такое в одной книжке с картинками. Не ошибся: с чего бы еще тот толкнулся наконец на всю длину?
— Мне хорошо, — настойчиво произнес Вэй Усянь, не дожидаясь обеспокоенного вопроса. — Но мало!
Показалось, или Лань Чжань и в самом деле слегка улыбнулся?
Обычные, праведные заклинатели должны были ощущать это как-то иначе. Например, с привкусом той боли, что волновала Лань Чжаня. Вэй Усянь не знал. Зато он чувствовал, как расходится по телу чужая энергия ян, как отступает впервые за годы привычный мертвенный холод. Чувствовал, как пульсируют под ладонями меридианы, не защищенные больше вышитыми белыми одеждами. И то наслаждение, когда член Лань Чжаня в очередной раз проходился внутри, тоже чувствовал.
— Вот так, — он нетерпеливо вскинул бедра. — Еще раз так сделай.
То ли в голос пробилось нескрываемое удовольствие, то ли во взгляд, но Лань Чжань поверил наконец, что не причиняет боли. Подхватил под колено, вошел резче, и Вэй Усянь застонал, вцепившись пальцами ему в волосы чуть ниже ленты. Да, да. Ты все правильно делаешь, Лань Чжань.
Он не сказал бы уверенно, сколько это длилось. Просто становилось постепенно все теплее и теплее, просто внутри билось удовольствие, порой заставляющее вскрикивать и крепче сжимать Лань Чжаня коленями. Потом что-то вспыхнуло внутри, и Вэй Усянь обмяк, прикрыв глаза и силясь восстановить дыхание.
— Лань Чжань, ты и правда жестокий человек, — произнес он наконец, облизнув губы. Тот вздрогнул, приподнялся, с тревогой заглядывая в лицо. — Мог бы меня еще на горе Байфэн уронить в кусты и сделать все, что хотел!
— Так не должно поступать, — еле слышно ответил Лань Чжань. — Нужно сначала сказать, что чувствуешь.
— В любом случае, ты уже сказал, — фыркнул Вэй Усянь и провел рукой по его спине. — Хотя вот честно, не спроси я тебя напрямую, наверняка ждал бы еще пару лет.
Он неторопливо вывернулся из-под Лань Чжаня — тяжело! — и устроился так, чтобы лежать рядом и обнимать его.
— Я не знал как. Тебе всё, словно шутка. Боялся, что не поймешь.
— Если ты говоришь «мы не приятели», подразумевая «я хочу завалить тебя на ближайшую кровать», тут нелегко разобраться! — хмыкнул Вэй Усянь. Прижался губами к шее, ловя отголоски постепенно успокаивающегося пульса. — Лань Чжань, а останься до вечера. Ночью-то я отправлюсь уже, но хоть до заката погости.
Лань Чжань нахмурился.
— Отправишься? Ночью?
Поняв, о чем он, Вэй Усянь расхохотался.
— Нет, нет, это не страшный ритуал из темного искусства. Меня в Ланьлин пригласили, на день рождения племянника. А ночью — чтобы в городе не болтали почем зря.
— До Ланьлина день лету. Праздник через полторы недели.
Про себя Вэй Усянь вздохнул. Блаженное настроение потихоньку таяло. А ведь так хорошо было.
— Я… давно не путешествовал на мече. Потрачу много сил на такой перелет, а вдруг приглашение поддельное, и меня будут ждать совсем не друзья? Письмо-то отправил павлинчик, не шицзе… Лучше пойду пешком. Медленнее, конечно, зато ци сберегу и отбиться сумею легко. Да и прогуляюсь заодно. А то сижу у себя на Луаньцзан, уже и забыл, когда последний раз в город выбирался.
Взгляд у Лань Чжаня оставался встревоженным.
— Хорошо. Полетим вдвоем. На Бичэне.
Против воли Вэй Усянь расплылся в улыбке. Интересно, это Лань Чжань за него переживает или… или просто хочет за ту неделю с лишним, которую они выиграют таким решением, еще не раз повторить все, что сделал с ним только что?
Последняя идея была определенно неплоха!
— Собираешься снова разложить меня прямо возле стола для записей? — вкрадчиво произнес он, с восторгом отмечая, как задержал дыхание от этих слов Лань Чжань. — А вот мне такая мысль что-то не по душе…
Выждав несколько мгновений — а вот пусть поймет, что заставил почувствовать своим «не нравишься»! — Вэй Усянь закончил:
— Здесь, между прочим, есть постель. И она гораздо мягче каменного пола!
