ЗФБ-2021, Правильно

[ДайСё]

Осторожно, рейтинг за пытки!

Название: Правильно
Канон: 魔道祖师 - 墨香铜臭 | Módào Zǔshī - Mòxiāng Tóngxiù
Размер: миди (8800 слов)
Пейринг/Персонажи: Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь, упоминается Лань Ванцзи, упоминается Вэнь Жохань
Категория: джен
Рейтинг: R
Краткое содержание: эргэ позвал Цзинь Гуанъяо в Облачные Глубины, чтобы просить о неподобающем.
Предупреждения: Графические описания жестокости
Дополнительные теги/примечания: Alternative Universe - Canonical AU, Ouf of Character, Elements of Pre-Slash, Elements of UST, Drama, Happy End, Hurt/Comfort, флэшбэки Цзинь Гуанъяо, элементы стекла, элементы вэньского стекла, пытки, задел на фиксит вансяней, задел на фиксит трицзуней, упоминание канонной смерти персонажа, ланьские ритуалы, вэньские артефакты, все по согласию, хотя Яобыникада

пройти по узкой тропке между безумием и любовью

Приглашения в Облачные Глубины Цзинь Гуанъяо не ждал. Эргэ нечасто звал его к себе: не хотел утруждать долгой дорогой. Обычно он прилетал сам и днями гостил в Башне Кои, радуя сердце Цзинь Гуанъяо улыбкой и беседой. Но сейчас на столе лежало письмо из Гусу. Простое, без облачного оттиска на печати: эргэ писал не от имени ордена, а от себя лично.
Цзинь Гуанъяо это несколько встревожило. Они встречались в Башне Кои четыре дня назад и, казалось, обсудили все вопросы, которые пришли на ум за чашкой чая. Неужели случилось что-то действительно серьезное, и эргэ узнал об этом, только вернувшись в Гусу?
На бумаге выделялись четкие иероглифы. Эргэ просил прибыть в Облачные Глубины: разумеется, если Цзинь Гуанъяо выкроит среди забот ордена три-четыре свободных дня, но лучше поскорее. По счастью, причину своего желания он тоже указал, чем избавил Цзинь Гуанъяо от пустого беспокойства. В библиотеке ордена Лань — той ее части, что попала несколько лет назад в руки Вэням и вернулась в Гусу уже после войны, — обнаружили вэньский артефакт. Неброский, безопасный на вид и даже не выдающий себя чужеродной ци, что и позволило ему так долго пролежать незамеченным, но незнакомый адептам. Эргэ, услышав о произошедшем, предпочел не дергать тигра за усы и обратился к тому, кто знал о Вэнях больше, чем все живущие ныне. К Цзинь Гуанъяо.
Это вполне объясняло срочность: наследие солнечного ордена бывало коварным и не прощало небрежного отношения. Цзинь Гуанъяо и сам держал в сокровищнице пару трофеев, способных обеспечить непрошеному гостю весьма неприятную кончину. Но отчего же эргэ не скрепил письмо облачным знаком? Подобные находки вполне можно было счесть делом ордена. Или… Цзинь Гуанъяо задумчиво провел пальцами по краю листа. Или эргэ предполагал, что артефакт обладает слишком большой силой. Тигриная Печать Преисподней была уничтожена всего полгода назад; всплыви в Поднебесной еще одна вещь подобного ранга, на присвоивший ее орден неизбежно начали бы смотреть с подозрением. Пожалуй, после, в разговоре с отцом, стоит несколько занизить возможности ланьской находки, какими бы они ни оказались в действительности. Еще лучше, конечно, чтобы этой беседы не произошло вовсе, но в этом Цзинь Гуанъяо не обманывался. В Башне Кои у него хватает недоброжелателей. Письмо наверняка уже прочли, а отцу доложили, и будет редкостной глупостью притворяться, что ему не приходило никаких вестей. В конце концов, если бы эргэ стремился к полной секретности, он не слал бы почтовых голубей, а прилетел бы сам и отыскал Цзинь Гуанъяо в окрестностях города — так, как они делали порой на войне.
До Облачных Глубин Цзинь Гуанъяо добрался лишь к середине следующего дня: по пути понадобилось дважды останавливаться и медитировать, чтобы прибыть полным сил. Двое адептов с обычной сдержанной приветливостью проводили его к ханьши, а эргэ встретил сердечной улыбкой и угощением на низком столике.
— Что же случилось в Облачных Глубинах? — спросил Цзинь Гуанъяо, когда сполна насладился первой чашкой отменно заваренного чая. — Не подумай, я счастлив вновь видеть тебя, но не ожидал, что это произойдет так скоро.
Похоже, его предположения о возможностях артефакта были верны. Эргэ едва заметно потемнел лицом, поставил чашку на столик и принужденно улыбнулся.
— Прости, А-Яо. Я сорвал тебя с места, не дав вернуться к делам ордена.
— Не тревожься, — покачал головой Цзинь Гуанъяо. — Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня.
Один его друг в таких случаях добавлял: «даже если тебе понадобится прятать трупы посреди ночи — особенно если тебе понадобится прятать трупы, ха-ха!» — но эти слова, хоть и отлично отражали суть, прозвучали бы сейчас на редкость неуместно.
Отчего-то эргэ помрачнел еще больше.
— А-Яо, ты… говоришь опрометчиво, — он запнулся. — Я собираюсь просить тебя о неподобающем. И ты вовсе не обязан соглашаться.
Вот сейчас Цзинь Гуанъяо, пожалуй, удивился.
— Ты меня, бесспорно, заинтриговал, — хмыкнул он. — Но я не отказываюсь от своего обещания. Расскажешь, в чем дело?
Если честно, слова «эргэ» и «неподобающее» стояли для него на противоположных концах мира, и потому строить хоть какие-то догадки просто не выходило.
— Вэньский артефакт действительно существует, — эргэ говорил медленно, будто через силу. — Но его назначение мне, к сожалению, уже известно. На твою помощь я рассчитываю, чтобы справиться с последствиями.
На миг Цзинь Гуанъяо ощутил некоторую неловкость. Выходит, письмо было только предлогом, чтобы вызвать его в Облачные Глубины, а он даже не предположил подобного. Пожалуй, хорошо, что он не пытался всеми силами утаить весть от отца. Пользы бы это не принесло, а вот неприятностей могло добавить.
— Позволь мне лучше сразу провести тебя в нужную часть Облачных Глубин, — эргэ поднялся с места. — Здесь недалеко.
Ступая за ним по горной тропе, Цзинь Гуанъяо отвлеченно отметил: эргэ даже не попросил его сохранить в тайне то, что собирался показать.
Идти и вправду пришлось недолго. Не минуло и палочки времени, как за очередным поворотом возник еще один дом: небольшой, окруженный кленами, со звонким ручьем в двух шагах от крыльца. В таких обычно селились заклинатели, желающие на время отрешиться от мирских забот, — и талисман у дверей ясно говорил, что здешний хозяин тоже не хочет видеть гостей. Но эргэ перешагнул порог, не постучав и не спросив разрешения войти.
— Не волнуйся, А-Яо, — обернулся он. — Ты не нарушишь чужого покоя. И в этом месте ничто не угрожает ни тебе, ни мне.
Последние его слова заставили Цзинь Гуанъяо дернуть уголками губ. Да, случись нечто подобное в Ланьлине, он бы давно нащупал в рукаве пару полезных талисманов, а артефактные наручи и вовсе заранее напитал бы ци. Но представить себе эргэ, вознамерившегося его убить и заманивающего в ловушку, Цзинь Гуанъяо просто не мог. Да и реши тот устроить западню, непременно придумал бы что-нибудь не столь бесхитростное.
В доме было чисто, тихо и слабо пахло целебными травами. Эргэ сделал знак садиться и, ненадолго заглянув в соседнюю комнату, положил перед Цзинь Гуанъяо тяжелую книгу, сшитую из тонких дощечек. Между деревянными страницами виднелась узкая золотистая полоса: закладка.
— Трактат наш, из закрытой части библиотеки, — пояснил он. — А вот вложенная лента — вэньская. Прошу, А-Яо, прочти ту главу, которую она отмечает.
— Эргэ, это ведь клановые знания, — возразил Цзинь Гуанъяо. — Ты не можешь вот так просто делиться ими с чужаком.
Что за тайны хранит библиотека Облачных Глубин, он помнил с той поры, когда укрывал от погони еще незнакомого беглеца с зачарованными рукавами, полными древних трактатов. Кое-какие приемы из книг, пролистанных ночью, пока измотанный гость отсыпался в его постели, Цзинь Гуанъяо порой хотелось применить: очень уж заманчивыми казались некоторые музыкальные техники.
