ФБ 2020, Персик бессмертия

Название: Персик бессмертия
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: MXTX and Triple Cultivation 2020
Бета: MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), мимо пробегало молодое поколение клана Лань и много кого еще, в том числе и ОП.
Категория: слэш
Жанр: драма, юмор, приключения
Рейтинг: E
Краткое содержание: Вэй Усянь возродился - но немного не так, как это предполагал канон.
Дополнительные теги/примечания: AU, ООС, развесистые авторские хэдканоны, первый раз, онименяются, иногда матчасть - это облачко. Внимание: золотое ядро находится в среднем даньтяне! Alternative universe - Canon divergence, Out of character
Для голосования: #. MXTX and Triple Cultivation 2020 - "Персик бессмертия"

Это серия из двух макси, "Персик" - первая часть (ага, такая вот серия, на 70 тыс слов... кто-то знатно упоролися)

примечание автора к самому первому кусочку этого безобразия

Внезапное вансянемакси. Скорее всего, оно будет с парным макси про Лань Сичэня или дополнительной веткой про него же. Скорее всего, частичный ретеллинг новеллы. Короче, пожелайте удачи этой камбале.

гуглдок

ссылка на АО3

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

Деанон макси, ФБ-2020, Огни и нити

Название: Огни и нити
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: макси (41 тысяча слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), в эпизодах Лань Сичэнь/Цзинь Гуанъяо, Сун Лань/Сяо Синчэнь, Цзинь Лин, Лань Сичэнь, Вэнь Нин, Сюэ Ян, Цзинь Гуаншань.
Категория: слэш
Предупреждения: графическое описание насилия и жестокости
Жанр: стекло драма
Рейтинг: E
Краткое содержание: через два с половиной года Вэй Ин откликнулся на Расспрос.
Дополнительные теги/примечания: AU, ООС (

спойлер!

Вэй Усянь - мстительный дух, и его новое состояние влияет на поступки и образ мыслей), авторские хэдканоны. Смена POV в рамках повествования. Смерть главного персонажа в анамнезе и второстепенных - в прогнозе. Жестокость и насилие. Out of character, Canon divergence, Past character death, minor character death.
Для голосования: #. WTF MXTX and Triple Cultivation 2020 - "Огни и нити"

гуглдок

ссылка на АО3

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Тень затмения

Деаноним еще кусь)

Посвящается Эльфенок Рицка, клановому астрологу Цишань Вэнь, спонсору фанона про затмения и неиссякаемому источнику астрономической и не только матчасти.

Достижение разблокировано: сверяли погоду в фике с архивами НАСА.

Название: Тень затмения
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: миди (4645 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэнь Жохань, отец Вэнь Нина и Вэнь Цин, в эпизодах Вэнь Чао и Вэй Усянь, упоминается много ОП
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: у каждого клана свои дурные приметы и свои способы с ними бороться.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: Minor Character Death, Drama, Fix-It, Canon divergence (in future), Happy End, Pre-Canon, Headcanon, Mentioned Incest.