Судя по тому, как сжались руки на его плечах, такое будущее Лань Чжаню пришлось по вкусу.
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (3259 слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R-NC-17
Краткое содержание: история о том, как один новый талисман Старейшины Илина так и остался неизобретенным.
Примечание/Предупреждения: AU: Лань Ванцзи ходит на Луаньцзан чаще, чем в каноне. Хэдканоны насчет энергетического взаимодействия с темными заклинателями типа "Старейшина Илина". Легкий хэндфетиш.
не выдержать вместе с Лань ЧжанемС мебелью в пещере Фумо было скудновато. Стол для записей — он же место хранения рабочих свитков, тех, что еще не улетели в дальний угол от неловкого движения рукава — общими усилиями соорудили из широкой доски, а вот подушек уже не предполагалось. Впрочем, Вэй Усянь не жаловался. Обычно он сидел прямо на полу, а сегодня и вовсе устроился в небывалой роскоши: опершись плечом на замершего сбоку Лань Чжаня.
Если честно, Вэй Усянь был уверен, что его оттолкнут или просто сместятся в сторону. Но Лань Чжань почему-то не спешил отодвигаться, и потому настроение неуклонно ползло вверх. Сиделось удобно, талисман вырисовывался интересный, до вечера, когда нужно было отправляться в долгий путь до Ланьлина, еще хватало времени — чем не причина считать день хорошим?
Выписав последний штрих, Вэй Усянь взял со стола талисман, помахал им в воздухе, чтобы быстрее просохла тушь, и задумчиво уставился на бумагу. Потом кивнул и ткнул локтем вбок и назад.
— Лань Чжань! Дай руку!
— Что?
— Руку дай, — повторил Вэй Усянь. — Ну, чего смотришь, мне надо взглянуть, как у обычных заклинателей меридианы по кисти идут.
Плечом он почувствовал, как Лань Чжань едва заметно вздрогнул.
— Что не так с твоей ци?
Про себя Вэй Усянь прикусил язык и ударился лбом о стол. Ну надо же было проговориться! Ладно хоть о меридианах сболтнул, а не о золотом ядре. Они-то от самых разных причин ослабнуть могут, например…
— Я темный заклинатель, если ты не заметил, — фыркнул он. — А штука, которую я делаю, будет для тех, кто идет праведным путем. Так что мне и правда нужно припомнить, как ци должна течь по телу.
На слова о темном пути Лань Чжань обычно начинал нести всякую чушь про вред для души и тела. Сейчас у Вэй Усяня не было никакого желания выслушивать кучу нравоучительной чепухи, поэтому он просто схватил его запястье и подтянул к себе. Помогло: Лань Чжань поперхнулся заготовленной репликой и замолк.
Ладонь у него была теплая. Очень теплая, почти горячая. Под кожей ровно билось невидимое глазу золотистое свечение — Вэй Усянь чувствовал его пальцами, как ток крови в жилах. После трехмесячного пребывания на Луаньцзан он стал ощущать ци куда лучше прежнего. Неудивительно для темного создания, на самом деле. Все знают, что мертвецы в первую очередь чувствуют энергию ян, а уже потом обращают внимание на какие-то там звуки или силуэты. А этой энергии у Лань Чжаня было много, очень много. Настолько, что его руку хотелось прижать к груди и не отпускать: пусть греет.
Жар чужой ци отвлекал, и Вэй Усянь прикрыл глаза, прослеживая меридианы лишь на ощупь. Помогло мало. Да, перед внутренним взором уверенно вырисовывалась схема движения энергии, но пальцы-то чувствовали и шелковистую кожу, и уплотнения от меча на ладони, и мелкие шрамики близ ногтей. Да и тепло это проклятое… Вэй Усянь вздохнул и легонько погладил чужую кисть у самого запястья. Нельзя быть таким горячим, Лань Чжань. На тебя же все темные существа станут слетаться, как мотыльки на свет. Опасно.
— Лань Чжань, — он несильно потряс рукой. — Эй, Лань Чжань, ты что, заснул?
Тот и вправду сидел до странности неподвижно, опустив ресницы. На голос он еле заметно вздрогнул плечами и повернул голову.