— Но ты не чужой мне, А-Яо, — покачал головой эргэ. — И было бы подлостью просить твоей поддержки, не объяснив заранее, в чем именно она нужна. Просто не открывай этого ритуала другим, хорошо?
— Конечно, эргэ, — обещание Цзинь Гуанъяо дал легко. Зачем делиться тайнами попусту? У него все равно нет никого, кому хотелось бы подарить грозное оружие, спасительное лекарство или чем там служит техника из ланьской книги. А эргэ, разумеется, знает ее и так.
Знаки на гладком дереве начертала твердая и уверенная рука. Цзинь Гуанъяо читал, старательно укладывая в памяти чеканные фразы, и с каждой строкой давил желание нахмуриться. Автор трактата описывал ритуал, способный вернуть душу, заблудившуюся между жизнью и смертью. Не темный, отнюдь, однако весьма опасный — хотя бы тем, что вознамерившийся найти пропавшую душу должен был, отправляясь на поиски, сам на время оставить тело. Но эргэ не выглядел потерявшим близкого человека. Да и те, кем он дорожил, вроде бы не попадали в беду за последние месяцы. Дагэ, учитель Лань, Ханьгуан-цзюнь… Ох.
Смысл древних иероглифов, домик для ушедших в затвор, осторожное письмо эргэ — личное, не от имени ордена! — наконец сложились в единую картину.
— Этот ритуал, — осторожно произнес Цзинь Гуанъяо. — Его провел Ханьгуан-цзюнь, ведь так?
Об отношениях между Ханьгуан-цзюнем и погибшим полгода назад Старейшиной Илина он знал немногое. Что брат эргэ был отчаянно влюблен в Вэй Усяня. Что тот не отвечал взаимностью: то ли не считал должным тянуть за собой в пропасть праведного заклинателя, то ли и не замечал ничего. Что после бойни в Безночном Городе Ханьгуан-цзюнь пытался защитить Вэй Усяня и понес за это наказание, из-за чего до сих пор находился в уединении. О последнем эргэ упоминал кратко и без подробностей, и развивать тему Цзинь Гуанъяо тогда не стал. Дела ордена Лань — это дела ордена Лань. О таком не принято расспрашивать.
— Я не представляю, как к нему попала книга, — голос эргэ звучал глухо. — Ванцзи в затворе, он не покидает дома. Да он просто не дошел бы до библиотеки, не в его состоянии! Я выясню, кто счел необходимым оказать ему столь любезную услугу, но сейчас важнее другое. Ванцзи… отправился за молодым господином Вэем.
Он снял со страницы ленту — нет, скорее плоский шнур, сплетенный из тончайших золотых и серебряных нитей, — и протянул Цзинь Гуанъяо.
— Эта вещь была обернута вокруг его запястья. Я проверил пятью разными способами: если подать хоть каплю ци, она невероятно упрощает любые техники поиска. Скорее всего, ее предполагалось использовать, чтобы в странствиях не пройти мимо цели.
От мягко сияющего металла шло ощутимое тепло. Цзинь Гуанъяо помнил его еще по Безночному Городу: так ощущались отсветы вэньской клановой силы, когда сложные плетения не позволяли ей рваться наружу и выдавать себя. Некоторые артефакты старшей семьи настолько полнились этим жаром, что чужаку, не привыкшему к солнечной ци, до волдырей сжигали кожу.
— Здесь бирка, — небольшой прямоугольник из затрепанной бумаги, привязанный к концу закладки, трудно было не заметить.
— Полагаю, ее прикрепил тот же, кто подбросил книгу, — коротко ответил эргэ. — Хотя почерк мне незнаком.
Подцепив записку, Цзинь Гуанъяо вгляделся в быстрые росчерки кисти.
— Мне знаком, — медленно произнес он. — И, думаю, ты ошибаешься.
«Четвертый вариант, успех в девяти случаях из десяти. Лучшего сейчас не достичь, после войны стоит рискнуть».
— Это рука главы Вэнь. И его же ци.
Артефактов, созданных им, Цзинь Гуанъяо довелось касаться лишь однажды. Тогда он только-только попал в Знойный дворец, и кто-то из придворных велел новичку идти в личную мастерскую главы и передать, что прибыл гонец с передовой. Опасное поручение, как Цзинь Гуанъяо узнал потом: глава Вэнь не терпел, когда его отвлекали, и легко мог отмахнуться от докучливого гостя комком радужного пламени. Но в тот день Цзинь Гуанъяо повезло. Боязливо приоткрыв дверь, он получил не огненный сгусток в лицо, а рассеянный кивок и резной гранатовый диск, протянутый на узкой ладони: глава Вэнь желал, чтобы его работу оценили по достоинству. Спящая в темно-красном камне сила, дышащая под пальцами ровным теплом, впечаталась в память надолго — как и привычка крепить к незаконченным изделиям обрезки бумаги с небрежными пометками. Заботы ордена всегда отнимают много времени. Наверняка глава Вэнь, возвращаясь в мастерскую после месяца-двух перерыва, не сразу вспоминал, на чем остановился.
Мощнейший поисковой артефакт, вложенный в книгу о возвращении тех, кто потерялся между жизнью и смертью. Кого хотел найти в темноте глава Вэнь? Сыновей, погибших на войне? Тело старшего он так и не сумел похоронить как должно, душа младшего не откликалась на зов… Или дело было в ком-то ином, о ком Цзинь Гуанъяо даже не знал?
— Не зря ли ты забрал ее у Ханьгуан-цзюня? — он вернул закладку эргэ и с усилием стер с ладоней знакомое тепло. — Если этот артефакт облегчает поиск, он наверняка помог бы найти и дорогу назад.
От его вполне резонных слов эргэ болезненно распрямил плечи.
— Я тоже так думал сначала. Снял этот шнур с руки Ванцзи уже на вторые сутки, когда стало ясно, что ничего не меняется. А-Яо, он бесполезен. Там… по-другому все происходит с возвращением. Ты просто не дочитал описание. И Ванцзи, кажется, тоже.
Вот это уже начинало пугать. До холода в груди, до быстрого стука в висках. Все происходит по-другому, Ханьгуан-цзюнь не может очнуться сам, эргэ смотрит отчаянно и немного виновато. Нет, он не настолько потерял надежду. Ведь не настолько же?
— Эргэ. Ты хочешь идти за Ханьгуан-цзюнем?
Тот напряженно улыбнулся и кивнул.
Рвущееся наружу «не надо» Цзинь Гуанъяо хоть и с трудом, но сглотнул. Бесполезно. Это же эргэ, он не свернет с пути. Он никогда не бросал тех, кто ему дорог.
Только что если потом и он не откроет глаза?
— Что… — Цзинь Гуанъяо запнулся, резко выдохнул. — Что я должен делать?
Ведь эргэ звал его в Облачные Глубины срочным письмом и после говорил, что будет просить о неподобающем. Значит, Цзинь Гуанъяо все же может как-то увеличить шансы на успех.
— Прочти до конца, — тихо произнес эргэ.
Одна тонкая пластина стукнула о другую. Цзинь Гуанъяо всматривался в аккуратные строки, и деревянные планки начинали подрагивать у него в пальцах.
— Чтобы ушедшая в странствие душа не забыла, что еще связана с телом, — эргэ объяснял будто через силу, — ей нужно… напоминать об этом. Воздействовать на опустевший сосуд, чтобы его ощущения хоть отчасти, но передавались душе. И с ходом ритуала они должны усиливаться, ведь дозваться до нее становится труднее с каждой палочкой времени. Не знаю, как долго это длится. Несколько часов, наверное.
Автор трактата тоже не знал. Упоминал, что срок может разниться, — и только. Зато очень четко указал, какие именно средства позволят сохранить узы души и тела неповрежденными.
Всего два способа. Боль и плотское наслаждение. Прочие, согласно примечанию в конце страницы, не давали результата.
— А-Яо, ты можешь отказаться, — эргэ говорил торопливо и сбивчиво. — Это ведь и вправду ужасающая просьба, страшная и непотребная. Я пойму, если ты сейчас развернешься и уйдешь, я просто… неважно. Ты можешь отказаться.
Его слова дробились в голове у Цзинь Гуанъяо причудливым эхом, сливались в бессмысленный гул. Ему придется причинить эргэ боль. Ему придется пытать эргэ. Пытать. Эргэ.