углубиться в историю семьи Вэнь

Вэнь Юнь любил красивые вещи. Смотреть на прихотливые изгибы резного дерева, гладить кончиками пальцев шелковые вышивки, вертеть в руках фигурки животных из кости или рога — и мечтать, что однажды сможет сделать не хуже. Нет, лучше! Тот, кто принадлежит к старшей семье Вэнь, должен превосходить всех прочих на любом выбранном пути. К счастью, в Вэнь Юне не пробудилась непомерная отцовская сила и не привела за собой неизбежные трудности с управлением ци. И хорошо. Пусть печально вздыхают старейшины, пусть ворчат о слабой крови — все равно главой станет один из его старших братьев. А он будет создавать амулеты, артефакты и просто красивые изделия. Разве плохо служить клану именно так?
Пока что выходило не очень: первые творения Вэнь Юня то рассыпались под руками, то не получали должных свойств, то вообще взрывались. Отец смеялся и говорил, что ни одно дело не покоряется сразу. Вот пройдет лет двадцать — и станет его младший сын великим умельцем, создаст нечто такое, чего еще не бывало в Поднебесной. И тогда отец даст ему второе имя, как от века заведено в клане Вэнь: не за прожитые годы, не за окончание учебы, а только за личные свершения.
Двадцать лет — это очень долго, и Вэнь Юнь, осваивая клановую мастерскую, никуда не торопился. А в пятый год эпохи Цзяю его время закончилось.
Солнечное затмение — дурная примета для всех, но для Вэней дурная вдвойне. А уж если оно приходится на праздник основания ордена, да на самое утро… Гуляния тогда так и не начались, а на лицо отца было страшно смотреть. На следующий день старейшины объявили: глава Вэнь прогневал солнце, лишился небесного благословения — и больше не достоин своего титула. Ему надлежит передать орден одному из сыновей или иных родичей.
Пока в закрытых покоях шли споры, Вэнь Юнь ходил по садам, не видя, куда ступает, и пытался убедить себя, что не все так плохо. Главой Вэнь станет один из его братьев, Исянь или Гуансянь. Они оба готовы, оба справятся — и каждый поддержит другого. Отец поможет мудрым советом: в то, что он действительно совершил нечто ужасное, заставившее солнце отвернуться, Вэнь Юнь не верил. Но на сердце было тяжело, будто там свила гнездо и пила кровь мелкая нечисть.
Вечером отец нашел его в беседке на краю обрыва, но не рассердился за пренебрежение уроками, а даже едва заметно обрадовался.
— Собирайся, А-Юнь, — сказал он. — Ты едешь в Облачные Глубины.
Орден Гусу Лань принимал благородных молодых господ из разных кланов, великих и малых. Там уже отучились старшие братья и сестра Вэнь Юня, а вот его самого все не отправляли. Шутка ли — не меньше года в чужом ордене! Вэнь Юнь давно ждал этого путешествия и в другое время только порадовался бы, но сейчас?
— Как прикажет отец, — скрыв удивление, почтительно поклонился он. — К рассвету А-Юнь будет готов.
— Нет, — отец потемнел лицом. — Ты вылетишь как можно скорее. Ночью.
— Ночью? — Вэнь Юнь позорно оторопел. — А как же благоприятный день и час?
— Для нас их больше нет, — мрачно ответил ему отец. — Отправляйся сразу, как окажешься готов, А-Юнь — и будь достоин своей семьи.
Вэнь Юнь отчаянно хотел быть достойным, и оттого еще до полуночи небольшой отряд покинул Безночный Город.
Меч летит быстрее почтового голубя и конного гонца, но дурную весть несут на крыльях ночные демоны — и в Облачных Глубинах Вэнь Юня встретили соболезнованиями.
Во время ритуала, призванного вернуть благоволение солнца, отец не справился с собственной силой, и пламя обернулось против него. Разъяренное светило превратило в пепел сыновей главы, не пощадило и госпожу Вэнь. Несколько человек из боковых ветвей, тоже рискнувших противостоять гневу солнца, разделили их участь.
Отец. Матушка. Вэнь Исянь и Вэнь Гуансянь. Вэнь Хун — сестре еще не подобрали мужа, и оттого она тоже участвовала в ритуалах. Вэнь Цаньлань и Вэнь Лянцзи, младшие братья отца. Вэнь Цзинли и Вэнь Цюнмин… Строчки расплывались перед глазами, а в груди становилось горячо и тесно. Глава Лань смотрел на него сочувственно и говорил, что прямо сейчас вернуться домой не получится. Сначала следует принести клятву учителю: так пожелал отец в письме, отданном Вэнь Юню перед отлетом. Полное ученичество на то время, которое глава Лань посчитает нужным. Лишь потом придется приехать в Безночный Город и совершить все необходимые ритуалы — и не только те из них, что дают погибшим достойное посмертие. После произошедшего с семьей Вэнь несчастья у старейшин не осталось выбора. Вэнь Юнь, А-Юнь, мальчишка тринадцати лет от роду, еще не получивший второго имени, должен будет принять под свою руку великий орден. А затем вернуться в Гусу для обучения: так звучал последний приказ отца.
Облачные Глубины Вэнь Юнь возненавидел сразу и навсегда, но развернуться и уйти просто не мог. Ведь пока он здесь, воля отца незримо пребудет с ним, облекаясь в слова главы Лань. Поэтому он лишь поклонился и начал произносить ученическую клятву, то и дело срываясь на хриплый шепот.
— Не спеши, — мягко посоветовал ему глава Лань. — Следует соблюсти ритуал полностью, чтобы никто не мог оспорить совершенного.
Тому, кто посмел бы отобрать у Вэнь Юня единственное, что осталось от отца — его последнюю волю, — он с охотой разорвал бы горло. Потому легко повторил нужные слова в храме предков, выдержал испытующие взгляды старейшин Лань. Даже голос больше не подводил. Только заснуть ночью не вышло: клановое пламя, так долго мирно спавшее у золотого ядра, теперь пожаром билось в груди, звало жечь и разрушать. В иное время Вэнь Юнь радовался бы пробудившейся силе, а сейчас едва ее заметил.
Утром в Безночный Город отправился Вэнь Юнь — а возвратился неделей позже глава Вэнь. Невместно предводителю великого ордена зваться детским именем, и старейшины выбрали подходящее. Вэнь Жохань: чтобы помнил, к чему приводят гордыня и самоуверенность. Задержать же его в Безночном Городе, оспорив право учителя Ланя и веление прежнего главы Вэнь, не пожелал никто.
В Облачные Глубины обычно приходят на год, но тому, кто ведет за собой орден, необходимо знать слишком многое. Даже за три справились с немалым трудом. Вэнь Жохань учился как одержимый, давая себе отдых в одну ночь из двух, раз за разом доходя до истощения и в каждый свободный миг совершенствуя контроль над ци: чтобы никакой ритуал, никакой гнев небес не смог бы вынудить его уничтожить собственную семью. На третий год обучения Вэнь Жоханю хватало умения повторить язычками пламени любой узор, сколь угодно мелкий и прихотливый, сжечь одну соломинку из пучка, не нагрев остальные — и обуздать вулкан, заставив лаву течь в нужную сторону. Впрочем, последнего он пока не пробовал.
Глава Лань подошел к делу наставничества весьма серьезно: на второй год Вэнь Жоханя даже допустили до подводных течений ордена, показали то, что не видно стороннему взору. Как выяснилось, Облачные Глубины были безмятежной обителью лишь в воображении юных учеников, а под маской благочестия и мудрости скрывались опасные хищники, жаждущие власти — и глава ордена, особенно сильный и непокорный, им порой только мешал. Вэнь Жохань смотрел, слушал редкие пояснения и вспоминал Безночный Город. Когда, впервые примерив некоторые уроки на день затмения, он пришел к учителю с вопросами, тот не сказал ни да ни нет, но взглянул одобрительно. Той ночью Вэнь Жоханю было как никогда сложно справиться с пламенем, рвущимся на свободу.
А на следующий день приехал Вэнь Фэнъян — и Вэнь Жоханю показалось, что голодный огонь в груди перерождается теплом очага. Его младший двоюродный брат тоже выжил! Мальчишка из боковой ветви, которому пророчили славу великого целителя и даже дали второе имя за открытия в траволечении, — раньше Вэнь Жоханю не было до него никакого дела. А теперь их осталось двое — и полузнакомого Вэнь Фэнъяна хотелось стиснуть в объятиях.
Вэнь Фэнъян почтительно кланялся старшим, сверкал улыбкой, болтая с ровесниками, — и в первую же ночь тайком пробрался в комнату Вэнь Жоханя.
— Мне нужна твоя помощь, брат, — тихо сказал он.
В тишине Гусу сделать нужные выводы куда сложнее, чем в покоях Знойного дворца. Вэнь Фэнъян предположил, что смерть старшей семьи и его собственных родителей, слишком дружных с ней, была не гневом небес и не закономерным исходом затмения, уже больше года назад.
— Я перебрал все яды и проклятия, — рассказывал он в ночной темноте. — Знаешь, целитель, когда учится, может себе такое позволить… Но даже с нашей силой сработает немногое, а твой отец был куда могущественнее нас.
— Яд бы его не взял, — мрачно подтвердил Вэнь Жохань.
— А проклятий, влияющих на пламя, и вовсе не бывает.
— Но что-то ты отыскать сумел, — Вэнь Жохань не спрашивал, утверждал: глава Лань научил его читать лица не хуже, чем записи мелодии для сяо. А до старейшин Облачных Глубин брату все же было далеко.
— Все просто, очень просто, — Вэнь Фэнъян обхватил себя за плечи. — У целителей есть способы раздуть затухающее пламя. Они не вредят здоровому человеку, но любое лекарство опасно, если выпить вдесятеро больше нужной дозы. Брат… В тот день твой отец вовсе не лишился благосклонности небес. Орден — возможно, но не он сам. И те, кто решился убить главу Вэнь, об этом знали. Его пламя раздули нарочно: люди из нашей ветви, из целителей, никому иному не хватило бы мастерства. Если бы солнце и вправду отвернулось от твоего отца, забрав часть его огня, над оставшейся долей он удержал бы контроль и выжил, а так…
В Гусу Вэнь Жоханя научили десяткам способов сохранять самообладание, но для серьезного дела, кажется, не подходил ни один.
— У тебя есть доказательства? — Вэнь Жохань медленно дышал, унимая жар в груди.
— Конечно, нет, — невесело усмехнулся Вэнь Фэнъян. — Зато есть имена тех, кто присутствовал при ритуале и до сих пор здравствует.
— До сих пор?
— Трое умерли вскоре после твоего отбытия в Гусу. Остальные живы и, знаешь, вполне довольны ситуацией.
— Скоро я завершу обучение, — оскалился Вэнь Жохань.
Сидящий рядом с ним на постели Вэнь Фэнъян отрывисто кивнул.
— Потому я и пришел, брат. Если они один раз объявили о немилости солнца к главе Вэнь, легко смогут сделать это вновь. Нам нужен хороший яд. Чтобы не определялся обычными методами, не выжигался клановым пламенем, а лучше еще и воздействовал через него, и давал естественную смерть.
— Разве такой существует? — не сдержал удивления Вэнь Жохань.
— Конечно, нет, — чуть безумно улыбнулся Вэнь Фэнъян. — Его нужно придумать. Именно здесь, без лишних глаз и ушей. А если ты останешься еще на год, мне будет на ком испытывать составы. Ты ведь теперь не слабее наших старейшин?
Вэнь Жохань резко наклонил голову. Золотое ядро он сформировал еще в Безночном Городе, пламя пробудил, узнав о гибели семьи, а сейчас был на полпути к бессмертию, хотя учитель и отговаривал торопиться. Пожалуй, на тропе самосовершенствования он уже обошел старших братьев. Значит, составы, которые уложат его в постель, проймут и заклинателей слабее.
— Ты тоже хочешь отомстить, — хрипло произнес Вэнь Жохань.
— Да, — Вэнь Фэнъян все еще улыбался. — Мой отец был там. Он наверняка понял, что случилось с твоим, не мог не понять. И он сумел бы обуздать чужое пламя — только ему этого сделать не дали. Неважно, стрелой, мечом или ядом: огонь все равно не оставил следов.
Он с усилием разомкнул сцепленные в замок пальцы и согнал с лица кривую ухмылку.
— Уговоришь главу Лань задержать тебя еще на один год? Больше не понадобится. Уж в чем в чем, а в травах я разбираюсь.
— Да. Мое обучение пока не закончено. Но не стоит спешить, — учитель так часто повторял эту фразу, что поневоле думалось: он знал, он все знал еще в самый первый день, когда приносил соболезнования полуживому от горя мальчишке. — У нас есть время. А если дома сочтут, что я слаб в самосовершенствовании и постоянно болею — тем лучше.
Когда он вернулся из Облачных Глубин — чуть раньше Вэнь Фэнъяна, чтобы не возбуждать подозрений, — его уже ждали. Несли бумаги, которые нужно было подписать, не вникая в смысл; говорили о решениях, которые столь срочны, что три года лежали на столе, но больше никак не смогут; гнули спины и презрительно улыбались. Вэнь Жохань терпел. Уроки учителя он запомнил очень хорошо.
Весьма скоро главе Вэнь со всем почтением напомнили о долге перед предками. Трех лет вполне хватило радеющим о благе клана, чтобы подобрать достойную деву — вторую дочь Вэнь Шаохуаня. Вэнь Жохань тогда изрядно развеселился, подумав о том, какое сражение выдержал почтенный старейшина: Вэнь Мэйчунь, хоть и являлась неплохой заклинательницей, не обладала особенно выдающимися талантами. Впрочем, гороскопы и гадатели предвещали рождение сильных сыновей, а Вэнь Жоханю было все равно. Сможет выносить — хорошо, выживет после родов — еще лучше. Так или иначе, пока ему рано заводить детей.
Следующие годы Вэнь Жохань все еще не торопился. Искал и находил верных людей, подмечал странности, пил настои Вэнь Фэнъяна и лежал пластом у себя покоях. Тщательно скрывал собственную силу и понемногу учился отдавать приказы так, чтобы ими и не подумали пренебречь. Однажды отвел жар вулкана от Безночного Города — и с почестями похоронил тех, кто ему помогал. Тех, кого он со смирением просил о помощи, чтобы потом позволить задохнуться в облаке пепла.
— Ты слишком хорошо сработал, Жохань! — смеялся Вэнь Фэнъян, спешно вызванный из дальней резиденции к больному, почти умирающему от ядовитого дыма брату. — Теперь гора нескоро взъярится снова, нам придется искать иные пути.
— Думал, я слабее, — признался тогда Вэнь Жохань. — И намного.
Он годами глотал отвары, сковывающие ци и гасящие пламя, через силу вставал с постели и брал в руки меч — а теперь как-то незаметно сравнялся в могуществе с отцом. Похожее случается, если тренироваться со свинцовыми браслетами на запястьях. Только Вэнь Жохань, помогая брату в его поисках, и не подумал о таком исходе. Прятать ци, день за днем уподобляясь талантливому, но не особенно одаренному мальчишке, становилось все сложнее.
Первый сын был зачат вопреки всем предосторожностям. Вэнь Жохань не собирался приводить ребенка в Знойный дворец, не вытравив отсюда последнего из давних врагов. Просто тело иногда требовало своего, а связи на стороне казались неприемлемым риском. Объявляя о счастливой вести, жена радовалась — а он лихорадочно размышлял, сколько времени потребуется Вэнь Фэнъяну, чтобы закончить еще один подходящий яд. Выходило, что тот никак не успеет — и малыш Сюй родится в месте, полном опасных хищников. Конечно, за прошедшие годы Вэнь Жохань смог добраться до многих, но далеко не до всех. А его приказ звучал непререкаемой истиной для рядовых адептов — но не для глав побочных ветвей, до сих пор считающих власть над орденом любимой игрушкой.
Всю беременность госпожа Вэнь пролежала в постели, целители не отходили от нее ни на час, и потому малыш Сюй, рожденный заметно раньше срока, ни у кого не вызывал опасений. Слабенький, болезненный, долго ему не жить. Разве это наследник? Вэнь Жохань, расстроенный таким поворотом дел, принял в свои покои нескольких наложниц, милостиво позволив старейшинам выбрать подходящих дев. По удивительному совпадению — сплошь их дочерей да племянниц.
— Будь очень осторожен, — сказал ему Вэнь Фэнъян. — Ты зачал сына, от души напившись Ловушки теней, когда твоя сила стояла далеко от зенита, и то госпожа Вэнь выдержала с некоторым трудом.
— Это я выдержал госпожу Вэнь с некоторым трудом, — проворчал Вэнь Жохань. — Знаешь, как тяжело было убедить ее беречься вдвое больше разумного, да еще и нужные слухи распустить?
— Зато ребенок совершенно здоров, а она сама скоро восстановится, — пожал плечами Вэнь Фэнъян. — Но твоим наложницам до нее далеко, могут не вынести даже соития, не то что беременности. Это вызовет подозрения.
— Я знаю, — недобро улыбнулся Вэнь Жохань. — И буду осторожен… пока.
Вэнь Сюй рос слабым, подолгу гостил в резиденции троюродного дядюшки, которую уже и в официальных бумагах называли поместьем целителей. А в Знойном дворце умирали главы побочных ветвей: от болезни, от неудачной охоты, от вышедшего из-под контроля пламени… чаще всего от пламени. Наверное, солнце на них разгневалось.
Последних свидетелей затмения Вэнь Жохань убил собственными руками. Вэнь Жипинь и Вэнь Шэнхэ, должно быть, давно заподозрили неладное, но слишком долго считали корнем несчастий, валящихся на побочные ветви клана, кого-то из своих ровесников: ну разве управится с такой задачей мальчишка Жохань? Чересчур рано обретенное бессмертие навсегда сделало его облик не вызывающим уважения — и, что бы там ни говорил учитель, это было прекрасно! А пока старейшины поняли, что глава Вэнь просто не сможет повзрослеть и тем более постареть, стало уже поздно.
Его снова недооценили, глянули на юное лицо и тщательно укрытую силу — и пришли требовать ответа всего лишь вдвоем, не захватив даже сыновей. Вэнь Жохань с наслаждением обагрил руки кровью предателей и убийц, а после обвинил Вэнь Жипиня и Вэнь Шэнхэ в покушении на главу ордена. Это даже было правдой: ведь он ни разу не назвал имени главы.
Тогда, завершив месть, Вэнь Жохань впервые провел ночь в храме предков, возле табличек своей семьи — а утром ушел, чтобы больше не возвращаться. У него появилась новая цель.
Цишань Вэнь — великий орден, но этого мало. Владение землями и городами не спасло его отца от предательства. Следует укрепить власть старшей семьи, вознести в зенит ее солнце, чтобы никто и никогда не посмел повторить случившееся в день затмения. И тогда он передаст сыну безопасный мир, в котором можно не бояться удара в спину.
Едва дождавшись вестей из Знойного дворца, женился Вэнь Фэнъян. Он давно нашел среди целителей деву себе под стать, но предпочел шагнуть в новую жизнь, не таща за собой долги из старой. А через год брат уже радовался рождению дочери.
— Не были бы мы родней, могли бы поженить детей, — смеялся Вэнь Фэнъян, поднимая чашу. — А-Сюй и Цин-Цин, как тебе?
— Чревато, — коротко ответил Вэнь Жохань. — Но если ты сведешь риск к минимуму, я соглашусь.
По крайней мере, это исключало предательство. Они с Вэнь Фэнъяном еще с Облачных Глубин доверяли друг другу и тому же учили детей. Когда подрастет Вэнь Цин, она станет Вэнь Сюю надежной опорой — и ему не придется, всходя на ложе, следить за каждым своим вздохом… Впрочем, верный друг его сыну будет нужен не меньше, чем достойная жена.
К рождению второго сына Вэнь Жохань подошел серьезно, вычислив наилучший день и час для зачатия, выпив необходимые снадобья и даже влив в меридианы жены толику собственного пламени. И впервые не сдерживал силу, обнимая ее, — чтобы сын впитал всю мощь отца, а не едва ли третью часть, как произошло с Сюем. Чтобы Чао, его следующий мальчик, вырос не просто могущественным заклинателем, а чудовищем вроде самого Вэнь Жоханя.
Никто не понял, что именно было ошибкой. Избыток ли пламени сказался во вред, небрежность ли исказила расчеты, или госпожа Вэнь, умирая родами, решилась проклясть собственное дитя… Вэнь Чао родился слабым и болезненным на самом деле, а не так, как в свое время Вэнь Сюй. Вырасти он обещал в заклинателя средней силы. Быть может, уровня главы мелкого клана, но не более. Впрочем, это не мешало Вэнь Жоханю его любить.
Вэнь Жохань любил всю свою семью: теперь он мог себе это позволить. Вэнь Сюя, наследника и надежду ордена, благородного сердцем и гибкого разумом. Вэнь Чао, проказника и редкого пакостника, но до безумия верного родным. Вэнь Фэнъяна, брата и порой любовника, с которым можно поделиться самым тяжелым и сокровенным. Его жену, знатока в лечении болезней ци. Вэнь Цин, девочку, не знающую страха и уже сейчас одержимую искусством исцеления. Вэнь Нина, тихого и стеснительного мальчика на два года младше сестры, подающего большие надежды. Вэнь Фэнъян тогда почти извинялся за то, что его сын наверняка превзойдет и А-Сюя, и А-Чао, но Вэнь Жохань только рассмеялся в потолок. Если в поколении кто-то один в полной мере переймет силу пламени — уже хорошо.
Главное для них — не личное могущество, а крепкая семья, где нет места предателям. Ко времени, когда дети вырастут, он сделает орден Вэнь сильнейшим во всей Поднебесной, а слово главы станет для адептов законом превыше воли небожителей. И его наследник, принимая орден под свою руку, не будет бояться ножа в спину. Никогда.
***
От этого соревнования лучников Вэнь Жохань не ждал ничего примечательного. Его старший сын давно вышел из подходящего возраста и занимался куда более серьезными делами, а младшему пару недель назад как раз покорилось пламя. Большая радость: без владения клановыми техниками заклинатель Цишань Вэнь не считается полноценным, а Чао-эр и так немного запоздал. Однако рвущийся из груди огонь затруднял управление ци настолько, что добиться приемлемых результатов на любом соревновании было почти невозможно. Нестрашно. Сложности с контролем скоро пройдут, а Чао-эру полезен опыт поражений: он пока чересчур болезненно их воспринимает.
Но и большой беды Вэнь Жохань не ждал тоже — а потому сбивчивая речь дворцового предсказателя едва не заставила его измениться в лице.
Затмение. На следующий год, или, быть может, через год. В конце первой трети лета. Почти наверняка в самый длинный день: Вэнь Жохань с юности отвык верить в чудеса. Солнце отвернется от них снова.
Вэнь Жохань признательно улыбнулся предсказателю и вырвал ему сердце.
Резьба на стенах плясала перед глазами, воскрешая пережитое много лет назад, вот только Вэнь Юня давно не было в живых, а Вэнь Жохань сдаваться не умел. Ничего. Он еще поборется. Время есть. Стоит посильнее придавить соседей, чтобы и пискнуть не смели. Прижать старейшин: новых, из числа верных людей, но привыкших к миру, процветанию и добрым приметам. Как жаль, что умер учитель! Его сыновья пошли не в отца: один в затворе сидит, а второй острижет собственную косу, если та решит расти не по правилам. Нет, орден Лань ему больше не союзник, скорее, наоборот — и Облачные Глубины придется ослабить, выбросить из политики хотя бы на пару лет, но прежде всего разобраться со своими…
— Да брось ты, второй молодой господин Вэнь! — звонкий и неуместно веселый голос разорвал пелену мыслей. Кажется, охваченный ими, Вэнь Жохань успел добрести до малой библиотеки. — Дурная примета, дурная примета… С любой приметой побороться можно. Мы же заклинатели, талисманы нам на что? Амулеты, печати, голова, наконец!
Почти против воли Вэнь Жохань поморщился: знал бы, о чем говорит, поганец! И как только сын терпит такого собеседника?
За приоткрытой дверью виднелись фигуры спорящих: Чао-эр, Вэнь Чжулю, приставленный охранять его на время овладения пламенем, а напротив — мальчишка в цветах Юньмэн Цзян. Верно, многие кланы явились на соревнование загодя и успели занять гостевые покои в Знойном дворце.
— Ну-ну, — судя по голосу, Чао-эр снисходительно усмехнулся, готовя очередную ловушку. Его младший сын никогда не упускал случая поставить кого-то в неловкое положение, сделать должным семье Вэнь или выявить чужую слабость. Отличные качества и для наследника, и для того, кто будет прикрывать ему спину, а точнее, бить из-за его спины. — Любое, говоришь? У нас, в ордене Вэнь, самым плохим предзнаменованием считается солнечное затмение. Знаешь, что это такое, Вэй Усянь? И как ты его переборешь?
Слова сына отдались в груди недобрым эхом. Знает? Предсказатель успел-таки разболтать? Или просто совпадение? Он ведь рассказывал детям о случившемся много лет назад, не скрыв ни замысла старейшин, ни свершенной мести.
— А ты умеешь задачки подкидывать, — против ожиданий, этот Вэй Усянь отозвался бодро и почти без промедления. — Вот смотри: дождь считается плохой приметой?
— Нет, — Чао-эр отчетливо нахмурился. — Дождь — это обычно к добру. Урожай хороший будет.
— Затмения можно предсказать хотя бы за несколько дней, а то и месяцев, — продолжил Вэй Усянь. — А значит, достаточно вызвать дождь в день затмения — и примета не сработает! Нет, лучше заранее, чтобы пару дней лило. Тогда никто и не заподозрит неладного.
Отчего-то воздух стал тяжелее и жестче, а ноги намертво приросли к дощатым половицам. Дождь. В день затмения.
— И как ты его вызовешь? — Чао-эр, хотя и потерял в уверенности, еще не сдавался. — Талисман в небо кинешь?
Сын был прав. В Облачных Глубинах Вэнь Жохань в свое время изучил все, что позволял ему статус ученика главы ордена, а в Безночном Городе — библиотеку полностью, включая закрытую ее часть, но способа вызывать дождь, отличного по надежности от крестьянских плясок, не встречал.
— Я поступлю проще! — Вэй Усянь картинно понизил голос и наклонился к Чао-эру, даже не заметив, как напрягся Вэнь Чжулю. — Ты ведь знаешь, что там, где много нечисти, погода всегда скверная?
Слова спорящих обратились неясным гулом. Пол повело вбок, и Вэнь Жохань прислонился к стене: ноги его не держали. Так просто! Это же основа основ, которую учат все молодые заклинатели — и потом благополучно забывают. Достаточно привезти в Безночный Город десяток сильных тварей, не пряча талисманами их темную энергию, и непогода неизбежна. Даже если не случится дождя, сумрачное небо никому не позволит понять, действительно ли было затмение — а без доказательств любые слова станут лишь пустым оскорблением ордена Вэнь. Так просто… Отдать малое, чтобы уберечь все.
За дверью библиотеки смеялся Вэй Усянь, даже не понявший, какую лавину стронул неосторожными словами. Хмурился Чао-эр, начисто проигравший в споре, беспокоился Вэнь Чжулю, почуявший неладное, но не смеющий покинуть своего подопечного. Там, за дверью, у затмения не было шансов.
Стоит побольше узнать об этом Вэй Усяне. Говорят, что он незаконный и непризнанный сын главы, что его едва терпит госпожа Пристани Лотоса, что он уже сейчас сильнее многих взрослых заклинателей… С последним Вэнь Жохань согласился бы: ци билась в теле юноши слишком ярко и неровно для его возраста. Интересно выяснить точнее, но для ордена Вэнь — совершенно неважно. Ордену Вэнь от Вэй Усяня нужна не сила, а разум, видящий широкую дорогу там, где другие упираются в стену. А потому так или иначе Вэй Усянь будет в Безночном Городе.
Нужно приказать сыну присмотреться к юньмэнскому воспитаннику. Чао-эр плохо сходится с чужаками, но если дать ему понять, что Вэй Усянь может войти в их семью, не посмеет вредить всерьез. Хотя быстро они вряд ли подружатся. Тут больше пригодился бы Сюй-эр, умеющий располагать к себе людей одной улыбкой и парой слов, или А-Нин, способный и у камня вызвать неконтролируемое умиление. Но даже они едва ли привяжут к себе кого-либо за несколько коротких встреч — а раз так, Вэй Усянь должен погостить в Безночном городе хотя бы месяц, а лучше год… Вэнь Жохань дернул уголками губ, обдумывая пришедшую в голову идею.
Каждый из молодых заклинателей стремится провести год в Облачных Глубинах. Орден Гусу Лань по праву гордится своими учителями — но если подумать, чем хуже Цишань Вэнь? В Безночном Городе достаточно опытных наставников, готовых поделиться с юношами… пожалуй, боевыми навыками. Разом превзойти Гусу не получится, так пусть обучение в Цишане изначально будет иным. В конце концов, всегда можно подсчитать, сколько юных адептов гибнет на первых охотах, ужаснуться потерям и пообещать помощь желающим уберечь своих детей.
Наследников к нему сразу не отправят: не доверят. Но не прислать вовсе никого из ближнего круга — это уже оскорбление. У Цзян Фэнмяня, не имеющего племянников подходящего возраста, не останется выбора. А Вэй Усянь будет год или даже больше ходить рука об руку с Чао-эром, прикрывать ему спину на охоте, сидеть вместе у костра, попадать в нелепые ситуации и получать наказания… Для зарождения дружбы лучше не придумаешь, тем более Чао-эр, если захочет, может быть очень мил. Стоит, пожалуй, отправить туда и Вэнь Цин. Она немного старше Вэй Усяня, зато дева и подходящая жена для любого заклинателя. Лучшей Вэнь Жохань и себе бы не пожелал. Верная, честная, готовая на все ради семьи, способная убедить в своей правоте даже главу ордена, с разумом острым и ясным, как лекарский нож. Хотя, конечно, Вэй Усяню что-то светит, лишь если Цин-Цин понравится этот нахальный юньмэнец, с небывалым размахом следующий девизу своего ордена. Можно, к слову, отправить на обучение и Вэнь Нина: ему не повредит боевая подготовка и опыт лечения в походе. В качестве запасного варианта…
Встряхнув головой, Вэнь Жохань оторвался наконец от стены. Приступ внезапной слабости прошел, и легкость в теле была такая, что на каждом шагу чудилось: сейчас взлетишь. Мысли же никак не желали свернуть в привычное русло. Соревнование лучников, интриги старейшин и вежливая грызня великих орденов — все это казалось неважным. Хотелось странного: покружить над городом, нырнуть в лаву вулкана, распугав духов огня, лично заняться привлечением Вэй Усяня в орден Вэнь — а то и вовсе отыскать в переплетении дворцовых коридоров свою детскую мастерскую и проверить, многое ли он помнит из искусства создания артефактов.
Неужели все это время он жил под тенью затмения — и вышел на солнце только сейчас?
Тяжелая дверь, обильно покрытая вязью защитных знаков, совершенно не изменилась за прошедшие годы. Вэнь Жохань коснулся неприметного изгиба печати и шагнул внутрь. Конечно, освещающие талисманы давно потеряли силу, а вода в бочке высохла — но инструменты и ящички с заготовками пребывали в полном порядке. Серебро, кость, рог, поделочные камни, даже нефрит, жемчуг и яшма… Когда-то отец не жалел денег на мечты младшего сына. Вэнь Жохань задумчиво повел ладонью, выбирая, и бережно взял из шкатулки абрикосовую косточку. Недорогой, доступный и очень удобный материал для учеников. Не стоит обманывать себя: с тех пор как глава Вэнь в последний раз изволил делать что-то руками, минуло слишком много времени, чтобы смело браться за серебро и нефрит.
Ничего. Ему давно пора восстановить навыки. Начав, например, с простенького амулета от злобных духов: он вырезал такие еще до отбытия в Облачные Глубины.
Вэнь Жохань улыбнулся и прочертил на абрикосовой косточке первую кривую линию.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Что ты для нас сделал