— Почему у тебя столько шрамов на подушечках пальцев? — Вэй Усянь коснулся мелких следов на коже. — У меня-то такие понятно откуда, я часто кровью пишу, а ты? Лань Чжань, неужели ты балуешься на досуге темным заклинательством, а мне не говоришь?
— Гуцинь, — произнес Лань Чжань после недолгого промедления.
— О, — Вэй Усянь снова прошелся кончиком пальца по тонким линиям. — Опасные же у вас, Ланей, инструменты. Моя флейта куда милосерднее!
Лань Чжань промолчал. Вэй Усянь обвел небольшую отметину от кисти для письма, затем дотронулся до длинной полосы у самых костяшек.
— А тут… струна соскочила, да?
— Лопнула. На войне.
— Из чего вы их делаете, что даже у заклинателя твоей силы шрамы годами не сходят? — пробормотал Вэй Усянь. — Не отвечай, я так, сам с собой говорю.
Если все время о чем-нибудь болтать, можно поменьше думать о тепле, что живет под кожей у Лань Чжаня. Он ведь вовсе не бездумная тварь, чтобы терять голову от обычного источника энергии ян — хорошо, хорошо, не обычного, а очень мощного. Что с того, что вместо золотого ядра у него в груди давно прижился клубок луаньцзанской тьмы? Это ничего не значит. Даже лютые мертвецы могут себя сдерживать, Вэнь Нин тому доказательство — а уж зловещему Старейшине Илина и вовсе стыдно застывать от жара чужой ци, будто ходячему, к которому внезапно полез обниматься какой-то бесшабашный самоубийца.
Хорошо, что форменные одежды Гусу так густо пронизаны зачарованной вышивкой. Случись ему ощущать ту же теплую пульсацию все время, когда он сидел, опираясь на Лань Чжаня, — точно бы хоть в одном иероглифе, да ошибся.
— Понимаешь, это будет талисман-ловушка, — опять заговорил он, водя пальцами по неподвижной ладони. — На основе обычного атакующего. Только тот посылает ци наружу, на врага, а мой отправит ее обратно по меридианам заклинателя, да еще и поток перекрутит. Ну да ты же знаешь, я с войны люблю талисманы наизнанку выворачивать.
— Зачем?
— Как зачем? — удивился Вэй Усянь. — Подкинь таких с пару сотен в закрома вражеского клана — и смотри, как его члены сами себя калечат в бою. Обычные-то адепты чаще всего из арсеналов талисманы берут, там мощнее. А лишних черт здесь от силы пара. В спешке легко не заметить.
— Война закончилась, — помолчав, произнес Лань Чжань.
— Я помню, — хмыкнул Вэй Усянь. — Но согласись, идея хороша!
Он беззаботно улыбнулся и погладил Лань Чжаня между пальцами, там, где кожа еще мягче и не испещрена отметинами от струн. Все-таки интересно, из чего они их вяжут? Вэй Усянь точно помнил, что на шестой месяц Низвержения Солнца какой-то слишком ловкий Вэнь задел вот эту руку мечом, резанул чуть выше запястья. Удар прошел до самых костей, Лань Чжань долго не мог играть — а гляди ж ты, сейчас и следа не осталось, а белые полоски на кончиках пальцев до сих пор видны…
Стоило переходить к талисману, он давно прикинул, на какие меридианы должен действовать атакующий контур — но не хотелось. В конце концов, если бы Лань Чжаню было неприятно, он бы уже это прекратил, разве нет?
Кивнув про себя, Вэй Усянь слегка сдвинул белый рукав и провел пальцами по запястью, там, где ци вместе с кровью билась под самой кожей. Огладил косточку сбоку.
— Красивые у тебя все-таки руки, Лань Чжань.
— А ты бесстыдник, — ровно ответил тот. Вэй Усянь рассмеялся и, поднеся его руку к лицу, несильно подул на вздрогнувшую ладонь.
— Можно подумать, ты этого еще с Облачных Глубин не запомнил.
Бесстыдник, бесстыдник. Что бы ты понимал в красоте, Лань Чжань. И в потребностях существ, у которых вместо привычных для заклинателей инь и ян течет по меридианам темная энергия. Но последнего тебе понимать и не надо, ведь в Гусу следуют только праведному пути. И так неясно, отчего ты вообще раз за разом приходишь на Луаньцзан в гости к тому, кого твой клан наверняка считает искажением естественной природы вещей.