Нет, в книге упоминались и телесные радости, но Цзинь Гуанъяо хорошо знал свои навыки на этой стезе. Продержаться несколько часов подряд, постепенно даруя все большее и большее наслаждение? Ему не хватит мастерства. Отец вон наверняка смог бы, с его-то опытом. А Цзинь Гуанъяо умел лишь пытать. Зато умел отменно, это признавал даже глава Вэнь… Признавал, давал доступ в Огненный дворец и не скрывал радости, когда его новый любимец делал успехи. И плел из золотых нитей закладку-артефакт для трофейной ланьской книги.
Цзинь Гуанъяо тяжело встряхнул головой и на миг зажмурился. Перед глазами поплыли радужные полосы, зато и дурное потрясение отступило. Неважно. На что бы ни рассчитывал годы назад глава Вэнь, сейчас это уже не имело ровным счетом никакого значения. Но теперь на то же самое надеялся и эргэ.
— Я позову дагэ. Или кого-нибудь еще, — голос эргэ совсем затих. — Прости, я не должен был просить о таком.
— Не зови, — Цзинь Гуанъяо ответил раньше, чем осознал собственные слова. Дагэ? Нет, ни в коем случае. Он… он не справится. Перестарается и покалечит эргэ. Или, что куда страшнее, пощадит его и позволит потеряться за гранью мира живых. — Не надо. Ты все сделал правильно.
Ведь эргэ не отступится, любой ценой пойдет за Ханьгуан-цзюнем. И лучше, чтобы его держал тот, кто умеет. Кто почти год провел в Огненном дворце. У кого руки не задрожат.
Не задрожат же?
На пальцы, сжимающие темные от времени пластины, легла рука эргэ.
— А-Яо, ты благороднейший из людей.
— Всего лишь предусмотрительный, — Цзинь Гуанъяо растянул губы в улыбке. — Дагэ всадит тебе саблю в живот и примется вертеть, пока кровью не истечешь. Не подходит.
Он был сейчас отчаянно несправедлив к дагэ и осознавал это, зато эргэ хотя бы улыбнулся.
— Ты пристрастен. Но я, признаться, тоже подумал… неважно, — эргэ мотнул головой. Цзинь Гуанъяо торопливо опустил взгляд на страницы. Все эргэ правильно подумал. Ему и вправду случалось и не таким заниматься, когда служил в Безночном Городе. Надо же, пригодилось.
Что и как делать, чтобы не дать решившемуся на ритуал потеряться за гранью, в древнем трактате описывалось довольно скупо. Боль тела — маяк для души. Его свет вспыхивает и гаснет, и чем дальше уходит душа, тем сложнее ей разглядеть эти всполохи. Но без путеводного огня дороги назад не найти … Цзинь Гуанъяо сжимал губы и до рези в глазах вчитывался в четкие иероглифы. Вспыхивает и гаснет. Значит ли это, что боль не должна быть постоянной, а телу нужно давать отдых? Насколько продолжительный? И как, раздери его демоны, понять, когда в этот огонь пора срочно подбрасывать хворосту?
От книги Цзинь Гуанъяо оторвался, лишь трижды перечитав весь раздел. Посмотрел на эргэ.
— Ванцзи в соседней комнате, — тихо произнес тот. — Думаю, лучше и нам перейти туда.
За дверью тоже пахло травами, но уже сильнее. Немалую часть пола занимала мягко мерцающая печать; судя по смазанным в двух местах линиям, ее рисовали в спешке и прямо вокруг тела. Ханьгуан-цзюнь лежал в центре, неподвижный и молчаливый.
— Это печать из арсенала целителей, — Цзинь Гуанъяо безотчетно выхватывал взглядом новые детали. Чуть задранный рукав: эргэ смял, когда снимал закладку-артефакт. Немного странное положение плеч: обычно, укладываясь на бок, устраиваются иначе. Спокойное, расслабленное лицо.
Не дочитал описание… Цзинь Гуанъяо не сомневался: все Ханьгуан-цзюнь дочитал, и очень внимательно. Просто счел, что помогать ему, идущему на поиски Старейшины Илина, не возьмется ни один человек в Поднебесной. Дурно же он знает собственного брата.
— Да, ее чертил я, — подтвердил эргэ. — Так тело, оставленное душой, проживет дольше. Но через день-другой уже будут бесполезны любые печати.
— Учти, я этой техникой не владею, — Цзинь Гуанъяо постарался улыбнуться. — Тебе придется не задерживаться надолго.
Ему придется сделать так, чтобы эргэ не задержался надолго.
Это будет трудно. Цзинь Гуанъяо ведь летел в гости, не в подвалы спускался. В рукавах, если порыться, найдется пара ножей и набор игл, но и только. Стоит заранее продумать, что можно выжать из столь скудного арсенала. Повезло еще, что боль эргэ терпит с трудом. Лучше любого обычного человека, но для заклинателя его уровня совершенствования — откровенно плохо, Цзинь Гуанъяо помнил это еще с войны. Значит, даже сравнительно безобидные воздействия будут для него мучительны. Хорошо. Своевременно.
Укладка с иглами выскользнула из рук, и Цзинь Гуанъяо поймал ее в полете.
— Тебе понадобится что-то еще? — эргэ бросил короткий взгляд на тряпичный сверток и торопливо отвел глаза. — Огонь, веревки…
— Нет, нет, — Цзинь Гуанъяо помотал головой. — Я сам создам талисманом, если что. Не утруждай себя.
Будет неправильно, если эргэ придется зажигать огонь, которым его потом станут пытать. Эргэ ведь и без того страшно. Хоть он и держится отменно, но видно же. По еле заметной бледности, по закаменевшим скулам, по легкой дрожи в уголках губ. Цзинь Гуанъяо тоже боялся бы на его месте — и тоже улыбался бы.
— Я тебя не покалечу, — сказал он. — Ты же знаешь, я умею.
Эргэ, уже начавший развязывать пояс, остановился. Взял ладони Цзинь Гуанъяо в свои, заглянул в глаза.
— А-Яо, ты можешь делать все, что сочтешь нужным. Даже если подумаешь, что это оскорбило бы меня или ужаснуло. Я разрешаю.
Чтобы сохранить на лице доброжелательное спокойствие, Цзинь Гуанъяо пришлось до крови прикусить щеку с внутренней стороны.
— Лучше ты так не рискуй, — с усилием засмеялся он. — Я же скверный человек, спроси хотя бы дагэ. Возьму и учиню что-нибудь недостойное, пока ты беспомощен. Раздел с ритуалом, например, себе перепишу.
В глазах эргэ мелькнула тень веселья.
— Ты ведь и так можешь, А-Яо. С твоей-то памятью.
Еще пару мгновений он держал Цзинь Гуанъяо за руки, а после вернулся к шнуровке на поясе.
— Мне… полностью раздеваться? Чтобы удобнее было?
— Нижние штаны можно оставить, — пробормотал Цзинь Гуанъяо. Нет, он и раньше, бывало, видел эргэ обнаженным. Скажем, при первой их встрече, когда чуть ли не силой заставил его скинуть пропахшие гарью, испачканные в крови и саже шелка и просидеть до утра в одном одеяле: запасное ханьфу самого Цзинь Гуанъяо в тот день очень неудачно повстречалось с кувшином рисового вина и никак не могло послужить гостю. Но тогда он толком не обращал внимания на чужую наготу. Просто оттирал с плотного шелка бурые и черные пятна и косился порой на нежданного постояльца, замотанного в дешевое покрывало, растрепанного и какого-то потерянного. Не опасался, что ударит, нет: просто хотелось смотреть.
А сейчас в голове почему-то всплыли иероглифы ланьского трактата. Те, что утверждали: чувственное удовольствие тоже не даст душе уйти бесследно. Еще и вреда не принесет.
Да нет, чушь. Так касаться эргэ, особенно когда тот даже оттолкнуть не сможет… Все равно что силой взять. Немыслимо.
Хотя причинить эргэ боль он раньше посчитал бы столь же невозможным деянием. Рассмеялся бы в лицо наглецу, предположившему такое. А теперь сам готовится. Иглы перебирает. Надо бы зазубрить две-три, пригодится…
Целительскую печать эргэ, как оказалось, начертил заранее, просто ее заслоняла ширма с журавлями. Приготовил и талисманы: пять, как и говорилось в книге. Четыре вокруг среднего даньтяня, еще один — на ладонь выше.
— Если что-то пойдет не так, я подниму тревогу, — предупредил Цзинь Гуанъяо. — Поставлю на уши все Облачные Глубины. Это угроза, понимаешь?
И что случится потом с Ханьгуан-цзюнем, ему плевать. Он вынудил эргэ рисковать собой. Пусть расплачивается.