Название: Что ты для нас сделал
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Вэнь Сюй,

спойлер

Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), упоминается Вэнь Нин (Вэнь Цюнлинь, Призрачный Генерал)
Категория: джен
Рейтинг: T
Краткое содержание: Вэнь Сюй выжил в битве при Хэцзяне, но выжил лишь благодаря чужой помощи.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: AU в каноне. Авторские хэдканоны. Возможен ООС. (Alternative universe - Canon divergence, Out of character)Часть 2 цикла "Запретное".

уползти Вэнь Сюя

Мир качался. То поднимался вверх, то рушился обратно, с каждым движением вызывая дурноту и звон в ушах. В груди, правой ноге и левой половине лица поселилась тупая боль, она раз за разом накатывала и вновь отступала.
Его несли. Осторожно, но пешком, не на мечах, иначе не трясло бы совсем. Вэнь Сюй не в первый раз получал раны и помнил, как это бывает. Когда везут по небу, почти не мотает, лишь иногда — из стороны в сторону, если боковой ветер.
Его несли по земле, и притом не на спине: уложили на носилки. Значит, отступали не в спешке? Неужели они все-таки одолели тот отряд из Цинхэ? Демоновы сабельщики, их ярость любой план сражения заставит трещать по швам… И глава Не. Откуда там оказался глава Не? Разведка докладывала, что он отошел к Нечистой Юдоли.
С пятой попытки пальцы удалось сложить в знак концентрации, и туман перед глазами чуть рассеялся. Да, вокруг были свои: он видел расплывчатые красные узоры на белых ханьфу. Около десятка ровно бегущих заклинателей. Лиц только не разглядеть. Вэнь Сюй дернулся было повернуть голову, но полыхнувшая боль заставила его снова провалиться в темноту.
Когда он снова очнулся, дурная тряска ушла. Спину кололи то ли ветки, то ли корни, то ли вовсе обломки костей, горло пересохло и почти болело. Через немного стихший звон в ушах пробивалось чье-то глухое бормотание.
— Сейчас я тебя заново перевяжу, потерпи, ладно? Ваши вэньские тряпки слишком прочные, не порвешь их и не порежешь. Как можно делать исподнее из такой крепкой ткани?
Этого голоса он не знал. Вэнь Сюй приоткрыл глаза и через слипшиеся ресницы разглядел силуэт, невнятно-темный в ночном мраке. Кто-то из своих? Нет, обращается как к равному. Кто?
— Очнулся! — говорящий стремительно наклонился, и Вэнь Сюй увидел над собой незнакомое лицо. Юноша, совсем еще молодой, с растрепанными волосами. Что-то в нем было непривычное, но до конца разогнать туман перед глазами никак не удавалось.
По щеке бережно прошлись влажной тканью.
— Я думал, ты так в себя и не придешь. Тебе три ребра перерубили, ногу чуть не отсекли, лицо еще… К Вэнь Цин бы, она справится, а из меня целитель, как из учителя Лань — дева в весеннем доме.
Да, Вэнь Сюй помнил. Удар по груди, тот, что должен был рассечь его надвое. Клановое ханьфу не отразило саблю, но смогло немного ее задержать, заставить движение потерять силу. И колющий под подбородок. Хотели пробить череп, а клинок, похоже, вышел сквозь щеку. Неудивительно, воины из Цинхэ славились рубящими атаками, такие уколы у них всегда слабее… А по бедру-то его когда зацепили? Когда уже падал?
— Ты уж извини, Вэнь Нин, я у тебя в рукавах порылся немного, — на кожу лег теплый от клановой силы талисман. — Просто у меня правда никаких лекарств не было с собой. А без ваших пилюль и всего прочего тебе бы совсем плохо пришлось, эй, ты слушаешь?
При попытке ответить вышел лишь неразборчивый стон, а во рту стало солоно.
— Нет, нет, молчи, — по губам прошлась все та же влажная ткань. — Знаешь ведь, я вечно несу какую-то чушь, просто не говори ничего, тебе не стоит сейчас… Или что-нибудь нужно?
Вэнь Сюй хотел бы понять, что с его отрядом, но не представлял, как об этом спросить.
— Пить? — с готовностью предположил незнакомец. — Ну да, ты же столько крови потерял. Правда, из фляжки-то ты не сможешь… Ага, сейчас!
Его движения все время размазывались перед глазами. Вроде как сунул руку в рукав, вытащил оттуда что-то длинное.
— Нет, я с такой жердиной замаюсь тебя поить, да и широкая… Подожди, отломаю кусок.
Хрустнуло дерево. На подбородок легла чужая рука, чуть нажала.
— Не очень больно? Извини, но ты не справишься сейчас на одной инедии, слишком тебе досталось. И так пару дней придется без еды обойтись, пока глотать не сможешь как следует… Ну да ты же целитель, лучше меня знаешь все.
Губы резко обожгло льдом. Ему осторожно просовывали в рот то ли прут, то ли стебель. Да, верно, раненых иногда поят через тростинку. Но не такую же толстую, полтора пальца шириной. И холодную, будто из-под снега выкопанную…
— Я полью воды, глотай потихоньку.
В горло потекла тонкая струйка с привкусом то ли соли, то ли его собственной крови. Вэнь Сюй тяжело сглотнул несколько раз и дернулся, силясь отстраниться. Слишком больно. И дышать мешает.
— Не хочешь больше? — прут бережно вытащили обратно. На губах осталось слабое жжение и холод, как от куска льда. — Ой, гули озерные меня загрызи! Прости, Вэнь Нин, я совсем не подумал, что этот бамбук, ну, плохой… Я найду обычный, честно!
Почему его уже второй раз называют Вэнь Нином? Они же совершенно не похожи. Или это рана на лице не дает рассмотреть? Вэнь Сюй скосил глаза на своего спасителя, моргнул несколько раз.
— Что? Больно? Да, я тебе ногу не успел еще перевязать заново, обрадовался, что ты очнулся наконец, — кажется, этому заклинателю просто нравилось говорить, неважно о чем. — Знаешь, как трудно найти в этих горах подходящую деревяшку? Может, конечно, у тебя нога и не сломана, но болтается уж очень нехорошо, лучше закрепить.
От неловких, но старательных движений бедро дергало болью. Вэнь Сюй сжал было зубы, но рана под челюстью тоже напомнила о себе. Демоновы Не, располосовали, словно линчи пытались устроить! Причем не выходя из искажения ци…
— А, ты, наверное, хочешь узнать, как я тебя нашел? — с третьего раза догадался-таки его собеседник. — Да бродил неподалеку, а потом смотрю — вы с ребятами из Цинхэ деретесь. И без меня! Вот и сунулся поближе. Думал, как закончите, наберу себе кое-чего на хозяйство…
Мародер, выходит. Развелось же их, стоило начаться войне.
— Эй, я и не думал грабить тела! — похоже, удержать лицо Вэнь Сюю не удалось. — Мне там, ну, другое было нужно. А тут ты валяешься.
Мокрая то ли от воды, то ли от крови рука неловко погладила его по голове.
— Ты не думай, Вэнь Нин, я помню, что ты для нас сделал… Вытащил тебя, пока Не с остальными заканчивали. Ханьфу твое на кого-то из ваших накинул, верхнее, которое без рукавов и с кучей вышивки. Тот заклинатель на тебя немного похож был, и лицо ему тоже пропороли — может, ошибутся Не, не будут искать потом?
Похожий… Вэнь Лунфэй или Гань Силун? Впрочем, этот человек принимает его за Вэнь Нина, а с троюродным братом никто из отряда схож не был.
— Ну и удрать удалось незаметно. Ребята из Не за мной гнаться не стали, да и не так это легко, — собеседник ухмыльнулся, и от головокружения Вэнь Сюю показалось, будто лицо у того треснуло пополам. — А потом порылся в твоих рукавах, достал талисманы… Хорошо, у тебя ци много и движется мощно, а то как бы я их сам силой наполнял?
Получается, отряд наверняка погиб полностью. Вэнь Сюй тяжело сглотнул скопившуюся во рту кровь. Демонов Не Минцзюэ, не окажись его там, все бы вышло как задумано…
Но ведь его несли. Люди из Цишань Вэнь. Он точно помнил пламенные узоры на белых одеждах.
— Вэнь Нин, — осторожный голос оборвал неясные мысли. — Ты сможешь немного подождать здесь? Я схожу в соседнюю деревню и узнаю, есть ли там лекарь. Вдруг они не откажутся приютить одного мирного и безобидного Вэня?
Вот это было уже совсем небезопасно. На землях кланов, вассальных Нечистой Юдоли? Вэнь Сюй повернул голову, встретился взглядом со странным человеком.
— Не бойся, Вэнь Нин, — улыбка показалась на миг оскалом лютого мертвеца. — Я никому не дам тебя обидеть.
Когда шорох шагов затих, Вэнь Сюй попытался оглядеться. Кажется, он находился где-то в низине: сверху высились горные пики. Справа зеленела густая поросль. И никого. Будто люди, тащившие его сюда, исчезли бесследно.
Неясно. Если выжил еще кто-то из отряда, почему прячется? Вэнь Сюй со вздохом прикрыл глаза. Все равно сейчас он может только ждать. И, пожалуй, медитировать. Ци слушается неплохо, а с такими ранами и без целителя встать на ноги удастся не раньше чем через месяц. Лучше хоть немного сократить этот срок.
Знакомый голос вырвал его из транса, когда над горами уже забрезжил рассвет.
— Ну как ты, Вэнь Нин? — заклинатель обеспокоенно заглядывал ему в лицо. — Извини, не вышло у меня. Плохие там люди жили, злые. Наверняка выдали бы раненого адептам Цинхэ.
Жили, не живут. Впрочем, до населения земель Не Вэнь Сюю не было никакого дела.
— Я лучше тебя до границы донесу. В срединный Цишань, уж извини, не пойду, — красивое лицо чуть закаменело, будто от сдерживаемой ярости. — Сам же знаешь, что у меня с вашим кланом. А до окраинных земель пара дней пути. Твоим ранам это, конечно, не на пользу, но здесь тебя и правда выдадут.
Глубоко вдохнув, Вэнь Сюй рискнул открыть рот. Он не был Вэнь Нином. Он не знал, что за отношения связывают его спасителя с кланом Вэнь. А это, похоже, следовало выяснить как можно скорее.
На губы легла прохладная ладонь.
— Нет-нет, Вэнь Нин, не надо. Ты же сам целитель, должен понимать, что при таких ранах лучше болтать поменьше! До чего дошло: я говорю тебе о благоразумии! Может, ты еще и по голове получить успел?
Отчаявшись что-либо объяснить, Вэнь Сюй просто усмехнулся здоровой половиной рта.
— Вот и отлично, — его ответ собеседника явно порадовал. — Давай, теперь на носилки… Ну и плечи у тебя все-таки! А раньше тощим казался. Это ваши верхние ханьфу фигуру искажают или ты третий месяц без перерыва мечом машешь?
Да, верно. Вэнь Нин ведь намного младше, пусть и высокий. Демоны, да как их вообще можно спутать?
Подхватили его неумело, за плечи и под колени. По груди всего лишь проскребло, словно когтями, а вот правую ногу рвануло такой болью, что мир опять рухнул в темноту.
Очнулся Вэнь Сюй от того, что в горло снова лилась вода. Холодная, почему-то отчаянно кислая. Хорошо хоть совсем понемногу: удалось сглотнуть, не захлебнувшись.
— Легче? — его бережно погладили по волосам. — Я взял другой бамбук, не тот, из которого флейту делал. И пилюлю растолок в воде.
— М-м-м, — Вэнь Сюй чуть дернул головой, и тонкий прут выскользнул у него изо рта.
Сейчас мир кружился куда меньше, а перед глазами не стоял такой густой туман. И, глядя на своего спасителя, Вэнь Сюй мог точно сказать: нет, не встречал. Бледное лицо с правильными чертами, небрежно распущенные волосы, длинный полузаживший шрам на левой щеке. И глаза… будто кровавый гранат старшей семьи Вэней, но светлее и ярче.
— Что ты так смотришь, Вэнь Нин? — в ответ ему кривовато улыбнулись. — Ну да, я тоже изменился, но сколько всего произошло-то! Да и не очень я и страшный уже. Кожа не серая, когтей нет…
Когтей? Вэнь Сюй перевел взгляд ниже. Изящные пальцы, длинные, неаккуратно обломанные ногти.
— Нет-нет, — подтвердил заклинатель. — Это просто от отравления темной энергией было. Знаешь, оказывается, если ее впитать совсем уж много и притом иметь, ну, трудности с течением ци — тело меняться начинает. Кожа бледнеет, когти отрастают постепенно… Это можно исправить, не пугайся так! Я же сумел, видишь?
Вот, получается, что за странность он уловил, когда еще не мог мыслить ясно. Темная энергия. Да, она порой оставляет на заклинателях необычные следы, особенно если кому-то взбредет в голову идти запретным путем. Впрочем, если дело в отравлении… Вэнь Сюй не без труда поднял руку и достал из рукава талисман очищения ци.
Кем бы ни был этот человек, сейчас он спас ему жизнь. Следовало хоть немного помочь в ответ.
— А, не надо, — его спаситель засмеялся, замахал руками. — Ты очень заботливый, Вэнь Нин, но в этом правда нет нужды. Лучше себе оставь, пригодится.
Вэнь Сюй едва заметно вздохнул. Все-таки запретный путь. Только темный заклинатель откажется вымыть из меридианов последние остатки чужеродной энергии. Что ж, он не вправе выбирать за других методы самосовершенствования. Да и не сможет, в нынешнем своем состоянии.
— В руку тебя тоже ранили? — вопрос заставил недоуменно моргнуть. — Ты раньше по-другому талисманы чертил. А сейчас будто пальцы дрожали.
Это уже начинало пугать. Вэнь Сюй писал размашисто и чуть небрежно, его почерк не смогли в свое время исправить лучшие учителя Знойного дворца. У троюродного брата строчки выходили мелкие и аккуратные. Кем нужно быть, чтобы спутать?
Или… Вэнь Сюй сжал губы, поморщившись от боли в щеке. Или этот человек просто не хочет признавать, что ошибся? Если с ним случилось что-то страшное, разрушившее весь его мир и заставившее в одиночку бродить по военным дорогам, — а теперь он увидел знакомого и отчаянно не желает понимать, что спутал, что тот, кого он принял за друга, на самом деле никогда с ним не встречался?
Нужно было скорее зарастить рану на лице. Объяснить, что он не Вэнь Нин. Иначе это выплывет наружу в самый неподходящий момент и наверняка принесет беду.
В медитацию Вэнь Сюй ушел сразу же. Направил потоки ци к подбородку и языку, ускорил биение золотого ядра. Еще лучше было бы применить пару лечебных талисманов, но в рукавах наверняка мало что осталось: иначе он не выжил бы при таких ранах. Ничего, он восстанавливается пусть и хуже отца, но вполне достойно наследника. За пару дней должен справиться, а раньше до цишаньской границы пешком не дойти.
Стоило войти в транс, мир вновь начал слегка покачиваться. Его опять несли? Нужно было посмотреть, кто именно. Это казалось важным. Впрочем, исцеление все же срочнее.
Когда темный заклинатель осторожно потряс его за плечо, боль уже стала куда слабее. А вокруг опять никого не было — лишь этот знакомец Вэнь Нина.
— Ну вот, — он радостно улыбался, бездумно перебирая в пальцах край рукава. — Здесь люди хорошие. За пару сильных защитных талисманов о раненом позаботятся, э-э-э, Вэнь Нин, у тебя ведь найдутся такие?
Тяжело сглотнув и приготовившись к боли, Вэнь Сюй разлепил губы.
— Я не… Вэнь Нин.
Язык еле ворочался во рту, но вроде бы вышло достаточно отчетливо.
Его спаситель засмеялся, весело и немного натянуто.
— А кто, Вэнь Жохань? Да брось, Вэнь Нин, что я, друга не узнаю? Но здорово, что ты можешь шутить, даже когда тебя так располосовали. Ничего, в деревне помогут, там и лекарь есть, представляешь?
Он не слышал. Просто не хотел слышать то, что говорил ему Вэнь Сюй.
— Сейчас будет немного больно, я тебя понесу, — Вэнь Сюя снова подняли, но на этот раз усадили себе на спину. — Сможешь держаться?
Руками у него двигать вполне выходило. Вэнь Сюй уцепился за чужие плечи, зажмурился, когда от мерного шага затрясло больную ногу.
— Почему не… те, кто… нес меня… раньше? — каждое слово приходилось выдавливать по слогам.
— Они… — собеседник чуть замялся. — Они хорошие ребята, но к людям им нельзя. Да ладно, Вэнь Нин, я и сам справлюсь! Ты не тяжелый, ну, почти.
— Почему? — Вэнь Сюй помнил красные узоры на рукавах.
— Ну зачем лезть в мирную деревню с боевым отрядом? Решат еще, что вы их завоевывать идете… — плечи под ладонями чуть приподнялись. — Тут недалеко, потерпи, хорошо?
Селение и вправду оказалось совсем близко, и это было очень кстати: дольше, чем палочку времени, Вэнь Сюй бы не смог провести в сознании. И так держаться выходило лишь на клановой гордости, а звуки стали странно-гулкими: о чем говорит его спаситель с невысокой, непрерывно кланяющейся крестьянкой, он толком не разобрал.
— Вот и все, — его, уже устроенного на скупой постели, неловко похлопали по плечу. — Талисманы я взял из твоего рукава, они вполне сгодились. Тебя обещали лечить, как самого почетного гостя. А если вдруг что, я еще пару дней по округе погуляю. Будет беда — порви.
В ладонь Вэнь Сюю впихнули клочок бумаги с небрежно выписанными иероглифами. Узор был незнакомым, а писали, похоже, и вовсе кровью.
— И, Вэнь Нин… — темный заклинатель заглянул ему в лицо. — Когда выздоровеешь, не ищи меня, ладно? Не надо.
Вэнь Сюй упорно мотнул головой. Он должен был разобраться.
— Добрый ты, Вэнь Нин, — вздохнул его спаситель. — Как не у себя в клане родился. Тогда нам помог, сейчас отворачиваться не хочешь… Спасибо.
Дверь за ним закрылась. Вэнь Сюй прислушался к едва заметным следам темной энергии, исчезающим прямо на глазах, и кивнул сам себе. Нужно было многое выяснить. Кто этот человек, чем связан с Вэнь Нином, почему идет запретным путем и из-за чего повредился разумом… и как отплатить ему за спасенную жизнь. Вэни тоже помнят, кто для них что сделал. И всегда возвращают долги.