Покачав головой, Вэй Усянь прижал чуть напрягшуюся кисть к щеке. Что ж не отталкиваешь-то, Лань Чжань? Тебе ведь не нравятся чужие прикосновения.
— Вэй Ин.
— Ты прав, пора уже заняться талисманом, — от души кивнул Вэй Усянь. — Сейчас, позову на всякий случай Вэнь Цин, а то новые у меня взрывались пару раз, и она сильно ругалась, когда лечила…
Он в самом деле просто повернулся, чтобы встать и подойти к выходу из пещеры. И головой повел так, что лежащая на щеке ладонь ненароком соскользнула на губы, тоже нечаянно. Но ци под кожей Лань Чжаня от этого до того полыхнула, до того обожгла янским жаром, что удержаться было совершенно невозможно — и подрагивающий палец Вэй Усянь чуть прихватил зубами уже нарочно. Правда, и отпустил почти сразу.
— Прости, — вздохнул он и разжал руку. — Я и правда тот еще бесстыдник.
Лань Чжань сидел все столь же ровно, держал спину прямо, как на приеме.
— Больше не могу, — произнес он очень спокойно.
Встревожиться или испугаться Вэй Усянь не успел. Только что они просто замерли рядом — а в следующий миг Лань Чжань уже притиснул его к себе, грудь к груди, щека к щеке. И обнял обеими руками, сжал так, что даже дышать стало трудновато. А потом запустил пальцы в волосы, под старую красную ленту, приподнял его голову и начал целовать.
Нахлынувшую было оторопь вышибло из сознания новым ощущением. Теплом. Оно вспыхивало там, где Лань Чжань касался его губ своими, где раздвигал их языком и проникал глубже, где выдыхал судорожно, как от боли. От этого тепла, от чужой кожи рядом со своей Вэй Усянь плавился, словно слиток зачарованной стали в кузне. Стоял бы, а не сидел — точно сполз бы на пол, обмякший от блаженства.
Совсем как тогда, на горе Байфэн.
Воспоминание пробилось через тягучий дурман неожиданно. Он вообще не предполагал, что способен о чем-то думать. Наверное, он дернулся от внезапных мыслей, иначе почему Лань Чжань замер и медленно-медленно начал разжимать руки?
— Прости. Я не сдержался.
— Эй, эй, постой-ка, — Вэй Усянь схватил его за ворот и торопливо пододвинулся ближе. — Поцелуй меня еще раз!
Ладони на его спине вздрогнули, едва ощутимо через несколько слоев ткани.
— Ты…
— Нет, ну если тебе неприятно — не надо, — начал Вэй Усянь и охнул, когда его снова стиснули в объятиях.
Не почудилось. Вот сейчас он мог без сомнения сказать, что не почудилось. Точно такие же губы, жадные, влажно-горячие, были у девушки, целовавшей его во время большой охоты. Точно так же она ласкала его язык своим, и сердце у нее стучало так же суматошно, как сейчас у Лань Чжаня.
Когда ладонь на его затылке, не дающая отстраниться, постепенно ослабла, Вэй Усянь торопливо выпалил:
— Лань Чжань! Это ты меня на горе Байфэн поймал и поцеловал?
Глаза у того были шалые, потемневшие из-за расширенных зрачков. Вэй Усянь смотрел на них зачарованно — кто бы знал, что Лань Чжаня можно увидеть и таким! — и с трудом удерживался, чтобы не провести пальцем по приоткрытым губам.
— Я, — тихо-тихо проговорил Лань Чжань.
Замерев на миг — что, правда? — Вэй Усянь возмущенно затараторил:
— Тогда скажи, какого гуля озерного не снял с меня ленту? Я же тебя найти хотел! Я же все кусты перерыл в поисках этой прекрасной незнакомки! А там был только ты, и ты даже не подумал признаться, жестокий, жестокий Лань!
Похоже, ему удалось невольно отомстить за собственное ошеломление: Лань Чжань смотрел ошарашенно и как-то беспомощно.
— Тебе… было хорошо?