— Думаю, в столь серьезных мерах нет нужды, — эргэ мотнул головой, обернул закладку-артефакт вокруг правого запястья. Улыбнулся. — А-Яо, ты помнишь? Я разрешаю тебе. Все, что понадобится, разрешаю.
От его голоса у Цзинь Гуанъяо ослабли колени, а ответить вслух и вовсе не получилось: перехватило горло. Только кивнуть и вышло.
Ритуал не был ни красочным, ни грозным. Эргэ просто улегся в печать — на спину, не на бок, как Ханьгуан-цзюнь, — подал по капле ци в талисманы и золотистый шнур и принялся глубоко дышать, словно при медитации. Цзинь Гуанъяо торопливо раскладывал на полу содержимое рукавов. Два ножа, один даже более-менее подходящий. Огненный талисман. Крупная соль в мешочке. Набор игл. Длинной штопальной и еще одной, совсем тонкой, он наскоро чиркнул раз-другой о лезвие Хэньшэна так, чтобы зачарованный клинок оставил заметные следы.
В висках начало стучать, и Цзинь Гуанъяо отжал себе пару точек над бровями. Ни к чему ему сейчас колотящееся сердце или нетвердые руки. А вот легкий холодок в голове как раз на пользу пойдет.
Мгновение шло за мгновением, дыхание эргэ понемногу становилось размереннее и тише. Взяв его за левое, свободное от поискового артефакта запястье, Цзинь Гуанъяо вслушался в пульс. Ровный и сильный. На каком этапе он начнет слабеть? Когда душа только-только отступит от тела — или когда будет уже поздно?
— А-Яо?
Негромкий зов прозвучал так внезапно, что Цзинь Гуанъяо дернулся и судорожно окинул комнату взглядом.
— А-Яо, мой голос долетает до тебя? — эргэ не открывал глаза, но губы его явственно шевелились.
— Да! — вышло куда громче, чем хотелось. — Я здесь, здесь! Ты слышишь?!
— Не очень четко, но слова разбираю, — эргэ говорил уверенно и спокойно. — Приятная неожиданность. Вероятно, это потому, что узы души не повреждены, а лишь немного растянуты. Когда я звал Ванцзи, он не откликался.
Опомнившись, Цзинь Гуанъяо выхватил из рукава несколько талисманов, глушащих звуки, и наклеил их на стены комнаты. Нельзя рисковать. Пусть дома для желающих уединения и строят вдалеке от основных помещений, но мало ли кто волею случая окажется рядом. А ведь эргэ может сказать что-нибудь, не предназначенное для чужих ушей. Или… или закричать.
Нет, о последнем он лучше думать не будет.
— А мои касания ты ощущаешь? — Цзинь Гуанъяо вернул пальцы на расслабленное запястье. — За какую руку я держу тебя?
— Вот этого не чувствую, А-Яо, — вздохнул эргэ. — И видеть тебя тоже не вижу. Поэтому я лучше буду говорить, хорошо? Мне, признаться, так спокойнее.
— Мне тоже, — Цзинь Гуанъяо покосился на линии на полу. Мерцают, но несильно. Те, что начерчены вокруг Ханьгуан-цзюня, пылают, даже смотреть больно.
Языка лекарских печатей Цзинь Гуанъяо не знал. Запомнил в свое время самые основные сигналы — перебои в работе сердца, искажение ци, одержимость злобным духом, еще пару-тройку состояний, — и все. Не учился он на целителя, лишь в Безночном Городе нахватался по мелочи. Однако такие печати горят тем ярче, чем хуже раненому. У эргэ она пока едва светилась — но светилась ведь…
— Эргэ?
Несколько мгновений мучительной тишины Цзинь Гуанъяо ждал ответа. Потом стиснул зубы и поднял с пола один из ножей. Примерился.
Ударил он не лезвием — рукоятью. По левому локтю сбоку, чтобы руку по всей длине прошило болью.
У эргэ слегка дернулись пальцы.
— Я не слышу тебя, А-Яо, отзовись, — его слова прозвучали немного невнятно, но Цзинь Гуанъяо все равно облегченно опустил плечи. Помогает. Кажется, помогает.
— Ты молчал, эргэ. Я испугался. Ты что-нибудь почувствовал?
Вопрос был очень важным, и вовсе не потому, что Цзинь Гуанъяо опасался не ощутить отклика от бессознательного тела и переусердствовать.
— Нечто вроде касания, — после недолгой заминки произнес эргэ. — Будто ты потянул меня за рукав. Мне не было больно, А-Яо, не тревожься. Я даже не споткнулся на тропе.
Не больно. Цзинь Гуанъяо сжал в ладони нож. С одной стороны, это просто замечательно: эргэ ничто не отвлечет, не помешает в поисках. Да он хотя бы не будет мучиться, пока не придет в себя! А с другой… В руках опытного дознавателя боль — далеко не главное оружие. Нужен еще и страх. Человек боится неизвестности, когда его мучитель отворачивается и выбирает инструменты. Боится страданий, когда раскаленная сталь только-только готовится прильнуть к коже. Боится увечья, когда чувствует, как с хрустом выламываются из суставов кости, — даже если знает, что целители родного клана без труда вправят их обратно. Хороший палач может добиться немалых успехов, сыграв на одном этом страхе.
А с эргэ такое не пройдет. Он просто не чувствует, что делает с ним Цзинь Гуанъяо. Лишь прикосновения. И те, похоже, довольно смутно.
— На тропе? — переспросил Цзинь Гуанъяо. Вышло почти безразлично. Не зря учился.
— Думаю, так действует вэньский артефакт, — на золотистом шнуре, обернутом вокруг запястья эргэ, играли блики от лекарских знаков. — Я вижу следы Ванцзи, А-Яо. Отпечатки ног в темноте. Они светятся белым и неплохо указывают направление. Я стараюсь наступать лишь на них, хотя и не уверен, что в этом есть какой-то смысл.
— Вот и продолжай, — Цзинь Гуанъяо резко кивнул, позабыв, что на него не смотрят. — Не стоит рисковать, мало ли.
Нет, наверное, то, что эргэ не ощущает боли, все же к лучшему. Не было бы ему страшно. Уж не страшнее, чем идти по чужим следам за гранью жизни.
— Занятно, — судя по голосу, эргэ пытался смеяться. — Я-то думал, окажусь в преисподней. На верхних небесах, если предположить совсем немыслимое.
— А что вокруг тебя? — Цзинь Гуанъяо безотчетно провел пальцами по его ладони.
— Темнота, — эргэ ненадолго замолчал. — Я словно иду по длинному коридору без единой свечи или талисмана на стене. Только следы Ванцзи под ногами. И еще здесь тихо, А-Яо, не по-хорошему тихо. Знаешь, будет очень смешно, если я потом начну бояться темных коридоров.
— Ничуть не смешно, — возразил Цзинь Гуанъяо. Эргэ видел в темноте, и отлично. Заклинатель ведь. Ночью мог пройти по комнате с закрытыми ставнями и даже половицей не скрипнуть. Как это поражало Цзинь Гуанъяо в те короткие дни после сожжения Облачных Глубин…
— Хотя в орденах таких и не найдешь, — продолжил эргэ. — У нас вот все хорошо освещают. И в Башне Кои тоже, верно, А-Яо? А-Яо?
Не услышал? Цзинь Гуанъяо втянул воздух сквозь зубы. Неужели боли хватает лишь на столь краткий срок? Или он где-то ошибся?
Следующий удар он нанес по правому локтю. Быстро скосил глаза на кисть руки: в прошлый раз пальцы у эргэ вздрогнули, теперь они остались неподвижными. Не помогло?
— Скажи что-нибудь, эргэ.
Если промолчит, есть еще щиколотки. Или вывернуть запястье.
— Твой голос порой будто затихает, А-Яо.
Нет, все же действует. Цзинь Гуанъяо поспешно отпустил кисть эргэ, уже заломленную в сторону.
— Судя по трактату, так и должно быть. Сейчас он звучит как обычно?
— Да, — эргэ говорил спокойно и твердо. — Не переживай, А-Яо, прошу. Все будет хорошо.
Не переживать? Цзинь Гуанъяо постарался улыбнуться. Эргэ хоть понял, что на этот раз одного удара оказалось мало? Что, если так и пойдет дальше, очень скоро болезненных, но безопасных для здоровья воздействий перестанет хватать, чтобы сохранять его связь с телом?
Он коснулся обнаженного предплечья, осторожно погладил ладонь. Нет, руки трогать нельзя. Они открыты взгляду, и любой след на них будет заметен. А еще у Цзинь Гуанъяо начинало нехорошо сдавливать грудь, стоило представить пальцы эргэ опухшими от переломов. Неприемлемо. Недопустимо. Руки эргэ созданы, чтобы зажимать отверстия флейте, перебирать струны гуциня, держать меч или кисть для каллиграфии. Не для того, чтобы их увечить.