Пока это все, следующая остановка - миди низкого рейтинга)))

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Библиотека

Да-да, это наше Ужас, правда?

Название: Библиотека
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: мини (2853 слова)
Пейринг/Персонажи: Цзян Чэн (Цзян Ваньинь, Саньду Шэншоу), Лань Хуань (Лань Сичэнь, Цзэу-цзюнь), упоминается Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: Лань Сичэнь унес с собой часть библиотеки Облачных Глубин. Цзян Чэн помогает ее спрятать - и не только.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: возможен ООС. Out of Character, Missing scene. Авторские хэдканоны. Часть 1 цикла "Запретное". Текст может содержать следы дарк!Лань Сичэня.

подвергнуться искушению вместе с Цзян Чэном

Цзыдянь уводило вбок. Он все так же рассекал воздух, одевался фиолетовыми искрами, с готовностью вспарывал хоть железо, хоть камень — но ощущаться стал иначе. Чуть менее послушным. Будто взял чужой тренировочный меч: вроде из того же дерева вырезан, и весом не тяжелее твоего — а в руках совсем по-другому лежит. Или просто не было привычки? Цзян Чэн ведь и раньше не назвал бы себя мастером кнута. Да, матушка обучала этому оружию обоих своих детей и Вэй Усяня, но он с самого начала считал, что Цзыдянь достанется сестре: ее клинок куда слабее Саньду, а совсем без защиты оставаться нельзя. Не случись войны, зачарованное кольцо наверняка обняло бы палец Цзян Яньли. Не случись войны.

Очередной взмах вместо уложенного на серый валун камешка сбил лист с ветки, и Цзян Чэн раздраженно выдохнул сквозь зубы. Не в привычке тут было дело. Цзыдянь начал отзываться на движения неуклюже и с заминкой как раз тогда, когда он вернулся с безымянной горы в Илине. От Баошань-саньжэнь.

Как именно бессмертная целительница вернула ему ядро, Цзян Чэн не знал. Оно просто снова горело внутри — и ощущалось теперь по-другому. Вместо ровного, с детства знакомого тепла — яркий трепещущий огонь. Вместо широкой низинной реки — горный водопад. Ядро пульсировало неровно, гнало ци по меридианам то сильнее, то слабее, а талисманы часто срабатывали не так, как он ожидал. Однажды обычный осветительный полыхнул не хуже огненного и обжег руку. В другой раз парный талисман рассыпался в пальцах, стоило подать в него ци.

Цзян Чэн очень, очень старался не думать дурного о Баошань-саньжэнь, но все-таки она могла и предупредить о подобных последствиях. Он был бы благодарен ничуть не меньше, но хоть знал бы, чего ожидать.

Родовое оружие Мэйшань Юй чувствовало не столько ци хозяина, сколько душу, и потому Цзыдянь повиновался — и то стал неуловимо менее послушным руке. Цзян Чэн старался не думать, узнает ли его Саньду.

В любом случае, приноровиться — или заново приучить кнут к себе — было вполне возможно, и Цзян Чэн час за часом полосовал воздух ударами. Прыжок, взмах по кругу, в левой руке зажечь талисман — а, гуй побери, опять слишком ярко! — приземлиться, тычок рукоятью…

Очередное движение увело Цзыдянь в сторону и едва не захлестнуло на вынырнувшей из кустов фигуре в белом. Лань Сичэнь стремительно пригнулся, и кнут просвистел у него над плечом.

— Прошу прощения, — буркнул Цзян Чэн. Рядом с новым главой Лань он слишком часто чувствовал себя громоздким и неуклюжим. Возвращенная сила пела в крови, рвалась наружу, и порой Цзян Чэну казалось, что бессмертная от щедрот плеснула ему в ядро и своей ци, а как он будет приспосабливаться, не подумала.

— Все в порядке, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Не стыдно пошатнуться, когда едва оправился от тяжелых ран. Я рад, что вы постепенно восстанавливаете форму.

От его слов Цзян Чэн вспыхнул не хуже того самого талисмана. Вот не намекал бы, а? Он и так до конца жизни не забудет их первую с начала войны встречу. Когда воодушевленно ввязываешься в бой с пятеркой Вэней, стремясь проверить вновь обретенные силы, и ухитряешься так же воодушевленно обездвижить себя собственной печатью, это запоминается надолго. Не окажись рядом Лань Сичэня, он бы погиб на удивление глупо.

— Вы утверждали, что в лагере это делать безопасно, — Цзян Чэн свернул Цзыдянь в кольцо и сцепил руки за спиной. — И что здесь нет лишних глаз. Конечно, я пользуюсь возможностью.

С его точки зрения, лишних глаз было более чем достаточно. Лань Сичэнь, возвращаясь из своих многодневных вылазок, каждый раз приводил с собой хотя бы несколько человек. Бегущие от вэньских отрядов бродячие заклинатели, мелкие кланы, наполовину уничтоженные войной, одиночки и отщепенцы… Лань Сичэню верили. За Лань Сичэнем шли даже те, кто обнажал клинок при виде одежд любого из великих орденов.

Когда они шли через Юньпин, Цзян Чэн тоже пробовал собирать верных людей. Четыре десятка выживших адептов в лиловом охотно откликнулись на зов — а потом отряд пять дней удирал от повисших на хвосте Вэней и только в Суйчжоу смог отвязаться от погони. После этого случая Лань Сичэнь мягко, но непреклонно посоветовал ему пока не искать сторонников — и Цзян Чэн не мог не согласиться. Тем более, навыки и вправду стоило восстановить.

— Да, в пределах лагеря талисманы действуют, — кивнул Лань Сичэнь.

— Орден Гусу Лань изобрел талисманы от шпионов? — Цзян Чэн подался вперед, но ответом ему была чуть сконфуженная улыбка.

— Боюсь, я неверно высказался. От беспокойных духов. Наш клан давно владеет этой техникой.

Цзян Чэн резко наклонил голову.

— Еще лучше.

До войны они редко задумывались, насколько их мир полон духов. Да, заклинатели общались с ними, помогали отправиться на перерождение, злобных и мстительных уничтожали — но лишь в тех случаях, когда в этом была нужда. Потом сгорели Облачные Глубины, а за ними и Пристань Лотоса, люди двух кланов ушли в бега — и вдруг оказалось, что изгнаннику не остаться в одиночестве даже посреди густого леса. Что любопытные духи, невидимые без особых талисманов, охотно слетятся на такой яркий источник ци, как отряд заклинателей. А потом не смогут солгать, когда у них потребуют ответа: Лани — своим знаменитым Расспросом, Цзяны — одной из версий Сопереживания, Вэни… Что применяли в таких случаях Вэни, Цзян Чэн не знал. Наверняка что-нибудь живописное и патетичное, как всегда в проклятом клане. Но было бы глупо надеяться, что великий орден вообще не владеет этим искусством.

— Талисманы вокруг лагеря делают его неинтересным для беспокойных духов, — Лань Сичэнь повел рукой туда, где на вбитых в землю жердях покачивались бумажные лоскуты. — А духи мыслят не так, как люди. Если то или иное место кажется им ничем не примечательным, они туда не полетят.

В его улыбке проскользнула едва заметная горечь.

— Увы, под этой защитой мы невидимы не только для врагов, но и для друзей.

Цзян Чэн промолчал. Он знал еще одного такого невидимку, гули озерные его залюби, а потом в рыбацкие сети подбрось. Мог бы уже и подать весть о себе. Давно пора. Это же Вэй Усянь, он из любой переделки выкрутится, он из Водорожденного Омута выплывет с рыбиной в зубах! Он не может просто так пропасть, наверняка прячется зачем-то — тоже людей собирает? Этот соберет, пожалуй…

— В Облачных Глубинах порой говорят «никаких новостей — лучшая новость», — мягко произнес Лань Сичэнь, и Цзян Чэн невольно поморщился. Он что, так громко думает? Надо следить за собой. Какой же из него глава клана, если от первого попавшегося заклинателя мыслей спрятать не может?

Ладно, не от первого попавшегося. От одного из Нефритов Гусу Лань.

— Он, — Цзян Чэн запнулся, — не знает скрывающих талисманов. Вы же помните этого лентяя! Ему бы вечно за фазанами по кустам гоняться да лотосы воровать, а учиться то лень, то скучно.

Сейчас он был несправедлив к Вэй Усяню и сам это признавал. Потому что непоседливый нрав не помешал тому стать первым среди учеников Юньмэна, потому что именно в талисманах ему не было равных — и потому что прятаться от духов не умел и сам Цзян Чэн. Отец обещал научить, когда начнется сезон дождей. Уже не научит.

Если бы Вэй Усянь был здесь, не пришлось бы таиться за ланьской защитой. Он в пару часов разобрался бы, как та работает, и соорудил бы цзянскую версию: проще, действеннее и чтобы еще лягушек приманивала. Для смеху.

— Я уверен, он восполнит пробел в своих знаниях, когда вернется в Юньмэн, — Лань Сичэнь говорил так, будто не сомневался: Цзяны отвоюют Пристань Лотоса, а Вэй Усянь доберется до дома. Цзян Чэн был благодарен ему за это.

— Тут придется не в Юньмэн, а в Цишань идти, — буркнул он вслух. — Вэни наверняка вывезли нашу библиотеку. Или сожгли, как в Облачных Глубинах.

О последних словах Цзян Чэн пожалел почти сразу: они все же были ужасно нетактичными. Однако Лань Сичэнь только чуть улыбнулся.

— Если ее сожгли именно «как в Облачных Глубинах», это большая удача.

Сначала Цзян Чэн не понял. Потом — едва удержался, чтобы не уставиться на Лань Сичэня самым неподобающим образом.

— Погодите. Вы говорили, что сберегли остатки библиотеки, унесли в бездонных рукавах, — он осекся на середине фразы. Ну да. Бездонных. Помнится, Вэй Усянь как-то раз на спор упихал в один такой четыре лодки рыбы и одну — лотосов.