— Ох, боги и демоны, — Вэй Усяню хотелось смеяться, — конечно, хорошо. Да я, если хочешь знать, еще долго тогда валялся на этом дереве и пытался прийти в себя! Вот что ты не сказал-то, а? Охота была длинная, мы бы столько всего успели…
Он имел в виду повторить поцелуй. Лань Чжаню, судя по вмиг участившемуся дыханию, пришло в голову совсем другое.
— Эй, не надо отползать, — Вэй Усянь сгреб его за плечи, уткнулся лицом куда попало. Вышло в шею, горячую и с быстро пульсирующей жилкой; ее Вэй Усянь прихватил губами, лизнул, чувствуя, как вздрогнул всем телом Лань Чжань. — То есть, если я тебе не нравлюсь, отползай, конечно, но…
— Нет.
— А? — Вэй Усянь поднял голову.
— Не нравишься, — Лань Чжань говорил медленно, будто через силу. — Это… другое. Больше.
От первых слов Вэй Усяню захотелось сникнуть и вернуться к талисману, от последних — придушить кое-кого его же лентой.
— Ты жестокий, — заявил он. — Сначала молчишь месяцами, а потом решаешь наконец сказать — но как!
— Я не молчал.
Вот это заставило Вэй Усяня задуматься уже всерьез.
— Подожди, но ты же всегда утверждал, что мы даже не приятели… не приятели… — он замолчал и беспомощно уставился на Лань Чжаня. — Слушай, да такую загадку и бессмертный мудрец не разгадает!
Лань Чжань отвел взгляд, и Вэй Усянь решительно сцапал его за свисающие поверх ленты пряди, потянул так, чтобы смотрел в глаза.
— Вот не отворачивайся! Ты уже не сдержался, помнишь? Поздно теперь!
— Если тебе не по душе…
Договорить ему Вэй Усянь не дал: сам прижался губами, стукнулся неловко носом о точеную скулу. Не по душе! Да разве это тепло может быть не по душе, а? И когда на тебя так смотрят, ненасытно, страстно, и когда под своими прикосновениями трескается непробиваемое самообладание? Он столько лет силился узнать, что у Лань Чжаня за его совершенной нефритовой маской — а надо было просто обнять?
Чужое дыхание обжигало то губы, то щеку, а вот под руками только шершавилась защитными вышивками белая ткань, прохладная и прочная. Мешала. Преграждала дорогу теплу, не давала ощутить, как взвихряется ци в чужом теле. Вэй Усянь отстранился ненадолго и вцепился Лань Чжаню в отворот верхнего ханьфу.
— Сними.
— Вэй Ин, — взгляд у того плыл, как после сильного удара по голове.
— Убери эту тряпку, — Вэй Усянь еще раз дернул за высоко запахнутый ворот. — Мешает. Сними или хоть расстегни… ох!
Вместо того, чтобы просто скинуть одежды, Лань Чжань повалил его на неровный пол. Навис сверху, торопливо распахивая истрепанное серое ханьфу, распутывая шнур на поясе. Вэй Усянь негодующе фыркнул и сам потянулся к белому облачению. Дернул за завязки, разметал шитую облаками ткань и прижал Лань Чжаня к себе так, чтобы кожей к коже.
Тепло-тепло-тепло…
Кажется, он обмяк слишком уж блаженно, иначе с чего Лань Чжань посмотрел с такой тревогой?
— Мне просто хорошо! — поспешил объяснить Вэй Усянь. Погладил по волосам, успокаивая. Поморщился, когда ладонь соскользнула на сползшее ханьфу. Защитная вышивка едва-едва покалывала пальцы, отталкивала опасное, но почему-то до сих пор не кинувшееся терзать хозяина темное создание. — Лань Чжань, сними, я хочу тебя чувствовать, а не эту тряпку!
Помогло. Белые одежды отправились куда-то к стене, а под руками наконец тоже оказалось горячее, живое, дышащее энергией ян. Вэй Усянь водил ладонями по спине, находил то тут, то там короткие отметины — не только от струн у Лань Чжаня следы на теле, вот это точно оставила стрела — и опомнился, когда с него уже стянули штаны.
— А ты умеешь? — выдохнул он в приоткрытые губы. Сам Вэй Усянь видел и такие весенние картинки, но никогда не присматривался. Что уж говорить о Лань Чжане! Тот наверняка ни разу и не заглядывался на подобные рисунки, ну, кроме того случая в библиотеке…
— Читал, — уверенно кивнул Лань Чжань.