— А-Яо, это ты молчишь или я тебя не слышу?
— Первое, — сглотнув, отозвался Цзинь Гуанъяо. — Прости, эргэ. Я задумался, что бы с тобой еще сотворить нехорошего.
Пусть лучше эргэ гадает, что происходит с его телом, а не вглядывается настороженно в темноту.
— Ты не совершаешь сейчас дурного, — возразил эргэ. — Я ведь сам доверился тебе. Ты все делаешь правильно, А-Яо.
На какой-то миг Цзинь Гуанъяо захотелось смеяться. Правильно. Ну да, он пытает эргэ, а тот его успокаивает, что в этом странного? Конечно, именно так все и должно быть.
— Говори, эргэ, — выдавил он наконец. — Говори о чем-нибудь, ладно? Чтобы я знал, когда продолжать.
Ему показалось, эргэ повиновался почти охотно. Начал рассказывать о тропе, сотканной из отпечатков сапог, — «Знаешь, А-Яо, они стали немного ярче, что если Ванцзи уже близко?» — о темноте куда непрогляднее ночной, о глухой, давящей на плечи тишине. Цзинь Гуанъяо сидел у него в ногах, слушал мягкий голос и бережно, едва касаясь, ощупывал обнаженные ступни. Узкие, нежные, без единого шрама.
Пока — без единого.
Рассказ эргэ начал прерываться очень быстро, на четвертой или пятой фразе. Цзинь Гуанъяо выждал еще чуть-чуть и резко выкрутил ему левую ступню. Сильно, жестко, но не до конца. Чтобы сухожилия трещали, но не рвались.
Держать ладони сжатыми пришлось несколько ударов сердца.
— Я чувствую твое прикосновение, А-Яо. Ты звал меня?
— Да, — Цзинь Гуанъяо осторожно вернул руки в прежнее положение. Погладил щиколотку, растер ее, отвлекая тело от боли. — Ханьгуан-цзюнь еще не нашелся?
Конечно же, нет. Иначе бы эргэ уже его обрадовал. Но, может быть, осталось не так долго? Может быть, все завершится раньше, чем Цзинь Гуанъяо придется не только бить по болевым точкам и выворачивать суставы?
— Ванцзи, похоже, забрел далеко, — эргэ чуть вздохнул. — Его следы уходят в темноту, и я пока не вижу им конца. Хорошо бы он добрался до цели.
— За четыре дня? Наверняка, — пробормотал Цзинь Гуанъяо. Он надежд эргэ совсем не разделял. Найди Ханьгуан-цзюнь то, что искал, оторвать его от добычи будет сложно. Этот упрямец может и не согласиться возвращаться в мир живых. Впрочем, если он до сих пор идет по следу… Да, в таком случае эргэ придется еще тяжелее.
Что-то в последних словах царапало, будило тревогу, и Цзинь Гуанъяо не сразу догадался, какой вопрос нужно задать.
— Ты думаешь, он еще не дошел?
Ответил эргэ после томительного молчания.
— Порой мне чудится, А-Яо, что на меня кто-то смотрит. И я не сказал бы, что этот взгляд доброжелателен. Признаться, я боюсь за Ванцзи.
Цзинь Гуанъяо закаменел плечами. О том, что Ханьгуан-цзюня могли попросту слопать по дороге, он не думал. А ведь эргэ не повернет, пока лично не убедится в судьбе брата, — и потому рискует пострадать тоже. Что от зубов какой-нибудь твари из-за грани, что от игл и ножей.
— На тебя не нападали пока?
— Нет, — успокоил его эргэ. — Не переживай, А-Яо. Я не беззащитен.
С последним Цзинь Гуанъяо поспорил бы: по крайней мере в том, что касалось тела, а не души эргэ. Однако вслух не произнес ничего.
Вернулась тишина, зыбкая и неуютная. Цзинь Гуанъяо мимолетно пожалел, что не зажег свечу: не терять счет времени удавалось и без подручных средств, но все равно было бы легче. Вышло бы засечь, например, долго ли эргэ мог с ним беседовать.
Когда эргэ вновь не ответил на оклик, Цзинь Гуанъяо держал его за вывернутую ступню шесть или семь ударов сердца. Потом отпустил и торопливо выхватил из укладки длинную штопальную иглу, ту, которую успел познакомить с лезвием Хэньшэна.
Иглу он вколол плохо. Слишком быстро, слишком неловко, разом проткнув щиколотку насквозь, ладно хоть с местом не ошибся: сзади, под сухожилием, чтобы задеть только мышцы. Стопа эргэ чуть вздрогнула, и Цзинь Гуанъяо удержал ее свободной рукой, не давая расшатать иглу в ране.
— Ты здесь, эргэ?
Прозвучало резко и звонко. Эргэ пробормотал что-то невнятное, словно губы ему не повиновались. Цзинь Гуанъяо потащил иглу обратно: теперь уже как положено, медленно, чтобы цеплять кожу зазубринами и тянуть ее вслед за движением.
— …твои касания, А-Яо, — после пары мгновений разобрал он наконец. — Но вот слов различить не могу.
— А теперь? — Цзинь Гуанъяо остановился.
— О, слышу, — эргэ слабо дернул губами: обозначил улыбку. — Знаешь, мы похожи на учеников, впервые в жизни пробующих применить парный талисман. Сидим по разные стороны ширмы, портим бумагу и спрашиваем друг друга: «Ну что, твоя часть загорелась? А сейчас?»
— Да, — сказал Цзинь Гуанъяо. — Похожи.
Пальцы почему-то жгло. Он бросил взгляд на собственные руки и какое-то время бессмысленно смотрел на красные капли возле самых ногтей. Верно, зазубрины же. Схватился за иглу в спешке, неумело, вот и оцарапался. Даже и не заметил впопыхах.
Может быть, стоило действовать иначе. Взять нож, распороть кожу. Но это оставило бы следы на теле эргэ. Не шрамы, нет, с его уровнем самосовершенствования такого не случается – но все же заметные кровавые полосы. А Цзинь Гуанъяо даже на небольшие проколы от игл отчего-то было страшно смотреть. Словно он совершил нечто противоестественное. Словно храмовую статую разбил на куски.
Цзинь Гуанъяо вынул из рукава платок, стер кровь с расцарапанных пальцев и снова отжал себе две точки на лбу.
— Как проходит твое путешествие, эргэ? — говорил он уже почти невозмутимо.
— На удивление спокойно, — без промедления откликнулся эргэ. — Мне никто не препятствует, хотя…
Замолчал он внезапно, на полуслове. Цзинь Гуанъяо скрипнул зубами и вогнал иглу обратно, глубоко утопив ее в плоть. Слишком быстро. Если одной вспышки боли начнет хватать от силы на десяток-другой ударов сердца — эргэ, очнувшись, не порадуется успеху ритуала. Не до того ему будет.
Он качнул рукой из стороны в сторону, потом повел ее назад. Не добившись результата, вытащил иглу полностью и воткнул чуть ниже. Пальцы едва не соскользнули по мокрой от крови стали, и Цзинь Гуанъяо привычно влил в них пару капель ци.
— Не стоит, А-Яо, не торопись, — вопреки ожиданию, слова эргэ звучали вовсе не так тихо и сбивчиво, как в прошлый раз. — Еще не пришла пора удерживать меня.
— Ты не закончил фразы, — Цзинь Гуанъяо выровнял дыхание.
— Прости, я напугал тебя, — кажется, эргэ смутился. — Нет, все идет как должно. Просто на какой-то миг почудилось, что лучше бы мне не подавать голоса. Без причины, лишь смутные ощущения.
— И не подавай, раз так, — Цзинь Гуанъяо ответил резче, чем хотел: по спине продрало холодом. Смутные ощущения заклинателя порой надежнее зрения или слуха. А до того эргэ упоминал, что кто-то на него смотрит.
— Сейчас я уже не чувствую ничего дурного, — владел бы эргэ телом, наверняка улыбнулся бы в попытке успокоить. — Зато дорога впереди, похоже, кончается или поворачивает. Следы Ванцзи будто бы обрываются, даже отсюда видно.
Не то чтобы эти слова радовали Цзинь Гуанъяо. Хорошо, если эргэ и вправду близок к цели, — а если нет? Мало ли, что скрыто в темноте, мало ли, почему исчезли отпечатки ног Ханьгуан-цзюня.
— Будь очень осторожен, эргэ.
— Конечно, А-Яо.