То-то Лань Сичэнь при всей стремительности его движений старается поменьше шевелить руками. С таким грузом вес наверняка не скрадывается до конца.

— Это и в самом деле остатки, — вздохнул Лань Сичэнь. — Облачные Глубины собирали знания веками, и все накопленное не успеешь снять с полок и положить в рукава за считанные часы. Да и Вэни, обнаружь они пустую библиотеку, без труда догадались бы об обмане. Однако самые ценные книги мне удалось спасти.

Он повел рукой, и белая ткань тяжело колыхнулась вслед за движением.

— Вы носите их на все свои вылазки? — нахмурился Цзян Чэн. — А если вас поймают?

Хотя если Лань Сичэня схватят, потеря книг будет самой меньшей из неприятностей.

— Их некуда переложить, а размещать ящиками и мешками в лагере невозможно, слишком большой объем, — Лань Сичэнь огорченно покачал головой. — Да, без груза мне будет проще, но что если нам всем понадобится срочно сворачиваться и уходить? Тогда частью библиотеки придется пожертвовать, а этого я допустить не могу. Многое здесь уже не восстановить по памяти.

— А если перегрузить книги в цянькунь? — предложил Цзян Чэн. Он догадывался, что все не так просто: не могла настолько заурядная мысль не прийти в голову бывшему наследнику, а теперь и главе великого ордена. Наверное, дело в особенностях пространственных искажений, ведь в бездонных рукавах и мешочках цянькунь они различаются…

К его немалому удивлению, Лань Сичэнь отчетливо, до порозовевших ушей смутился.

— Я не умею делать мешочки цянькунь. А готовых нет.

Вот это было неожиданно. Цзян Чэн не припоминал случаев, когда выяснялось, что Лань Сичэнь чего-то не умеет, не знает или не может. Ему удавалось все: находить тайные пути в незнакомых местах, увлекать за собой людей, обеспечивать немаленький отряд пищей и одеждой… Цзян Чэн смотрел на него и отчаянно старался не завидовать. А теперь — такой поворот.

— Я справляюсь, не стоит беспокойства, — Лань Сичэнь ободряюще улыбнулся. — Все равно среди заклинателей в нашем лагере нет обученного артефактора, а искать на захваченных землях человека, умеющего работать с пространственными искажениями, очень рискованно…

— Не надо искать, — оборвал его Цзян Чэн. — Я умею. Нужна ткань, лучше светлая, шелковый шнур и тушь с кистью. Сделаю за полдня.

Кажется, Лань Сичэнь удивился сейчас не слабее, чем он сам только что. Ну да, он же не жил в одной комнате с Вэй Усянем. Тот соорудил бы цянькунь из тряпки для пыли и конопляной веревки, причем за час-другой. И, конечно, при этом болтал бы обо всем, что делает, и подначивал попробовать тоже.

Отец говорил, у Вэй Усяня редкий талант к искусству артефактора. Что он создаст для Пристани Лотоса десятки немыслимых вещей, когда вырастет — особенно если станет чуть-чуть усидчивее. Вэй Усянь мог быть усидчивым, кто бы там что ни думал. Просто не хотел.

— Я благодарен главе Цзян, — Лань Сичэнь сомкнул руки в поклоне. — Материалы найдутся.

Он смотрел так серьезно, что Цзян Чэн запоздало сообразил: кажется, в ближайшие дни ему светит сидеть и зачаровывать мешочки цянькунь на целый отряд. Гули озерные его покусай, это было опрометчиво. Но приятно все-таки оказаться незаменимым — и хоть в чем-то более умелым и опытным, чем Лань Сичэнь.

***

Которая это была книга, Цзян Чэн не смог бы сказать. Рукава ланьских одежд оказались воистину бездонными: он давно потерял счет разным свиткам, рукописям, сшитым листам бумаги и деревянным пластинкам, а Лань Сичэнь все доставал и доставал что-нибудь новое. Некоторых названий Цзян Чэн не знал, о некоторых — слышал только от наставников. В основном — как о давно утерянных или существующих лишь в виде списков с более древнего оригинала.

Сначала он думал, что Лань Сичэню стоило бы перепаковывать свой груз самому: клановые тайны есть клановые тайны. После, оценив величину бедствия, понял: в одиночку тот маялся бы несколько суток без перерыва на сон. И так первый цянькунь уже лежал в стороне с туго завязанной горловиной, а второй наполнился почти на треть. Все же до мастерства ланьских артефакторов Цзян Чэну было еще далеко, и вместить спасенную библиотеку в один мешочек не вышло.

Книга упала на пол командирского шатра, когда Лань Сичэнь доставал что-то громоздкое, состоящее из переплетенных шнуром дощечек. Она раскрылась на середине, и Цзян Чэн, потянувшись поднять, разглядел ровные строчки записанной мелодии.

— Спасибо, — Лань Сичэнь благодарно кивнул. — Я был преступно неосторожен.

— Такие ценные записи? — с точки зрения Цзян Чэна, книга больше походила на рабочую тетрадь: тонкая, в непримечательной обложке, только что пометок на полях нет.

— Здесь очень сильные мелодии, — Лань Сичэнь бережно разгладил примятые падением страницы. — Они могли бы стать ключом к победе в этой войне, но применять такое оружие слишком рискованно.

Восстановленное чужими руками ядро ярко полыхнуло внутри. Цзян Чэн сам не понял, когда успел вскочить и шагнуть к Лань Сичэню почти вплотную.

— У тебя есть записи, способные уничтожить Вэней, а ты пихаешь их в цянькунь, чтоб лежали в дальнем углу?!

От такого напора Лань Сичэнь отшатнулся, не без труда сохранив лицо спокойным.

— Это запретные мелодии, и их неспроста укрыли в самой глубине библиотеки. Некоторые из них способны убить или искалечить даже заклинателя из бессмертных. Глава Цзян, вы можете быть уверены, что, взяв в руки столь могущественное оружие, сумеете вовремя опустить его и не причинить зла больше, чем ваш враг? Сам я о себе такого не скажу.

— Да разве есть большее зло… — Цзян Чэн усилием воли оборвал себя на середине фразы. Глубоко вдохнул, выдохнул и отступил назад. — Приношу свои извинения главе Лань. Я забылся.

Лань Сичэнь слегка наклонил голову.

— Все в порядке. Я не обижен, — он осторожно провел ладонью по невзрачной обложке и добавил: — Порой меня снедают те же мысли, что и вас. Но я знаю: если сделаю первый шаг, уже не смогу остановиться.

Книга отправилась в цянькунь. Цзян Чэн проводил ее взглядом и прикусил губу. Лань Сичэнь прав, разумеется, прав. Во всех орденах есть техники, которые стоит знать, но не применять. Скажем, те же Алые воды Цзянов, способные направить вспять кровь в жилах. Отец говорил, эта атака обойдет даже высшие клановые щиты, но и с заклинателя возьмет свою плату. А впрочем, до платы ли сейчас? Умей Цзян Чэн такое — Вэнь Чао долго не прожил бы, и плевать на последствия.

Знать, но не применять. Держать меч в ножнах и не вынимать его, даже когда вокруг уже сомкнулось кольцо врагов.

Нет, так нельзя, просто нельзя. Не на этой войне. Запретные техники ведь запретны потому, что убивают людей, верно? А заклинатели существуют, чтобы сражаться с нечистью, не между собой. Но это уже происходит. Кланы уже режут друг друга. Разве важно, погибнет твой враг от удара талисманом из запрещенных, выпада мечом или броска камня? К тому же мелодии Ланей наверняка праведные, в Облачных Глубинах не стали бы держать книги по темному заклинательству. Там, скорее всего, записано что-то вроде ланьских смертельных струн: техника, которую не применить, не убивая.

Да зачем он вообще об этом думает? Лань Сичэнь все равно не станет использовать то, что у него в клане считается запретным, Лани здесь весьма щепетильны… Цзян Чэн сжал пальцы на свитке, который перегружал в цянькунь. Он помогает Лань Сичэню уже шестой час. За все время тот ни разу не говорил ни об одной из книг. А об этой — сказал.

«Порой меня снедают те же мысли, что и вас, — совсем недавно произнесенные слова отдались в ушах Цзян Чэна едва слышным эхом. — Но я знаю: если сделаю первый шаг, уже не смогу остановиться».

А он, выходит, сможет — так считает Лань Сичэнь? Цзян Чэн усмехнулся: приятно, гули озерные его дери! — и подавил вздох. Какая разница? Даже если он пойдет на кражу клановых знаний, применить их все равно не сумеет: не владеет музыкальным заклинательством. Это Вэй Усянь постоянно насвистывает какие-то мотивчики, мелодии придумывает, отец ему даже предлагал учиться играть на гуцине, но тот выбрал простонародную дицзы: маленькая, мол, удобная и из любой бамбуковой хворостины делается… Цзян Чэн стиснул зубы. Вэй Усянь. Когда Вэй Усянь вернется… да, он в ланьских мелодиях разобраться сумеет. Этот в чем угодно разберется, пусть и взорвет в процессе половину тренировочного поля.

Он бездумно брал в руки книги и свитки, складывал пальцы в печать, раз за разом открывая и вновь закрывая цянькунь. В голове было мутно и тягостно, ядро тревожно подрагивало, непривычно чутко отзываясь на волнение. Вызнавать секретные приемы других кланов нельзя. Вкрапления чужой техники размывают твою собственную. А уж если кто-то узнает, что новый глава Цзян позволяет себе выведывать тайны союзников…

Но ведь Лань Сичэнь сам показал книгу. Пожелай он и вправду сохранить ее содержание в секрете, поступил бы так же, как с десятками прочих записей: молча положил бы в цянькунь и не стал бы ничего объяснять. Лань Сичэнь этого не сделал. Он прямо сказал, что мелодии помогут победить в войне и что сам он, увы, не рискнет их применить. Разве это не разрешение?

А заполучить мелодии несложно. Открывать мешочки цянькунь умеет любой заклинатель — и уж тем более артефактор, их соорудивший. Книга невелика, Цзян Чэн сможет переписать ее за одну ночь и подсунуть обратно Лань Сичэню. А потом вернется Вэй Усянь и переложит музыку на свою обожаемую дицзы. И Вэням придет конец.

— Благодарю главу Цзян, — от негромкого голоса Цзян Чэн вздрогнул всем телом. А, точно. Записи закончились. Двух мешочков цянькунь, как оказалось, хватило.

— Если найдете больше ткани, я могу сделать еще, — из прошлого белого лоскута, отлично принимающего в себя ци, но не особенно широкого, вышла только пара мешочков, занятых теперь ланьской библиотекой. И лучше бы ему думать о новых для отряда, а не о том, как бы залезть в один из старых и вытащить сборник запретных мелодий. Все равно он явно понял Лань Сичэня неверно, тот ни за что не допустил бы чужака до клановых тайн, даже ради победы в войне…

Завязав шелковый шнур на горловине, Лань Сичэнь поднялся с колен и спрятал оба мешочка за пазуху.

— Я буду признателен главе Цзян за любую помощь, — улыбнулся он.

Цзян Чэн резко выдохнул сквозь сжатые зубы и, выйдя из шатра, торжествующе усмехнулся. Конечно, глава Лань. Поможем. Раз уж вы разрешаете, то поможем.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Вопрос

Название: Вопрос
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), упоминаются Не Минцзюэ (Чифэн-цзунь)/Лань Хуань (Лань Сичэнь, Цзэу-цзюнь)
Категория: слэш
Рейтинг: T
Краткое содержание: Иногда для того, чтобы все стало ясно, кто-то должен первым задать вопрос. А иногда это не помогает.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: UST, Angst

понаблюдать за брачными играми ерундуков

От Лань Чжаня пахло росой. Тот самый свежий, едва уловимый аромат, который вспоминается, если думать об утре в горах Гусу. Вэй Усянь с детства не любил вставать рано и с охотой жаловался на проклятых Ланей, придумавших себе прорву дурацких правил, но эти новые запахи – роса, еще не сбросившая ночную свежесть трава, чуть прохладный воздух – ему нравились.

В ханьфу Лань Чжаня хотелось уткнуться и дышать, дышать этим утром, будто тайком принесенным из Облачных Глубин сюда, на Луаньцзан.

Да ну, глупость какая. Лань Чжань бы никогда ему не разрешил.

А еще Лань Чжань опять играл, и звуки его струн казались странно призрачными, нездешними среди черных скал и серой пыли. Вэй Усянь сидел близко-близко, почти касаясь рукавом белых одежд, и слушал.

Музыка поднималась высоко-высоко, выше мертвых птиц и закрытого вечной мглой солнца. Вэй Усяню хотелось взлететь вместе с ней и вместе с ней рассыпаться на тихие отзвуки где-то в небе. Сделаться ветром.

Пустое. Куда ему лететь-то? От своих людей, от поселения. От Лань Чжаня.

Он сместился еще чуть ближе и осторожно положил голову на затянутое облачными узорами плечо. Лань Чжань еле заметно вздрогнул, но не оттолкнул. Только мелодия чуть сменилась, став медленнее и напевнее.

Довольно долго Вэй Усянь сидел, прикрыв глаза и вдыхая запах росы, а потом вдруг фыркнул в голос.

- Вэй Ин? – Лань Чжань прижал струны ладонью, заставив их замолкнуть.

- Твоя музыка – она для того, чтобы будить память? – поинтересовался Вэй Усянь, снова садясь прямо.

Лань Чжань покачал головой.

- Ты говорил, здесь небезопасно заклинать. Это обычная мелодия.

Еще как небезопасно. Они до сих пор были на Луаньцзан, и пусть местные духи уже накрепко усвоили, что нападать на живых без приказа можно, только если хочется самому быть съеденным без риса и палочек, – на чужую ци они слетались с охотой. Мало ли, а вдруг Старейшина поделится?

- Ты вспомнил что-то, о чем не хотел бы думать? – голос Лань Чжаня вырвал его из размышлений. Вэй Усянь ухмыльнулся с привычной беспечностью и уже открыл было рот для ответа, но осекся.

А может, и правда попробовать рассказать? Что он теряет? В худшем случае Лань Чжань всего лишь в очередной раз убедится, что Вэй Усянь – бесстыдник, каких поискать. А если ему и впрямь не просто так позволяют слишком многое… Иногда для того, чтобы все стало ясно, кто-то должен первым задать вопрос.

- О, я вспомнил потрясающую историю! – радостно пояснил Вэй Усянь. – И мне кажется, ты должен ее услышать!

Лицо Лань Чжаня оставалось нечитаемым, но Вэй Усянь решил на это внимания не обращать.

- Жили однажды два заклинателя, - начал он. – Первый из Гусу Лань, а второй – из Цинхэ Не. Были они умны и благородны, а их успехи на тропе самосовершенствования служили примером для многих. Смело сражались они во время Низвержения Солнца и удивляли своим мастерством даже самых опытных воинов… Эй, Лань Чжань, ты что, спишь?

- Нет.

Разумеется, Лань Чжань не спал. Вэй Усянь и так отлично это видел, но не мог не подшутить. Что уж там, рассказчик из него был неважный, это еще Цзян Чэн говорил.

- Но подлинным сокровищем двух заклинателей была их чистая и искренняя дружба! – Вэй Усянь патетично взмахнул рукой. – Вместе ходили они на ночные охоты, вместе терпели тяготы войны, вместе восхищались красотами искусства. И радовалось сердце любого, кто видел, с какой заботой относились друг к другу эти двое.

Он покосился на Лань Чжаня, глубокомысленно покивал сам себе и продолжил:

- И вот однажды во время Низвержения Солнца, в краткий миг спокойствия между боями, двое друзей отошли от лагеря, чтобы насладиться недолгим уединением. Выбрав дальнюю поляну посреди леса, они устроились под деревом и завели возвышенную беседу. А после заклинатель из Гусу Лань взял в руки флейту и начал нежную мелодию, прекрасную, как запах росы на рассвете, - Вэй Усянь облизнул губы. – А заклинатель из Цинхэ Не положил голову ему на плечо и, прикрыв глаза, слушал, как играет его друг.