Вот сейчас было неожиданно. Вэй Усянь хихикнул и прижался лицом к его плечу. Лань Чжань, читающий книги о весенних играх — да еще и с серьезным и сосредоточенным видом читающий! — никак не шел из головы. Ну и отлично, может, он лучше знает, что и как делать, а то сам Вэй Усянь помнил только что-то смутное и почему-то в зарослях бамбука.
Руки Лань Чжаня скользили по груди, по бедрам. Казалось, на коже остается за ними след из медленно тающего жара. Губы то и дело приникали к шее, к скулам, один раз мазнули по виску. Вэй Усянь выгибался навстречу этим ласкам, обнимал за плечи и поясницу, раздвигал колени — и потом не сдержал недоуменного вздоха, почувствовав, как проникают внутрь чужие пальцы.
— Так нужно, — сдавленно пояснил Лань Чжань. Лицо его оставалось привычно бледным, но кончики ушей заметно порозовели. — Иначе потом будет больно. Ты… ты же любишь непристойные рисунки. Разве не видел?
— Слушай, я рассматриваю весенние картинки для удовольствия, а не заучиваю их наизусть, — возмутился Вэй Усянь. — И да, в последний раз я делал это давно, так что нечего удивляться!
Впрочем, неприятными ощущения не были, отнюдь. Лань Чжань как-то шевелил пальцами у него внутри, раздвигал их в стороны, то вытаскивал, то вводил обратно, и от этого дыхание невольно сбивалось. Хотелось притянуть его к себе, плотнее, чтобы не нависал сверху, а лежал на груди, чтобы стук сердца слышать кожей.
Когда Лань Чжань убрал руку, Вэй Усянь недовольно дернулся.
— Куда?
— Я сейчас, — Лань Чжань облизнул губы и осторожно развел ему ноги шире. Вэй Усянь охнул, чувствуя, как чужой член прижимается к его собственному.
— Вот так хорошо.
Приятно, это действительно было очень приятно. Он хотел опустить руку, погладить Лань Чжаня самому — наверняка тому понравится! — но не успел. Лань Чжань как-то двинул бедрами и вошел, заставив Вэй Усяня со стоном прогнуться в пояснице.
— Больно? — во взгляде Лань Чжаня проступила тревога, и Вэй Усянь торопливо замотал головой.
— Нет, нет. Разве что немного, продолжай!
Похоже, Лань Чжань не поверил, иначе с чего бы решил отстраниться? Вэй Усянь не дал, обхватил за бедра, притягивая ближе. Коротко выдохнул, запрокинув голову.
— Тебе больно, — теперь Лань Чжань уже не спрашивал.
— Непривычно, — отрезал Вэй Усянь. — Обними.
Боги и демоны, да о чем он вообще? Больно — это если спиной с размаху на луаньцзанские камни, если ядро вырезать или стрелу с зазубренным наконечником из живота доставать. А вот так — не больно. Так хорошо. Чужое тепло внутри. Живое. Греет. Слишком он все же темная тварь, не навредить бы Лань Чжаню, не выпить его досуха, как хули-цзин…
Втиснуть, вжать себя глубже Лань Чжань не позволял, входил медленно и осторожно. На четвертом движении Вэй Усянь обнял его коленями, он видел такое в одной книжке с картинками. Не ошибся: с чего бы еще тот толкнулся наконец на всю длину?
— Мне хорошо, — настойчиво произнес Вэй Усянь, не дожидаясь обеспокоенного вопроса. — Но мало!
Показалось, или Лань Чжань и в самом деле слегка улыбнулся?
Обычные, праведные заклинатели должны были ощущать это как-то иначе. Например, с привкусом той боли, что волновала Лань Чжаня. Вэй Усянь не знал. Зато он чувствовал, как расходится по телу чужая энергия ян, как отступает впервые за годы привычный мертвенный холод. Чувствовал, как пульсируют под ладонями меридианы, не защищенные больше вышитыми белыми одеждами. И то наслаждение, когда член Лань Чжаня в очередной раз проходился внутри, тоже чувствовал.
— Вот так, — он нетерпеливо вскинул бедра. — Еще раз так сделай.
То ли в голос пробилось нескрываемое удовольствие, то ли во взгляд, но Лань Чжань поверил наконец, что не причиняет боли. Подхватил под колено, вошел резче, и Вэй Усянь застонал, вцепившись пальцами ему в волосы чуть ниже ленты. Да, да. Ты все правильно делаешь, Лань Чжань.