Теперь Цзинь Гуанъяо уже не просил его говорить. Сидел, уложив ступни эргэ себе на колени, порой произносил что-нибудь сам и косился на печать, светящуюся, конечно, ярче прежнего. Штопальную иглу он вынул и долго вытирал тем же платком, которым промакивал кровь из порезов на пальцах. Если он верно просчитал, в следующий раз пары проколов не хватит. На лодыжках кожа чувствительна, но недостаточно. Понадобится что-то иное. И, похоже, довольно скоро.
— Если мой голос долетает до тебя, эргэ, попробуй улыбнуться или нахмуриться. Вслух не отвечай, не рискуй.
Лицо эргэ оставалось неподвижным. Несколько мгновений Цзинь Гуанъяо внимательно следил: не шевельнутся ли брови, не напрягутся ли уголки губ. Не дождался.
Вторая игла, короткая и тонкая, вошла между пальцами на левой ступне.
— Молчи, — попросил Цзинь Гуанъяо. — Если считаешь, что отвечать вслух может быть опасно, лучше молчи. Иди спокойно, я сделаю все, что нужно.
В конце концов, он с самого начала готовился именно к такому. Резать и жечь бесчувственное тело, догадываясь об успехе лишь по малейшим откликам целительской печати. И то, что эргэ какое-то время удавалось с ним беседовать, было приятной неожиданностью — и только. Больше на подобное везение рассчитывать не стоит. Нестрашно. Общую закономерность Цзинь Гуанъяо просчитать успел и теперь хоть приблизительно, но знал, когда для эргэ вновь понадобится зажечь маяк.
На щиколотке эргэ проступили кровоподтеки от первых, еще небрежных проколов, и Цзинь Гуанъяо безотчетно переложил ладонь так, чтобы не давить на больные места.
Игла замерла и медленно пошла обратно. Эргэ приметно дернулся и попытался поджать ногу.
— Пожалуйста, не вырывайся, — Цзинь Гуанъяо растянул губы в улыбке и стиснул его ступню свободной рукой. — Иначе ты можешь сам себе навредить.
Обратно острие иглы двинулось уже под иным углом, и Цзинь Гуанъяо ощутил под ладонями мелкую дрожь.
Неважно. Мучается сейчас не эргэ, лишь опустевшее без души тело. Сам эргэ идет по тропе среди темноты и тишины, и ноги у него не подламываются от боли. Он ее и вовсе не чувствует. Этому придет пора позже, когда эргэ откроет глаза.
Позже.
Цзинь Гуанъяо со старательной неторопливостью водил иглой вперед-назад и то и дело бросал взгляды на печать. Эргэ молчал, молчал уже целую вечность и три прокола между пальцами — но символы на полу еще не достигли той глубины сияния, как вокруг Ханьгуан-цзюня. Значит, самого страшного не случилось, Цзинь Гуанъяо не поддался жалости и не дал эргэ заблудиться между жизнью и смертью. Просто пока что говорить вслух там, за гранью, небезопасно, вот и все.
Когда игла в очередной раз выскользнула из кожи, Цзинь Гуанъяо подцепил из мешочка щепотку соли.
— Ты слышишь меня, А-Яо? Скажи что-нибудь.
Соль он просыпал.
— Да. Да, ты не подавал голоса около получаса. Или дольше. Я такой рассеянный, эргэ, я забыл зажечь свечу и теперь не могу отмерять время. Глупо, правда?
Наверное, следовало произнести что-то более осмысленное, да хотя бы поинтересоваться, что эргэ нашел за поворотом тропы, — но слова вырвались почти непроизвольно. Когда успела истаять невозмутимость, подаренная нажатием нужных точек? Цзинь Гуанъяо не помнил.
— Ты справишься и без свечи, я же знаю, — эргэ едва-едва улыбался уголками губ. — Не переживай, А-Яо. Я уже нашел Ванцзи и даже уговорил его повернуть назад. По правде сказать, нам было непросто прийти к соглашению, однако теперь осталось лишь вернуться.
Не то чтобы Цзинь Гуанъяо считал эту задачу такой уж простой. Эргэ ведь и до цели добирался долго и тяжело — каков будет путь обратно? А если Ханьгуан-цзюня, изнуренного многодневными странствиями за гранью, понадобится нести?
— Вэньская закладка еще работает? — Цзинь Гуанъяо вдруг пришло в голову, что своей цели эргэ достиг, а значит, артефакт мог утратить силу. — Ты видишь тропу?
То, что откликнулся эргэ лишь после короткого молчания, ничуть не рассеяло тревогу.
— Вижу, А-Яо. Мы так и идем по ней. Надеюсь, обратно будет легче: ведь я приближаюсь к телу, а не отхожу от него.
Эти рассуждения звучали логично — по крайней мере, Цзинь Гуанъяо очень хотелось им верить.
— Главное, не потеряй Ханьгуан-цзюня по пути, — он растянул губы в улыбке. Вдруг безнадежно влюбленный брат эргэ только притворился, что согласен отправиться домой, а сам ищет момента шагнуть обратно в темноту? Конечно, Лани редко решаются на обман, но все-таки… — Он ведь следует за тобой, верно? Кстати, а мой голос слышен лишь тебе или ему тоже?
Эргэ разомкнул было губы, но промолчал. Точнее, наверняка заговорил — но где-то далеко, на сияющей тропе и не с Цзинь Гуанъяо.
Безмолвная беседа затянулась. Цзинь Гуанъяо успел удивиться, что столь простой вопрос можно обсуждать так долго, обеспокоиться — неужели он оказался прав, и Ханьгуан-цзюнь, улучив мгновение, бросил эргэ одного? — а после зло выдохнуть сквозь зубы и снова потянуться к мешочку.
В узкие проколы соль втиралась плохо. Да, кое-где наклоненная игла разорвала кожу, но несильно, почти не обнажив плоть. Цзинь Гуанъяо старательно загнал вглубь несколько белых кристалликов, но не добился даже легкой дрожи. Мало. Для соли нужны открытые раны, зияющие. Иначе результата не достичь.
Он поднял нож, коснулся было острием свода стопы и поспешно опустил руку. Нет, боль ведь должна становиться сильнее. Еще сильнее, чем от уколов между пальцами. А к обычным порезам эргэ привычен: он заклинатель, а на ночных охотах в раны порой попадает и кое-что похуже соли. Не подействует. Разве что если рассечь подошву или пальцы снизу, там, где кожа тоньше всего… Цзинь Гуанъяо поднес было руку ко лбу, нашаривая нужные точки, но заставил себя остановиться. Слишком часто преграждать путь эмоциям опасно. Он и так делал это дважды за последние полдня.
Стоило тонкой игле войти под ноготь на большом пальце, эргэ все же дернул ступней.
— Прошу, А-Яо, не замолкай так надолго. Я никак не мог докричаться до тебя.
— Я виноват, эргэ, — признался Цзинь Гуанъяо. — Подумал, что ты беседуешь с Ханьгуан-цзюнем, и не сразу распознал свою оплошность.
Спину почему-то прихватило ознобом и не отпускало. А если бы не догадался? Все ждал бы, пока эргэ договорит? И любовался бы потом, как лекарская печать вокруг него сияет не хуже, чем у Ханьгуан-цзюня.
Ему нужно перестать щадить эргэ. И начать, наконец, работать жестче. Чтобы, ошибившись вот так еще раз, не рисковать потерять его.
— Ну что, слышит меня Ханьгуан-цзюнь? — собственный голос показался Цзинь Гуанъяо до тошноты спокойным и ровным.
— Нет, — эргэ чуть напрягся в попытке покачать головой. — Думаю, дело в том, что его душа никак не связана сейчас с телом. А мою надежно держишь ты.
— Да, — глухо подтвердил Цзинь Гуанъяо. — Держу.
Сталь под пальцами отчетливо холодила кожу, будто забирая из крови живое тепло.
Когда эргэ вновь не ответил, Цзинь Гуанъяо вынул из укладки еще одну иглу и аккуратно ввел ее под второй ноготь. Выждал долю мгновения, не увидел результата и взял с пола заранее приготовленный талисман.
Огонек на листе бумаги получился ярким и светлым. В его пламени навершия игл начали нагреваться даже чересчур быстро, и Цзинь Гуанъяо немного отвел руку. Совершенно не ко времени будет сжечь эргэ кончики пальцев. С ожогами нельзя усердствовать без меры.
— Поговори со мной, эргэ. Как твоя дорога? Не чувствуешь ли ты новых взглядов из-за спины?
Талисман он погасил, едва отследив движение губ.