Когда он замолчал, чтобы набрать в грудь воздуху, вокруг стало совсем тихо. Только ветер посвистывал где-то в скалах да трепал ленту в волосах у Лань Чжаня.

- И вот, когда заклинатель из Гусу Лань выводил особенно чарующую трель, - Вэй Усянь подавил предвкушающую усмешку, - внезапно, словно первая весенняя гроза, в лицо ему прилетел одержимый злобным духом лист лопуха!

Поворот сюжета определенно выдался удачным: Лань Чжань издал какой-то сдавленный звук.

- А когда заклинатель из Гусу Лань, поперхнувшись концом мелодии, торопливо изгнал нечисть и рассмотрел неожиданный подарок, они с другом увидели на листе неровную надпись, - Вэй Усянь выдержал паузу и торжественно произнес: - «Потрахайтесь уже и не мешайте спать, романтики гуевы!»

- Вэй Ин! – Лань Чжань его не разочаровал: и глаза слегка расширились, и дыхание сбилось на миг.

- Что Вэй Ин? Если кому-то весна ударила в голову настолько, что этот кто-то решил на вэньской территории удрать из охраняемого лагеря и поиграть в одиночестве, с ним могло случиться кое-что пострашнее, чем одержимый лопух! – довольно ухмыльнулся Вэй Усянь. – Дальше рассказывать, или тебе нужно немного времени на праведное негодование?

Дождавшись короткого кивка, он потеребил в пальцах край собственного пояса и, не без труда расслабив ладони, заговорил вновь.

- Конечно, оба заклинателя искренне возмутились такому бесстыдству. Как же: их чистую, безупречную дружбу посмели нахально опошлить! Оскорбить грязными намеками! Разгневанные, они облетели все окрестности в поисках наглеца, но не добились успеха.

Еще раз взглянув на Лань Чжаня и убедившись, что тот слушает все так же внимательно, Вэй Усянь продолжил:

- И вот после тщетных поисков двое заклинателей встретились под сосной, - он подавил невольную улыбку, - очень старой, раскидистой сосной с широкими ветками и густой хвоей. И поделились своей досадой: ведь найти бесстыдника, посмеявшегося над их нежной и трепетной дружбой, так и не удалось! Впрочем, воин из Гусу Лань не слишком огорчался неудаче. Ведь в Облачных Глубинах, говорил он, не зря запрещено играть после заката: это мешает сну адептов и нарушает ночной покой. И если они, отойдя от лагеря, невольно разбудили одинокого путника, тот был вправе выразить свое недовольство – пусть и таким необычным способом. А воин из Цинхэ Не…

На этих словах Вэй Усянь запнулся, сглотнул, быстро глянув на Лань Чжаня. Может, он все же ошибся? Может, стоит поскорее придумать к истории какой-нибудь совершенно безумный конец и не рассказывать правды?

Да ладно, что он теряет-то?

- А воин из Цинхэ Не был молчалив и задумчив и пару раз отвечал невпопад. И когда друг осведомился у него, не случилось ли чего дурного во время поисков, вдруг спросил: «С… слушай, - Вэй Усянь торопливо поправился, не желая называть имен, - а если я тебя сейчас поцелую, ты мне в челюсть дашь?»

Дальше нужно было быстро закончить рассказ. Договорить про покрасневшего ушами Ланя и про то, как он безмолвно замотал головой. Про примятую траву под сосной и про то, как заклинатель из Не почти мирно буркнул после всего: «Ладно, не буду искать этого нахала с лопухом, без него я бы еще лет десять не додумался просто задать вопрос». Договорить – и спросить самому.

Только нужные слова почему-то застряли у Вэй Усяня в горле, и вытолкнуть их наружу никак не получалось.

- В Облачных Глубинах подобное запрещено, - нарушил тишину Лань Чжань. – Даже между друзьями.

Внутри стало холодно-холодно, словно проглотил комок горного снега или злобного духа, полного иньской ци. Ну да, с чего он решил, что Лань Чжаня вообще потребуется спрашивать? Можно подумать, тот глупее Вэй Усяня и не в силах провести параллели. И так все понял. Понял – и ответил.

В Облачных Глубинах подобное запрещено. Слышишь, Вэй Усянь? Уж кто-кто, а Лань Чжань в этом отлично разбирается.

- Ага, - Вэй Усянь старательно улыбнулся. – Дурацкая история, правда? Надо же додуматься: вселить злобного духа в лопух! Еще бы в редис попробовал. Хотя наш, луаньцзанский, и без того неплохо бегает…

Во взгляде Лань Чжаня обозначилось легкое сомнение.

- Не веришь? – Вэй Усянь порывисто взмахнул руками. – Сейчас принесу, сам увидишь! Подожди меня тут!

Он вскочил на ноги и понесся к поселению, не убирая с лица улыбки и почти не глядя, куда ступает. Надо показать Лань Чжаню редис, тот так весело дергается, если его выдрать из грядки. И сунуть листик из ботвы в сборник мелодий, чтобы рассердился, когда будет вновь читать и найдет подарочек. И натворить еще что-нибудь, что обычно делают для друзей.

Луаньцзанский ветер нес запахи тлена и каменной крошки. Вэй Усянь чихнул, сморгнул слезы – вот ведь, опять где-то обвал и вся пыль в глаза летит! – и, выдернув из земли первую попавшуюся редиску, побежал назад.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Радость раздели с другом

Название: Радость раздели с другом
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: драббл (841 слово)
Пейринг/Персонажи: Цзинь Гуанъяо (Ланьфан-цзунь, Мэн Яо), Сюэ Ян (Сюэ Чэнмэй)
Категория: джен
Рейтинг: T
Краткое содержание: Сюэ Ян кое-чего достиг. Цзинь Гуанъяо - еще нет, но это временно.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: грядут элементы AU в каноне. (Alternative universe - Canon divergence)

осторожно поглядеть за встречей старых друзей

Как обычно, Сюэ Ян появился подобно бродячему коту: бесшумно, внезапно и невпопад. Уселся напротив, выпил залпом чашку драгоценной Железной Гуаньинь – которую Цзинь Гуанъяо, между прочим, заваривал для себя – и широко ухмыльнулся.

- Поздравь меня! Я только что сделал великое открытие.

Эти слова едва не вырвали у Цзинь Гуанъяо тяжелый вздох. Последнее великое открытие Сюэ Яна пришло к нему в гости, подметая пол волочащимися кишками. Что ж, с тех пор его друг явно приобрел некоторые представления о вежливости.

Или же результат усилий Сюэ Яна просто был слишком громоздким, чтобы тащить его с собой.

- Неужели ты выяснил, как действует Тигриная Печать Преисподней? – осведомился Цзинь Гуанъяо и поставил на стол вторую чашку.

Улыбка Сюэ Яна предсказуемо приугасла. Тигриная Печать Преисподней была для него личным вызовом и, как и положено столь необычным артефактам, упорно не давалась в руки. Сюэ Ян и Печать пытались переупрямить друг друга уже второй год, и в этом противоборстве Цзинь Гуанъяо не рискнул бы ставить на своего товарища.

- Не настолько великое, - фыркнул Сюэ Ян. Потянулся к блюду с сушеными сливами, кинул одну в рот. – Но да, я разобрался кое с чем из записей Вэй Усяня. Хотя и не без труда. Все-таки он был гением, кто бы там что ни говорил.

- О, думаю, отец весьма обрадуется твоим успехам, - без особой радости заметил Цзинь Гуанъяо. В последние годы довольство главы Цзинь значило для него все меньше и меньше. А ведь раньше, когда он только-только оставил Безночный Город и вернулся в Ланьлин, было совсем иначе.

К некоторому удивлению, Сюэ Ян сначала пошевелил губами, будто проговаривал его слова про себя, а потом вдруг расхохотался.

- Да, он обрадуется! Уж ему это точно по вкусу будет!

- Что-то в моих словах развеселило тебя, молодой господин Сюэ? – вежливо поинтересовался Цзинь Гуанъяо. – Прошу, поделись, я тоже хочу порадоваться.

Отсмеявшись, Сюэ Ян сунул руку в рукав и тряхнул несколькими пожелтевшими листами. Цзинь Гуанъяо их помнил: записи из пещеры Фумо, он сам много раз просматривал их в поисках полезных заметок.

- Я выяснил, как делать мертвых девок Вэй Усяня, - сказал Сюэ Ян. – Помнишь, он с ними еще по всему Юньмэну гулял после войны? У вас, заклинателей, тогда едва головы не треснули. Как же: не мертвецы, не духи, а пока не талисманом не проверишь, и вовсе людьми выглядят.

Что-то подобное Цзинь Гуанъяо припоминал. Пусть сам он, как и Сюэ Ян, не бывал в Юньмэне в ту пору, но слухи о развлечениях сильнейшего из темных заклинателей доходили и до Ланьлина.

- И что же это оказались за существа? – позволил он себе полюбопытствовать.

- Да обычные духи, - отмахнулся Сюэ Ян. – Просто надо их темной энергией напитать до предела и еще пару ритуалов провести. А, и с полом угадать, разумеется. Немного усилий – и девку можно хоть щупать, хоть вопросами закидывать, от живой не отличишь.

Он ухмыльнулся и глотнул еще чаю.

- Так что Цзинь Гуаншаню и правда пришлось бы по вкусу, вздумай я сделать ему подарочек.

- Надеюсь, ты славно проводишь время, - тактично заметил Цзинь Гуанъяо.

И снова Сюэ Ян хохотнул в ответ.

- Еще чего! Это же нежить, она с охотой выпьет любого, кто решит ей присунуть. А я пока не настолько силен, чтобы продержаться до конца. Вот, скажем, у тебя уже получится. Может быть. Хочешь?

Цзинь Гуанъяо тонко улыбнулся, вновь наполнил свою чашку и отпил, не чувствуя вкуса.

С охотой выпьет любого. От живой не отличишь.

- Для меня это немного чересчур экзотично, молодой господин Сюэ. Однако я с радостью полюбовался бы на твое открытие. Сможешь ли ты создать, - он задумался, подсчитывая, - скажем, полтора десятка подобных дев?

От такого вопроса Сюэ Ян даже поперхнулся.

- Куда тебе столько? Бордель открывать собрался?

- Молодой господин Сюэ, - укоризненно протянул Цзинь Гуанъяо. – Ты ведь исследователь, отчего же мыслишь столь приземленно? Я всего лишь думаю проверить кое-какое предположение. Подобные существа почти не испускают темную энергию, так? Но если в одном и том же месте их окажется десять, двадцать – не станет ли едва заметное излучение достаточно сильным, чтобы заклинатель почуял недоброе?

Это и вправду следовало выяснить, и притом тщательнейшим образом.

- Вот теперь я верю, что ты тоже пытался разобраться в записях Вэй Усяня, - усмехнулся Сюэ Ян. – Сделаю. Но мне нужно хотя бы шесть-семь дней, а лучше больше. Ритуалы не из простых.

- Причины для спешки нет, - Цзинь Гуанъяо спокойно пожал плечами. – И, прошу тебя, не приводи их в Башню Кои через весь город. Я отнюдь не хочу стать мишенью для гнева госпожи Цзинь из-за того, что ее супруг решил переселить в резиденцию ордена свой любимый цветник.

Судя по нарочитому разочарованию на лица Сюэ Яна, он не зря уточнил этот момент.

- А я-то хотел сделать все красиво. Тогда притащу тихо? По твоим тайным ходам?

- И через час-другой каждая служанка Цветущего Сада будет судачить, что я пошел в отца, - вздохнул Цзинь Гуанъяо. – Не стоит. В Башне Кои нелегко хранить секреты. Лучше тебе заняться этим делом в Юньпине, где-нибудь на окраине. Я как раз собираюсь навестить те места дней через десять.

Прежние свои планы ему придется немного подправить. Однако в некоторых делах нежить куда полезнее людей – просто потому, что души уже единожды поднятых гораздо труднее призвать и допросить.

- Без проблем, - легко отозвался Сюэ Ян. – Ох и сладкая у кого-то будет месть, верно?

На эти слова Цзинь Гуанъяо слегка улыбнулся и предпочел не отвечать.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Все, что пожелает

Название: Все, что пожелает
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Вэнь Чао, Мо Сюаньюй
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: сделал гадость главе чужого ордена - похерил канон.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: нарушения хронологии канона, грядущее AU в каноне. (Alternative universe - Canon divergence) Часть цикла "Поворот не туда".

оценить всю степень избалованности Вэнь Чао

— В самом деле? — осведомился Вэнь Чао.
— Так и есть, второй молодой господин Вэнь, — почтительно поклонился охранник. — Младшая госпожа Мо осенена благосклонностью главы Цзинь. Говорят, что он часто наезжает сюда и даже думает признать сына.
— Похоже, госпожа Мо и впрямь одарена многими добродетелями, — ухмыльнулся Вэнь Чао. — Я хочу ее видеть.
Противиться воле сильнейшего из орденов Поднебесной не мог никто. Уже через несколько минут Вэнь Чжулю привел в покои, выделенные сиятельному гостю, невысокую женщину. Она не была ослепительно красива и не потрясала чувственностью, но ведь что-то же Цзинь Гуаншань в ней нашел? А уж он в девах разбирается как никто иной.
Будет забавно дать главе Цзинь понять: орден Вэнь способен в любой момент получить от него все, что пожелает.
— Поедешь с нами, — решил Вэнь Чао. — Под сенью Цишань Вэнь тебе будет лучше, чем в этой глуши.
Жаль только, что не удастся увидеть лица Цзинь Гуаншаня, когда он поймет, что эта женщина больше ему не принадлежит. А ведь занимательнейшее должно быть зрелище! Ничего, стерпит. Они всегда терпят, ради блага клана готовы на что угодно.
В глазах госпожи Мо отчетливо отразился страх, но протестовать она, разумеется, не решилась.
— Как прикажет второй молодой господин Вэнь.
— Вот и славно, — Вэнь Чао усмехнулся. Не то чтобы он стремился любой ценой согреть свое ложе именно этой женщиной… по крайней мере, не сейчас. Просто заберет то, что уже принадлежит ордену Вэнь.
— Эта недостойная осмелится спросить, — едва слышно прошептала госпожа Мо. — Что будет с ее сыном?
Вэнь Чао задумался. Ребенок его не интересовал совершенно — но все же побочный сын Цзинь Гуаншаня, не крестьянин безродный. У отца один такой в любимчиках ходит, на личных тренировках бывает чаще, чем даже сам Вэнь Чао. Вроде бы и ревновать впору — а вот не получается. Раз отец повелел, значит, это правильно, разве нет?
— С нами поедет, — решил Вэнь Чао. — Сильная кровь. Может быть, хорошим заклинателем станет.
Он все же наследник Цишань Вэнь. Должен заботиться о величии ордена.
— Благодарю, благодарю, второй молодой господин Вэнь! — женщина упала на колени так стремительно, что даже Вэнь Чжулю чуть шевельнулся, обеспокоенный. Видимо, Цзинь Гуаншань ее подобными предложениями не баловал.
Глядя на изящную фигуру госпожи Мо, удаляющейся со всем возможным почтением, Вэнь Чао вспомнил свою нынешнюю наложницу и поморщился. Цзяо-Цзяо точно скандал устроит. И полдороги будет ныть, словно ее для этого держат. Фу. Уж лучше и впрямь госпожу Мо осчастливить, эта хоть достоинство блюдет.
— Отошли Ван Линцзяо подальше.
Замерший рядом Вэнь Чжулю лишь поклонился.
— Госпожа Ван будет недовольна, — бесстрастно произнес он. Вэнь Чао понимающе усмехнулся: похоже, постоянные капризы допекли не только его самого, но и всю охрану. Что же, верную службу следует поощрять.
— Можешь решить эту проблему, — благосклонно кивнул он.
Лицо Вэнь Чжулю едва заметно разгладилось.
— Как пожелает второй наследник Вэнь.
Второй наследник Вэнь пожелал горячей воды и спать, не вспоминая больше про Цзяо-Цзяо: на верного стража старшей семьи всегда можно было положиться.
Утром, когда они собрались двигаться дальше, Вэнь Чао не сразу сообразил, что за ребенок путается под ногами у охранников. А, ну да. Он ведь сам велел забрать побочного сына Цзинь Гуаншаня. Вон и госпоже Мо уже приготовили лошадь.
Ребенок оказался еще совсем мелким и ничего не соображающим: он бесцеремонно подошел к Вэнь Чао и подергал того за полу ханьфу.
— А мы поедем к заклинателям, да? В орден Цзинь?
Охранники напряглись: сказанное было почти оскорблением — но Вэнь Чао лишь расхохотался:
— Обязательно, только чуть попозже, — отличная идея! Вот и на лицо главы Цзинь полюбоваться выйдет. Настроение, и так неплохое с утра, не приправленное нытьем и капризами, поднялось еще выше. — Сейчас мы едем в орден Вэнь.
— О-о-о, — восторженно протянул ребенок. — Мы полетим на мечах?
Летать Вэнь Чао не любил: холодно, постоянно качает от ветра, да и устаешь быстро. Но, глядя на наглую малявку, он почему-то ощутил смутное желание проделать на клинке хотя бы часть пути. Просто чтобы еще раз убедиться: нет, он этого не любит.
— На лошадях, — сказал Вэнь Чао и, резко нагнувшись, подсадил ребенка в первое попавшееся седло. Судя по украшениям, его собственное. А, плевать, и так сойдет. Не пересаживать же теперь. — На мече я тебя как-нибудь потом покатаю.
— Уй, здорово! — ребенок нетерпеливо ерзал в седле. Как там его звали? А-Юй вроде…
Вэнь Чао поймал странный взгляд Вэнь Чжулю и твердо решил, что именно ему поручит выполнение обещанного. Может быть. Если не передумает.
В конце концов, он сам решает, чего ему сегодня пожелать.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, У подножия