Он не сказал бы уверенно, сколько это длилось. Просто становилось постепенно все теплее и теплее, просто внутри билось удовольствие, порой заставляющее вскрикивать и крепче сжимать Лань Чжаня коленями. Потом что-то вспыхнуло внутри, и Вэй Усянь обмяк, прикрыв глаза и силясь восстановить дыхание.
— Лань Чжань, ты и правда жестокий человек, — произнес он наконец, облизнув губы. Тот вздрогнул, приподнялся, с тревогой заглядывая в лицо. — Мог бы меня еще на горе Байфэн уронить в кусты и сделать все, что хотел!
— Так не должно поступать, — еле слышно ответил Лань Чжань. — Нужно сначала сказать, что чувствуешь.
— В любом случае, ты уже сказал, — фыркнул Вэй Усянь и провел рукой по его спине. — Хотя вот честно, не спроси я тебя напрямую, наверняка ждал бы еще пару лет.
Он неторопливо вывернулся из-под Лань Чжаня — тяжело! — и устроился так, чтобы лежать рядом и обнимать его.
— Я не знал как. Тебе всё, словно шутка. Боялся, что не поймешь.
— Если ты говоришь «мы не приятели», подразумевая «я хочу завалить тебя на ближайшую кровать», тут нелегко разобраться! — хмыкнул Вэй Усянь. Прижался губами к шее, ловя отголоски постепенно успокаивающегося пульса. — Лань Чжань, а останься до вечера. Ночью-то я отправлюсь уже, но хоть до заката погости.
Лань Чжань нахмурился.
— Отправишься? Ночью?
Поняв, о чем он, Вэй Усянь расхохотался.
— Нет, нет, это не страшный ритуал из темного искусства. Меня в Ланьлин пригласили, на день рождения племянника. А ночью — чтобы в городе не болтали почем зря.
— До Ланьлина день лету. Праздник через полторы недели.
Про себя Вэй Усянь вздохнул. Блаженное настроение потихоньку таяло. А ведь так хорошо было.
— Я… давно не путешествовал на мече. Потрачу много сил на такой перелет, а вдруг приглашение поддельное, и меня будут ждать совсем не друзья? Письмо-то отправил павлинчик, не шицзе… Лучше пойду пешком. Медленнее, конечно, зато ци сберегу и отбиться сумею легко. Да и прогуляюсь заодно. А то сижу у себя на Луаньцзан, уже и забыл, когда последний раз в город выбирался.
Взгляд у Лань Чжаня оставался встревоженным.
— Хорошо. Полетим вдвоем. На Бичэне.
Против воли Вэй Усянь расплылся в улыбке. Интересно, это Лань Чжань за него переживает или… или просто хочет за ту неделю с лишним, которую они выиграют таким решением, еще не раз повторить все, что сделал с ним только что?
Последняя идея была определенно неплоха!
— Собираешься снова разложить меня прямо возле стола для записей? — вкрадчиво произнес он, с восторгом отмечая, как задержал дыхание от этих слов Лань Чжань. — А вот мне такая мысль что-то не по душе…
Выждав несколько мгновений — а вот пусть поймет, что заставил почувствовать своим «не нравишься»! — Вэй Усянь закончил:
— Здесь, между прочим, есть постель. И она гораздо мягче каменного пола!
Судя по тому, как сжались руки на его плечах, такое будущее Лань Чжаню пришлось по вкусу.
@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ
-
-
15.07.2020 в 23:01-
-
16.07.2020 в 06:57-
-
17.07.2020 в 14:06...С одной стороны жаль Вэй Усяня. С другой - возможно, в этой версии у них есть шанс на какой-то иной исход.
-
-
20.07.2020 в 06:44Когда этот автор написал фик, то потом кинул кубик на результат связи Вэй Усяня с Лань Ванцзи - и выпали 19. Так что со временем, регулярно совершенствуясь вместе, они смогут отрастить Вэй Усяню золотое ядро через папапа))) Если догадаются, к чему идет, и вообще успеют.
-
-
28.07.2020 в 18:27-
-
29.07.2020 в 10:04-
-
06.06.2021 в 19:42-
-
06.06.2021 в 19:42-
-
08.06.2021 в 06:12