— А-Яо. Да, иногда мне мерещится чужое внимание, но никто не бросался из темноты, — эргэ явно попытался улыбнуться, но помешала слабая связь с телом. — Не беспокойся, со мной все хорошо.
— Для этого твой голос звучит слишком тихо и устало, — возразил Цзинь Гуанъяо.
Пару ударов сердца эргэ молчал.
— Идти стало тяжелее, — выдохнул он наконец. — Будто я несу на спине сразу двоих. А ведь я всего лишь держу Ванцзи за руку, он даже не опирается на меня. Не понимаю.
Тяжелее? Цзинь Гуанъяо коротко покосился на соседнюю печать. Что ж, это объяснимо, хоть и не упоминалось в ритуале. Эргэ ведь сам сказал — душа Ханьгуан-цзюня сейчас никак не соединена с телом. Ее приходится тянуть обратно, как душу давно умершего. А такое не совершишь легко и непринужденно.
— Хочешь, я передам тебе ци? — предложил он. — Я все равно не трачу ее.
— Не нужно, А-Яо, — отказался эргэ. — Думаю, если бы это помогало, мы непременно нашли бы упоминание в трактате. А там нет ни слова о переливании ци.
— Равно как и о возможности беседовать с тобой, — пробормотал Цзинь Гуанъяо.
Ланьская книга отнюдь не изобиловала подробностями. Слишком многое упустил автор, слишком многое решил обойти вниманием. С другой стороны, древние строки вообще не говорили ни о каких запретах. Как необходимо действовать — да. Чего допускать нельзя ни в коем случае — нет.
Наверное, эргэ прав. Не следует рисковать. К тому же ци все равно течет по меридианам тела — как она поддержит душу, если та далеко? Эргэ силен и упорен, он справится и сам. Или с некоторой помощью иного рода.
Вновь применять огненный талисман Цзинь Гуанъяо не стал: помнил, что после ожогов слишком долго не чувствуешь новой боли. Вместо этого чуть подвинул у себя на коленях правую, почти не пострадавшую стопу эргэ и сделал пару аккуратных надрезов на пальцах снизу. Неглубоко, только чтобы обнажить плоть.
Крупная соль кололась под ладонями. Цзинь Гуанъяо тщательно втирал ее под рассеченную кожу, раз за разом заставляя себя надавливать сильнее. На третьем или четвертом движении его обожгло, и он невольно отдернул руку. Посмотрел на кончики пальцев, перепачканные в крови эргэ, и криво усмехнулся. Конечно. Сам же за иглу схватился неловко, так чего удивляться, что соль разъедает и эти царапины?
Впрочем, руку Цзинь Гуанъяо менять не стал.
Чтобы добиться отклика, пришлось истратить щепоть соли и резко выдернуть из-под ногтей обе остывшие иглы. И то, как почудилось Цзинь Гуанъяо, эргэ заговорил чересчур тихо. Словно ему было трудно шевелить губами.
— Ты ведь рядом, А-Яо? Проверь, пожалуйста, что там с лентой?
Повернув голову, Цзинь Гуанъяо нашел взглядом знакомый облачный узор. Лента привычно белела в волосах эргэ, обнимала лоб и виски. Один из ее концов перетек за пределы печати и лежал поперек светящихся линий. Цзинь Гуанъяо потянулся было убрать этот лишний штрих из рисунка и тут же опустил руку. Да что с ним такое? Совсем не соображает.
Золотистая полоса артефакта на запястье — та, которую, несомненно, и имел в виду эргэ, — не потеряла ни в цвете, ни в сиянии ци.
— С ней все хорошо. Никаких изменений, — Цзинь Гуанъяо нахмурился. — Почему ты спрашиваешь?
Ноющие от соли пальцы дернуло судорогой.
— Тропа тускнеет, — помедлив, признался эргэ. — Уже давно.
Цзинь Гуанъяо вжал ногти в ладонь. Нестрашно. В исходном виде ритуал вовсе не предполагает такой путеводной нити — и то отчаянные Лани прошлого ухитрялись возвращаться. Нестрашно.
Ну чего главе Вэнь стоило вложить в свое творение чуть больше сил?
— Постарайся пройти как можно дальше, пока еще видишь, куда ступать, — торопливо посоветовал Цзинь Гуанъяо. — После остановись и позови меня. Не иди вслепую, не надо.
Он помнил трактат. Вспышка маяка, значит? Что ж, он зажжет для эргэ огонь, когда потребуется.
— Хорошо, А-Яо. Я позову.
Тишина легла тяжело и гулко. Цзинь Гуанъяо достал из рукава походную флягу и теперь промывал разрезы на пальцах эргэ. Соль жжет раны постоянно, не давая передышек. А ему нужно, чтобы новая боль оказалась для тела неожиданной. Чтобы оно успело немного передохнуть от прошлых страданий.
— Эргэ.
Ответа он не добился: то ли все силы эргэ уходили, чтобы волочь Ханьгуан-цзюня навстречу миру живых, то ли его просто не слышали. На всякий случай Цзинь Гуанъяо сжал в ладони испятнанную кровоподтеками ступню, промял обожженные ногти. Может быть, достаточно будет тревожить уже нанесенные раны? Их немного, но пальцы на ногах после игл весьма чувствительны к прикосновениям… Эти мысли Цзинь Гуанъяо оборвал на середине. Нет. Он ведь решился не щадить эргэ. Особенно сейчас, когда действие вэньской закладки мало-помалу истаивает.
Стоило ему взяться за нож, эргэ вздохнул чуть громче.
— А-Яо. Тропа исчезла.
— Я понял, эргэ, — Цзинь Гуанъяо старался говорить уверенно. — Ты все в том же темном коридоре? Видишь что-нибудь?
Хорошо бы ничего. Он не сомневался: за гранью, кроме Ханьгуан-цзюня, бродят и куда менее дружелюбные существа.
— Не в коридоре, — откликнулся эргэ. — Мир словно раздался вширь. Думаю, это из-за того, что исчезли следы Ванцзи. Мне больше не за что цепляться взглядом.
В его голосе уже не сквозила глухая усталость: короткая остановка явно принесла облегчение.
— Смотри туда, куда вела дорога, — попросил Цзинь Гуанъяо и дважды провел ножом по стопе эргэ.
В Огненном дворце для этого имелись особые щипцы, удобные и прочные. У Цзинь Гуанъяо не было ничего подходящего, и краев надреза он коснулся пальцами, влив немного ци. В первый раз рука соскользнула. Во второй удалось подцепить лоскут кожи и потянуть его вниз, отделяя от плоти.
— А сейчас? — собственный голос резанул по ушам. В висках закололо, и Цзинь Гуанъяо привычно запер эту боль на краю сознания.
— Что-то словно мерцает впереди, — эргэ ответил с отчетливой радостью. — Ты нашел способ показать мне путь?
— Не я, — Цзинь Гуанъяо криво улыбнулся. — Тот Лань, что написал твой трактат. Иди на свет, эргэ. И обязательно скажи, когда он погаснет.
Из книги он помнил, что однажды это должно случиться, но отчаянно надеялся на обратное. Пусть эргэ следует за огнем. Пусть лишится даже малейшего шанса заблудиться в темноте.
Чтобы боли хватило до конца дороги, Цзинь Гуанъяо вел руку очень медленно. Вроде бы все шло как надо: печать не вспыхивала тревожными знаками, легкое дыхание звучало в тишине мерно и без сбоев. Вот только эргэ молчал. Все еще видел маяк впереди или, потеряв его, не мог докричаться?
— Ответь, эргэ.
Вглядываясь до рези в глазах, Цзинь Гуанъяо не уловил и слабой дрожи губ.
— Эргэ?
Не совершил ли он ошибки? Да, постоянное страдание наверняка не даст погаснуть путеводному огню, ведь тот возник как раз из него. Но если свет исчезнет, когда тело притерпится к боли, эргэ не сумеет об этом предупредить. Просто не дозовется.
Тонкая полоса полуоторванной кожи опять выскользнула из пальцев. Цзинь Гуанъяо отжал несколько точек, останавливая ток крови, и резко дернул кистью вниз. Так, чтобы содрать лоскут по всей длине стопы.
— Ты здесь, эргэ?
— Да, — шепот Цзинь Гуанъяо скорее угадал, чем услышал. — Я уже близко, А-Яо. До света, кажется, рукой подать.
— Тогда иди ко мне, — Цзинь Гуанъяо бросил быстрый взгляд на заметно потускневшую печать. — Мы все правильно делаем, эргэ. Осталось немного.