Название: У подножия
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Лань Сичэнь, А-Цин
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: помог деве в беде - похерил канон.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: нарушения хронологии канона, грядущее AU в каноне. (Alternative universe - Canon divergence) Часть цикла "Поворот не туда".

встретить необычного гостя

К подножию лестницы, ведущей в Облачные Глубины, приходили самые разные просители. И крестьяне, и торговцы, и заклинатели из кланов поменьше, отчаявшиеся справиться с опасной тварью... многие. Поэтому, увидев слепо ощупывающую шестом первую из ступеней девочку-призрака, Лань Сичэнь удивился, но не слишком сильно. Случается, что и мертвые просят помощи у заклинателей.
— Я могу быть чем-то полезен юной госпоже? — осведомился он.
Девочка совсем по-человечески вздрогнула и повернулась на звук. Лань Сичэнь подавил сочувственный вздох. Полученные при жизни увечья, особенно те, что принесли смерть, порой отражались на облике призрака — и потеки крови из глаз и рта девочки указывали: гибель ее не была легкой.
— Возможно, юная госпожа обретет покой, если ее тело найдут и похоронят как должно? — самая простая из причин, не позволяющих душе следовать по кругу перерождений.
Помедлив, девочка покачала головой. Что-то иное явно казалось ей важнее достойного погребения.
— Или юная госпожа желает отомстить? — с сожалением предположил Лань Сичэнь.
На этот вопрос девочка ответила не сразу, будто разговаривая с кем-то незримым, то яростно сдвигая брови, то поникая плечами. Она желала мести — это Лань Сичэнь, привыкший читать на лицах, видел явственно — но все же была готова отказаться от чужой смерти ради чего-то более важного. Хотела кого-то спасти?
Что-то для себя решив, девочка тронула Лань Сичэня за рукав и осторожно потянула.
— Мне нужно пойти с вами?
Кивок.
— Это далеко отсюда? Мы доберемся за день?
На лице девочки отразилась печаль, и она покачала головой.
— А за два дня?
Снова отрицание.
— Тогда я сейчас не смогу отправится с вами, юная госпожа. Дела клана не позволят мне отлучиться надолго. Но, прошу, не отчаивайтесь! — торопливо добавил Лань Сичэнь. — Это не значит, что Гусу Лань откажет в помощи. Я отправлю с вами своего брата.
Сомнение, смешанное с надеждой.
— Ванцзи один из сильнейших заклинателей поколения, он очень опытен в общении с духами, — и куда лучше владеет Расспросом, чем даже сам Лань Сичэнь. Наверняка и эту безъязыкую деву разговорить сумеет. — Он отправится с вами, юная госпожа, и обязательно поможет.
Просияв, девочка низко поклонилась Лань Сичэню.
— Тогда я его позову. Прошу, не уходите никуда, юная госпожа.
Девочка снова кивнула. Сейчас, когда ее лицо освещали радость и облегчение, она казалась почти хорошенькой.
Определенно, Ванцзи справится с этой задачей лучше любого в Облачных Глубинах. К тому же он предпочитает подолгу охотиться в одиночестве, а здесь явно требуется что-то подобное. Стоит дать младшему брату отдохнуть от суеты мира заклинателей.
А подстраховать учеников в деревне Мо Лань Сичэнь сумеет и сам.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Теперь с хвостом

Название: Теперь с хвостом
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Лань Сичэнь, Лань Ванцзи, Не Хуайсан,

спойлер!

Вэй Усянь
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: в Цинхэ Не продают портреты Старейшины Илина.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: AU в каноне (Alternative universe - Canon divergence)

найти скрытый смысл в неподходящем месте

– Старейшина Илина! Старе-ейшина Или-и-ина! – кричавший обладал голосом отменной громкости и весьма сомнительного благозвучия. Для торговли фальшивыми талисманами и всяческими мелочами, наверное, как раз неплохо подходит.

Подавив вздох, Лань Сичэнь незаметно покосился на младшего брата. Как же неудачно вышло! Ванцзи едва начал приходить в себя, впервые покинул Облачные Глубины не ради долгой медитации в горах или одиночной охоты – и сразу наткнулся на память о погибшем возлюбленном, да еще и столь… своеобразную.

Стороннему наблюдателю лицо Ванцзи все так же напоминало бы бесстрастную маску, но Лань Сичэнь легко различил тень душевной боли, чуть исказившую безупречные черты.

– Старе-ейшина Или-ина! Тепе-ерь с хвостом! – вопль раздался еще ближе и громче. Лань Сичэнь мысленно поморщился: боги и небожители, ну почему с хвостом-то? Мало у Вэй Усяня действительно пугающих черт и ужасающих деяний, чтобы не придумывать лишнего?

Отвлекшись, он не заметил, как Ванцзи начал решительно проталкиваться через толпу к кричавшему торговцу. Ох, а ведь если там изображения Вэй Усяня… Додумывать Лань Сичэнь не стал, спешно следуя за братом.

На лотке у крепкого и пухлощекого торговца действительно лежали защитные талисманы, обереги от несчастной любви, снадобья для укрепления мужской силы – листочки и дощечки без малейшей капли вложенной ци. И как только в Цинхэ терпят столь открытое шарлатанство почти под стенами крепости? Ведь любому заклинателю очевидно: талисманы не будут работать, а на оберегах вырезана сущая бессмыслица. Наверняка этот человек просто приехал недавно, в ордене Не еще не успели узнать.

Среди всего этого хлама отдельной стопкой выделялись изображения Старейшины Илина, по задумке художника грозные и устрашающие, а на деле скорее смешные. Разумеется, с настоящим Вэй Усянем их роднило разве что одинаковое количество конечностей и голов.

У Ванцзи, резко схватившего одну из картинок, от гнева подрагивали кончики пальцев.

– Старейшина Илина! – любезно пояснил торговец. – За эту пять монет, а с хвостом – за пятнадцать.

Видя, что Ванцзи того и гляди окончательно потеряет самообладание, Лань Сичэнь вмешался, мягко взяв брата за запястье и не давая разорвать картинку.

– И от чего же оберегают эти… образы? – он слегка помедлил, подбирая нужное слово.

– А от всего, господин заклинатель! – торговец отчетливо воодушевился. – И от нежити защитят: нежить Старейшину Илина страсть как боялась! И в дороге пригодятся: лихих людей отогнать. И с девушками успех обеспечат: Старейшину Илина в юности многие любили! Хотя вам оно, наверное, и так без надобности, господа заклинатели… А вот этот талисман, с хвостом – он еще сильнее! И потому дороже, да.

Ванцзи едва заметно искривил губы, бросил рисунок обратно на лоток, отмахнулся было от торговца, протянувшего ему талисман за пятнадцать монет – а затем замер на мгновение, пристально разглядывая Старейшину Илина с хвостом.

– Беру, – сказал он через пару мгновений.

– Ванцзи… – Лань Сичэнь неподобающе оторопел. Неужели брат нашел в скверно нарисованном портрете хоть какое-то сходство с Вэй Усянем? Или тоска доконала его настолько, что даже весьма сомнительный образ способен ее утолить?

– Смотри, – обронил Ванцзи.

Он коснулся талисмана, обводя то край одежд Старейшины, то посох в его руках, то пресловутый хвост. Лань Сичэнь нахмурился, вглядываясь внимательнее. Почудилось, или грубоватые линии складывались в схематичное подобие защитного талисмана?

Нет. В талисман призыва зла.

– В нем нет силы, – Лань Сичэнь с сомнением покачал головой.

– Неважно, – Ванцзи говорил коротко и отрывисто. – Здесь чертила другая рука.

Лишь сейчас Лань Сичэнь заметил разницу: основной силуэт был нанесен дешевой буроватой тушью – а несколько штрихов, соединившихся в хвост Старейшины Илина, похоже, подрисовали угольком.

– Скажите, господин, это ведь не вы добавили Старейшине Илина столь примечательную деталь? – любезно осведомился Лань Сичэнь.

– У вас зоркий глаз и острый разум, господин заклинатель! – расплылся в улыбке торговец. – Так и есть, этот талисман дополнил не я. Один молодой господин предположил, что с хвостом Старейшина Илина будет по-настоящему гармоничен и устрашающ, – и ради примера показал, как именно. И знаете, я сразу почувствовал, что талисман стал гораздо, гораздо сильнее! А еще молодой господин был так любезен, что оставил мне свое творение как образец. Вот, извольте поглядеть: тут я уже сам дорисовывал хвосты, если пожелаете, можете купить любой…

– Этот, – Ванцзи еще крепче стиснул талисман, будто боялся, что торговец заберет его силой.

– Конечно-конечно, господин заклинатель, как пожелаете! Всего пятнадцать монет, господин заклинатель!

Когда Ванцзи молча полез в рукав за деньгами, а потом бережно спрятал картинку за пазуху, Лань Сичэня посетила догадка настолько безумная и опасная, что он побоялся даже произнести ее вслух. Нет, просто померещилось, показалось… Да и почерк совсем не похож.

– Кто это сделал? Как он выглядел? – ровно спросил Ванцзи.

– Ох, да разве ж я запоминал? – торговец пожал плечами. – С утра много народу заходило.

– Это произошло сегодня? – уточнил Лань Сичэнь под признательным взглядом Ванцзи.

– Да, господин заклинатель! Еще полудня не было. Красивый молодой господин, из ваших, кстати…

– Лань? – перебил торговца Ванцзи.

– Нет-нет, господин заклинатель! Не из вашего клана – из крепости, из ордена Не. Ханьфу на нем было серо-зеленое и сабля на поясе.

– Значит, кто-то из Цинхэ Не, – повторил Лань Сичэнь. – Мужчина, верно?

– Да-да, красивый молодой господин. Не такой, как вы, господа заклинатели, но тоже красивый, – без особенного усердия продолжил торговец. – И улыбался весело, его почему-то мои талисманы очень рассмешили.

– Спасибо, – кивнул Лань Сичэнь. Значит, молодой заклинатель из Цинхэ Не, уже развивший духовную силу настолько, чтобы носить саблю, но еще не достигший полного телесного совершенства. Как же жаль, что торговец здесь недавно и наверняка не знает имени любителя хвостов!

Тот действительно не знал, равно как и не запомнил вышивки на ханьфу, отражавшей положение в ордене. Зацепок для поиска отчаянно не хватало, но Лань Сичэнь все же увел брата с улицы: на них уже косились прохожие.

– Это даже не его рука, – сказал он Ванцзи.

– Да, - согласился брат. – Его разум. Его душа.

Он был прав. Мало кто смог бы увидеть в скверно исполненном портрете Старейшины Илина линии, потребные для талисмана призыва зла. А уж добавить недостающее парой штрихов, превращая пустышку в опасную вещь и нисколько не задумываясь о последствиях… Подобным образом действовал лишь один заклинатель из числа его знакомых.

- Пожалуй, нам не помешает навестить Хуайсана, - предложил Лань Сичэнь. – Быть может, он сумеет помочь? Описание, конечно, весьма скупое, однако и в Нечистой Юдоли сейчас не так много людей.

- Я узнаю его всегда, - тихо произнес Ванцзи. – Спасибо, брат.

Глядя на его лицо, дивно смягчившееся от призрачной надежды, Лань Сичэнь никак не мог решить, какого из возможных исходов страшится больше: возрождения Старейшины Илина или досадной ошибки? Для Поднебесной, бесспорно, опаснее первое, а вот для Ванцзи…

- Старе-ейшина Или-ина! – бодро завопил им в спину опомнившийся торговец. – Тепе-ерь с хвосто-ом!

Наспех придуманные объяснения и отговорки не понадобились: Не Хуайсан даже не спросил, зачем им один из заклинателей ордена, и с великой охотой принялся помогать, радостно забросив все дела. Но из адептов немногие выходили сегодня за пределы крепости: в Нечистой Юдоли привыкли посвящать первую половину дня тренировкам и хозяйственным заботам, оставляя отдых на вечер. А при взгляде на тех, кто был нынче в городе, Ванцзи лишь равнодушно качал головой. Конечно, несколько человек еще до рассвета разъехались по поручениям старейшин, но тогда торговец так и сказал бы – рано утром.

Спешные поиски закончились ничем. Перерывать же всю Нечистую Юдоль Лань Сичэнь счел крайне неподобающим, а если с талисманом действительно пошутил Вэй Усянь – еще и небезопасным.

- Не стоит привлекать лишнее внимание, - утешил он Ванцзи уже вечером, в гостевых покоях. – Если это действительно Вэй Усянь, то тихо прятаться в ордене он не станет. Просто не сможет. А случись близ Нечистой Юдоли что-то необычное, А-Сан обязательно попросит совета. Тогда мы обо всем узнаем.

- Я буду ждать, - тихо проговорил Ванцзи.

Напомнить, как мал для его надежды шанс обратиться явью, Лань Сичэнь просто не смог.

***

- Фа-сюн! Я же тебя просил! Мы же договаривались!

- Эй, а в чем беда, Не-сюн? Разве я что-то сделал?

- Не знаю, что именно ты сделал, Фа-сюн, но сегодня ко мне пришли Сичэнь-гэ и Ханьгуан-цзюнь. И очень интересовались, кто из ордена Не с утра выходил за ворота и гулял в городе. Хорошо еще, не попросили построить всех адептов на площадке для тренировок, тогда бы точно не обошлось без неприятностей.

- Ой-ой… Но я и правда ничего такого не творил, Не-сюн! Побродил по Цинхэ, девушкам поулыбался, прикупил кое-что в дорогу – и все. Может, Лань Чжань меня просто случайно заметил?

- Да как бы он тебя узнал? Фа Сюань же ростом почти с дагэ был, и плечи… да и двигаешься ты в его теле совсем иначе. Но если Ханьгуан-цзюнь и вправду угадал, тебе стоит поскорее отправляться. Как неудачно вышло-то. Ты ведь саблей все еще то и дело колоть пытаешься, а не рубить. Не согласится она лететь.