Зажги Цзинь Гуанъяо заранее свечу, отмечающую время, — сейчас косился бы на нее каждый миг, а так оставалось лишь следить за узорами на полу. Да, он не ошибся. Их сияние медленно, но верно слабело. На каплю. Еще на чуть-чуть. В какой-то момент знаки перестали угасать, и Цзинь Гуанъяо с силой провел ладонью по свежим ранам.
Все кончилось быстрее, чем он ожидал. Печать еще поблескивала ци, выдавая нездоровье, а эргэ уже тяжело вздрогнул всем телом и мотнул головой. Талисманы на его груди вспыхнули и рассыпались пеплом. Цзинь Гуанъяо рывком наклонился вперед, схватил напрягшееся запястье.
— Эргэ, ты пришел в себя?
Да. Он уже видел, что да. Эргэ не просто вздохнул громче обычного — открыл глаза. Взгляд его, затуманенный и неясный, еще блуждал но раз за разом останавливался на Цзинь Гуанъяо.
— А-Яо, — эргэ устало улыбнулся и накрыл его ладонь своей. — Я вернулся.
Слов для ответа Цзинь Гуанъяо не нашел: лишь бессильно осел на прежнее место у ног эргэ, уронив руку. Все получилось. Эргэ здесь. Эргэ больше не исчезнет.
— Я довел Ванцзи до выхода, думаю, он тоже скоро очнется, — эргэ чуть приподнялся, поворачиваясь к соседней печати. — Посмотри, пожалуйста… ох.
Лицо его застыло, губы мучительно искривились. Цзинь Гуанъяо вскинулся и мысленно помянул себя последними словами. Следовало догадаться, что душа, едва возвратившаяся в тело, в первый миг не ощутит боли — но вот потом, при попытке шевельнуться, прочувствует ее во всей полноте!
— Подожди, эргэ, я сейчас, — он лихорадочно зашарил по рукавам. Обезболивающее, настойка полыни, мазь на шелковичной смоле… Ничего, он не искалечил эргэ необратимо, даже не нанес тяжелых ран. Сорванная кожа и ожоги под ногтями заживут за день-другой особых медитаций. Это не страшно. Все могло быть куда хуже.
Зачарованные линии печати еле-еле мерцали, подтверждая его мысли.
— Не двигайся, пожалуйста, — Цзинь Гуанъяо торопливо протирал раны смоченным в полынном отваре полотном. — Сейчас станет легче, ты же знаешь, я ношу с собой все необходимые лекарства, а наши снадобья действуют быстро, в Башне Кои хорошие целители…
На руку капнуло. Наверное, он неплотно закупорил флакон с настойкой, и та пролилась. Неловко.
— А-Яо, — щеки коснулись ласковые пальцы: эргэ сел на полу и потянулся к нему. — А-Яо, не плачь.
Цзинь Гуанъяо безотчетно проследил, как еще одна светлая капля упала эргэ на свод стопы.
— А. Соленое же, понимаю, — он улыбнулся, чувствуя, как дрожат губы. — Прости. Не хотел делать больно… опять.
Кажется, это расплата за технику, запирающую до поры эмоции. Он перестарался, и его накрыло. Ничего удивительного.
Плечи окутало тепло. Эргэ сдвинулся вперед и теперь обнимал его, уткнув лицом себе в грудь.
— Бедный мой А-Яо, — он говорил сдавленно и тихо. От боли, наверное. Цзинь Гуанъяо ведь так и не успел наложить мазь. — Как же тяжело тебе пришлось.
— Не беспокойся, — пробормотал Цзинь Гуанъяо. Из глаз почему-то все текло и текло, и кожа эргэ под губами становилась мокрой от слез. Ладно хоть из одежды тот одни лишь нижние штаны оставил. Иначе ханьфу бы точно пришлось сушить. — Со мной все хорошо. Руку только оцарапал. Вконец сноровку потерял.
Небо, он опять нес какую-то чушь, а эргэ и слушал. Еще и ладонь его потянулся нащупать, наверняка чтобы заклеить каким-нибудь хитрым ланьским талисманом.
— Нет, брось, — Цзинь Гуанъяо помотал головой и заставил себя хоть чуть-чуть отлипнуть от эргэ. Вывернуться из объятий полностью сил не нашлось. И так понемногу трясти начинало, как в лихорадке. — Тебе еще свои раны залечивать. Ты ведь не пойдешь к целителям. Знаю же, что не пойдешь.
Сам он, случись ему пострадать от руки эргэ, точно бы не показался никому на глаза. Не хватало еще слухов.
— Конечно, — уверенно согласился эргэ. Дернулся было в сторону: — А-Яо, Ванцзи нужно…
— Не нужно, — отрезал Цзинь Гуанъяо. — Его печать потускнела достаточно, а ты сейчас к нему даже доползти не сможешь. Ханьгуан-цзюнь подождет, пока я не обработаю твои раны.
На самом деле линии вокруг Ханьгуан-цзюня все еще светились. Мерцали в ровном ритме, смутно знакомом. Одержимость неупокоенным духом вроде бы — или что-то похожее, Цзинь Гуанъяо не помнил точно. Неважно. Подобные последствия странствия за грань в Гусу лечат легко. Жив, не потащит эргэ за собой еще раз — и ладно.
— Ляг, — уже мягче произнес Цзинь Гуанъяо. Разжал руки: он как-то успел обхватить эргэ поперек спины, да так крепко, что мышцы свело судорогой. — Ляг, я закончу перевязку.
Эргэ метнул быстрый взгляд на Ханьгуан-цзюня и кивнул, опускаясь обратно на пол. Что бы ни показывала целительская печать, он явно прочел в ее биении больше, чем Цзинь Гуанъяо. И, по всей видимости, остался доволен.
— Тебе нужно медитировать, — сказал Цзинь Гуанъяо, взявшись за баночку с мазью. — На восстановление. Я не сделал ничего непоправимого, но сегодня ты будешь лежать и заживлять раны. И завтра тоже.
От вида изодранных ступней эргэ его все еще трясло. Хорошо еще, пальцы не очень дрожали. Цзинь Гуанъяо нанес снадобье из шелковицы, осторожно наклеил несколько обезболивающих талисманов и принялся накладывать повязку. На белом полотне то и дело возникали бурые пятна. Кровь. Не эргэ, нет, ту он давно остановил. Его собственная, из порезов от иглы.
— Вот и все, — Цзинь Гуанъяо выпрямился и осторожно погладил бинты тыльной, чистой стороной ладони. — Легче?
— Гораздо, — почти безвучно ответил эргэ. — Прости.
От его голоса у Цзинь Гуанъяо опять начало жечь глаза. Словно под ресницы он сыпанул той же соли, что на порезы эргэ. Демоны, он-то считал, что хорошо умеет держать себя в руках. А теперь сидит и сглатывает слезы, будто в первый раз взялся за иглы. Глава Вэнь в нем бы разочаровался.
Вокруг запястья сомкнулись осторожные пальцы, и Цзинь Гуанъяо поднял взгляд. Эргэ опять привстал на полу и, взяв его за руку, бережно оттирал кровавые пятна клоком белой ткани.
— Ты поранился, — тихо сказал эргэ. — И испачкал руки.
— Ничего, — Цзинь Гуанъяо постарался улыбнуться. — Для дела не жалко.
Хотя лучше бы за такое дело не браться ни ему, ни эргэ. Вот почему проклятая книга не сгинула где-нибудь у Вэней? В горящем Безночном Городе, например.
— Не повторяй этот ритуал, — попросил Цзинь Гуанъяо. — Не надо. Тебя нельзя увечить, это преступление перед небесами. Хуже, чем разрушить храм или оскорбить божество.
Последнего Цзинь Гуанъяо говорить не хотел. Просто вспомнил, как смотрел на полуобнаженного, еще лишь готовящегося лечь в печать эргэ, как после касался его ладоней — и не уследил за языком.
Эргэ в ответ посмотрел пристально и крепче стиснул руку у него на запястье.
— Ванцзи такое лечение больше не понадобится, — после недолгой заминки произнес он. Цзинь Гуанъяо отметил, как эргэ еще раз покосился на Ханьгуан-цзюня, будто проверяя что-то. Но это сейчас было совершенно неважно, ведь эргэ не сказал «я не стану».
Кажется, в ближайшее время ему нельзя допускать смертей тех, кем дорожит эргэ. Тот ведь не побоится снова шагнуть за грань — а вот помощи Цзинь Гуанъяо, снедаемый стыдом, может и не попросить. И если из-за этого потеряется в темноте… Цзинь Гуанъяо не знал, что сделает в таком случае, и не хотел узнавать.
— Вот и хорошо, — сказал он и, не удержавшись, прижался лбом к сомкнутым пальцам эргэ. — Вот и замечательно.