- Ничего, как-нибудь договоримся, а пока пешком пойду. Мне все равно пора, Не-сюн: того и гляди порезы на руке загниют. Сам же знаешь, после этого ритуала духу долго бездельничать нельзя! Особенно если предсмертное желание такое сильное, как у твоего кланника.

- Да, Фа Сюань был очень предан дагэ… Думаю, лучше тебе выйти завтра на рассвете.

- Ты что, Не-сюн! Смерти моей хочешь – на рассвете? Сегодня отправлюсь, прямо в ночь, пока Лани спят. Ведь Лань Чжань и его брат остались до утра?

- Конечно. Я всегда прошу Сичэня-гэ погостить подольше, было бы очень подозрительно, если бы именно сегодня случилось иначе. Эх… ну вот как так можно, Фа-сюн? На ровном месте неприятности находишь!

- Ну и что? Поднебесная большая, я пока и сам не знаю, куда отправлюсь, – и пусть Лани ищут лепесток в сливовом саду. Не бойся, Не-сюн. У нас все получится. Если, конечно, какой-нибудь кусочек от твоего брата не убежал к северным варварам или еще подальше: тогда мне придется сначала хорошо поскакать по миру.

- Только никому не проговорись, Фа-сюн. Если что-то вскроется…

- Да-да, я помню. Ты ничего не знаешь.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ФБ-2020, Котик

На новой платформе для ФБ-2020 можно деанониться через 10 дней после выкладки, чем мы, разумеется, тут же и воспользуемся)))
Первая наша выкладка - драбблы и мини низкого рейтинга.
Тут у нас только фики по Магистру, выкладку в ЗВ-команду мы прорыбодебилили...

Название: Котик
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Размер: мини (1700 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэнь Жохань/Вэй Усянь
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: немного о том, почему с Вэнь Жоханем небезопасно спать в одной постели.
Предупреждения: Ни одно из списка
Дополнительные теги/примечания: саншайн!AU, Canon divergence, ER, Humour, Fluff.

поиграть с котиком

Сначала Вэй Усянь подумал, что его предложение оказалось некстати. Вэнь Жохань выслушал молча, затем ответил:
- Опрометчивая идея.
— Почему? — не мог не спросить Вэй Усянь. В самом деле, почему? В постели главы Вэнь он провел уже немало ночей. И в постели, и на столе, и на подоконнике вчера… Что же тут дурного, если потом он будет не уходить, как раньше, к себе в спальню, а оставаться? Спутники на тропе самосовершенствования часто спят рядом.
На самом деле он догадывался почему. Доверие. Это дядя Цзян мог позволить себе поселить подобранного в Илине мальчишку с собственным сыном — а в Цишане все иначе. Не каждому захочешь подставить спину. Вэй Усянь, хоть жил здесь только четыре месяца с небольшим, успел понять, к чему приводит излишняя беспечность. А уж глава Вэнь, выросший в Безночном Городе и впитавший его нравы вместе с солнечным светом и подземным жаром вулкана, доверял безоговорочно лишь своей семье. И в нее Вэй Усянь, по всей видимости, еще не входил.
Это было объяснимо и ожидаемо, но почему-то немного обидно.
— Не выспишься, — объяснил Вэнь Жохань, и едва зародившаяся грусть слетела с Вэй Усяня, как заигравшийся котенок с края стола.
— Это была угроза? — с предвкушением уточнил он.
— Предостережение, — поправил Вэнь Жохань. — И я не о том, о чем ты думаешь со столь явным упоением.
— Я думал о весенних играх, — охотно поделился Вэй Усянь. — Скажем, можно забраться на эту замечательную кровать, и я видел в книге одну такую позу…
Книг в библиотеке клана Вэнь имелось великое множество, однако он до сих пор не выбрался из павильонов, посвященных артефакторике и парному самосовершенствованию. Первое было для Вэй Усяня тайной страстью еще с Пристани Лотоса, а второе… Просто он раньше не представлял себе, что люди могут делать это столькими разными способами.
— Предложение занимательное, — согласился Вэнь Жохань. Вэй Усянь видел, как подрагивает уголок его рта, пряча улыбку. — Но не выспишься ты не поэтому.
— Глава Вэнь, вы же понимаете, что после таких загадок не вытащите меня из своей спальни даже за ухо? — ухмыльнулся Вэй Усянь. Глянул быстро и настороженно: не рассердится ли? Смешно, но за эти четыре месяца он все еще не научился понимать, на что глава Вэнь взъярится до белого пламени на кончиках пальцев, а на что лишь расхохочется, запрокинув голову.
Сейчас, похоже, был второй случай.
— Оставайся, — отсмеявшись, произнес Вэнь Жохань. — Но не говори потом, что тебя не предупреждали.
***
Когда после увлекательного и бурного часа, за который они дважды скинули на пол одеяло, Вэнь Жохань коснулся губами его виска и растянулся на постели, Вэй Усянь еще долго не мог отдышаться. Голова слегка кружилась, поясница приятно ныла, а в нижнем даньтяне жарко стучала, понемногу замедляя биение, чужая ци. Пальцы завязли в волосах Вэнь Жоханя: Вэй Усянь всегда тянулся к ним во время близости, гладил, стискивал пряди в кулаке и потом никак не мог отпустить. Под щекой стелился шелк, от него веяло острым горьковатым ароматом то ли масла, то ли их собственных тел. Вэй Усянь лежал, закрыв глаза, и вдыхал этот запах.
Из накатывающей дремы его вырвало движение неподалеку. Вэй Усянь вскинулся, моргнул несколько раз, но в комнате все было спокойно. Не открылась дверь перед незваным гостем, не лезла в окно хищная тварь, даже охранные печати на стенах оставались неподвижными киноварными рисунками, не засияв от вброшенной из кристаллов-накопителей ци.
Что именно его разбудило, подсказала теплая тяжесть на правом предплечье. Вэнь Жохань, мерно дышащий рядом, повернулся во сне и подгреб руку Вэй Усяня себе под щеку.
Несколько мгновений Вэй Усянь лежал молча, старательно изучая его ухо. Потом не выдержал и куснул подушку, заглушив короткое хихиканье.
Разумеется, он знал, что далеко не все заклинатели спят неподвижно. Это в теории адепт, достигший совершенства, контролирует свое тело от макушки до кончиков пальцев. На практике Вэй Усянь еще ни разу не встречал человека, который бы соответствовал этому идеалу. Ночью расслаблялся каждый, даже если отлично владел собой днем. Цзян Чэн во сне хмурился, мотал головой и очень забавно встряхивал левой пяткой — почему-то всегда именно левой, даже если Вэй Усянь щекотал ему правую. Цзинь Цзысюань — он узнал это в Облачных Глубинах — ворочался с боку на бок. У Не Хуайсана дергались уши, причем повторить свой подвиг днем у него не вышло ни разу. Дядя Цзян — и тот поводил плечами под одеялом, будто разминая их перед тренировкой: Вэй Усянь подглядел как-то раз на ночной охоте и долго еще гадал, что ему снится.
Сам Вэй Усянь в постели вертелся, как озерный гуль в объятиях голодной хули-цзин, и ничуть этого не стеснялся. Да, он пока управляет своим телом хуже, чем тот же Не Хуайсан. И что? Он куда сильнее, а бурную реку сложнее ограничить плотиной, чем тонкий ручеек. Вырастет — научится. Из его ровесников никто не спит совершенно смирно — ну разве что Лань Ванцзи, тот наверняка и ресницами не вздрогнет до пяти утра.
Обо всем он знал — но в жизни не подумал бы, что глава Вэнь тоже может пошевелиться во сне. И тем более — что это выйдет у него настолько умилительно.
Не без труда преодолев желание погладить Вэнь Жоханя по волосам — очень уж мирно он выглядел в таком положении — Вэй Усянь попытался осторожно высвободиться из захвата. Безуспешно: пальцы сжались сильнее, кольнули предплечье кончиками расписных когтей.
С другой стороны, в каких только позах он не спал? А напрочь глава Вэнь ему ничего не отдавит.
По коже проходило ровное дыхание, скапливалось теплом на сгибе локтя. Вэй Усянь смотрел на расслабленное лицо напротив и бездумно перебирал стекшие в правую ладонь волосы Вэнь Жоханя.
Потом тяжесть исчезла, а умиротворенную тишину разорвал резкий шорох. Едва не подскочив от неожиданности, Вэй Усянь понял: Вэнь Жохань, только что спокойно спящий, извернулся на постели и небрежно махнул рукой. Под когти ему — длинные, заостренные и любовно исчерченные незнакомыми магическими печатями — при этом попалось одеяло.
Вэй Усянь глядел на главу Вэнь, удовлетворенно комкающего в пальцах двухслойную вышитую ткань, и стоически боролся с порывом почесать его за ухом.
Ну, зато теперь стало ясно, почему ему обещали не дать выспаться.
Какое-то время Вэй Усянь выжидательно изучал то сомкнутый кулак с зажатыми в нем шелковыми переливами, то густые ресницы. Потом все-таки закрыл глаза и повернулся на бок.
Громкий, почти трещащий шорох тут же раздался снова. Покосившись на край покрывала, стиснутый уже в другом месте, Вэй Усянь беззвучно взвыл от осознания и подавленного хохота.
Он ведь повернулся. Потянул на себя одеяло. И то, сдвинутое его телом, попыталось было убежать из пальцев Вэнь Жоханя.
— Одно из двух, глава Вэнь, — неслышно произнес Вэй Усянь, чувствуя, как улыбка неодолимо лезет на лицо. — Либо вам снится ночная охота, либо где-то в глубине души вы котик.
В ответ Вэнь Жохань лишь слегка дернул рукой и вздохнул глубже обычного. Вэй Усянь ухмыльнулся и, чувствуя себя охотником, решившим повязать тигру бантик на хвост, пошевелил одеяло.
Конечно же, Вэнь Жохань его не разочаровал. Узкая ладонь метнулась вбок, обманчиво расслабленные пальцы мазнули по ткани — и на той пятью полосами проявились светящиеся иероглифы. Защитная вышивка, Вэй Усянь видел такие узоры на своих новых ханьфу.
Выходит, глава Вэнь регулярно пытается во сне закогтить покрывало — или кто-то однажды уже играл с ним в кота и шуструю мышку? Представить первое было трудно, а второе и вовсе рождало глубоко в груди искрящийся и упрямо лезущий наружу смех, но другие причины на ум не шли.
Двинув расшитой тканью, Вэй Усянь с восторгом проследил новый стремительный бросок. И еще раз. С третьей попытки одеяло удалось шевельнуть так, чтобы оно выскользнуло прямо из-под ладони: охота не должна быть слишком легкой!
В следующий миг прозвучал сочный треск, а Вэнь Жохань довольно вздохнул во сне. Вэй Усянь обалдело перевел взгляд на ровные разрезы в зачарованном шелке. Нет, он знал, что когти главы Вэнь по сути своей — артефактные клинки, что роспись на них сделана отнюдь не ради пустой прихоти, а взмах безоружной на вид кисти может разорвать плоть. Но вышивка на покрывале тоже не была лишь способом украсить постель. Такие же линии на одеждах самого Вэй Усяня уверенно держали удар меча!
— Хищный котик, — завороженно прошептал Вэй Усянь и, сунув руку под одеяло, пустил его волной.
Один раз гладкая ткань успела уйти от рванувшейся следом ладони, а на лице Вэнь Жоханя мелькнула недобрая усмешка. Еще дважды покрывало украсили новые дыры: как Вэй Усянь ни старался увести его из-под атаки, обогнать главу Вэнь получалось не всегда. А четвертый бросок вышел длиннее обычного, и Вэй Усянь сдержанно взвыл от боли.
На посторонний звук Вэнь Жохань открыл глаза и задумчиво оглядел чужую ладонь, зажатую у него в когтях.
— А, — сказал Вэй Усянь, спешно запихивая лихую и немного перекошенную улыбку куда-то вглубь себя.
— Говорил же, не выспишься, — усмехнулся Вэнь Жохань. — Не старайся. Превзойти выражение лица Вэнь Чжулю, вынужденного как-то раз на охоте ночевать со мной в одной постели, у тебя все равно не выйдет.
Вэй Усянь представил вечно невозмутимого хранителя старшей семьи, узревшего спящего главу Вэнь и теперь отчаянно пытающегося удержать бесстрастный вид, и все-таки прыснул.
— Он… удивился, да?
— Не то слово, — кивнул Вэнь Жохань. — Совершенно беспричинно, должен сказать. Пусть мой контроль над ци и не хуже, чем у лучших заклинателей иных кланов, но по сырой силе я слишком их превосхожу. А обуздать вулкан куда труднее, чем походный костерок.
— Вы одеяло когтили, — признался Вэй Усянь. Губы у него все еще подергивались, но главу Вэнь это, кажется, не сердило.
— И не только одеяло, как я посмотрю, — Вэнь Жохань неспешно разжал пальцы, вытаскивая глубоко вогнанные когти из ладони Вэй Усяня. Тот лизнул мгновенно закровившие отметины и, дотянувшись до бездонного рукава верхнего ханьфу, заклеил их талисманом.
— Играя в кота и шуструю мышку, каждый раз стоит быть готовым к тому, что мышку все-таки поймают, — фыркнул Вэй Усянь. — Но, кажется, я теперь знаю, зачем на моих нижних одеждах столько вышивок.
А он-то грешил на заговоры, покушения и прочие изыски дворцовой жизни!
— И для этого тоже, — подтвердил Вэнь Жохань и неторопливо потянулся, закинув руки за голову. — Досыпать пойдешь к себе?
На какой-то короткий миг Вэй Усянь всерьез задумался над вопросом. Вдруг главе Вэнь снова приснится что-то бурное и боевое? Вон, защита на одеяле выстояла от силы пять-шесть ударов. А с другой стороны…
— Ни за что, — заявил Вэй Усянь. — Я, между прочим, тоже умею пинаться во сне.
Хотя до Вэнь Жоханя ему, бесспорно, было далеко. Иначе Цзян Чэн давно оказался бы схвачен посреди ночи и злодейски покусан.
Вэнь Жохань довольно сощурился и подтянул его ближе.
- Тогда спи. Успеем еще навыками помериться. Когда обоим сразу ночная охота приснится.
Живо вообразив себе такую картину, Вэй Усянь сдавленно хмыкнул и уткнулся носом в укрытое тонким шелком плечо. Да, это будет, если что, впечатляющее зрелище. Особенно для вбежавшей в спальню на шорох и треск ткани охраны.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Хороший брат Уф! Это все с прошлой ЗФБ!

Иногда читать отзывы в дежурке полезно для вдохновения-2)))

Название: Хороший брат
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: драббл (738 слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Хуань (Лань Сичэнь, Цзэу-цзюнь), Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь), мимо пробегали Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина) и Лань Цижэнь
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: в храме Гуаньинь братья Лань успели поговорить, оказать друг другу психологическую помощь и определиться с планами на будущее, просто этого никто не заметил.
Примечание/Предупреждения: возможно, это дарк!Лани, возможно, упоминаются элементы АУ, возможно, этот рассказчик ненадежен.
Для голосования: #. WTF MXTX and Triple Cultivation 2020 - "Хороший брат"

подслушать разговор взглядами

Почти все, собравшиеся в храме, были чем-то заняты: кто укреплял печать на гробу, кто прикидывал, как бы его безопасно перевезти, а кто просто спорил. Лань Сичэнь молча наблюдал за происходящим и не мог стряхнуть оцепенение, изгнать из души мертвую пустоту. Он убил А-Яо. Он только что убил А-Яо.

Наверное, он так и стоял бы неподвижно, если бы не взгляд в спину, окативший неожиданным холодом.

- Брат, - Ванцзи до сих пор не нашел в себе сил отпустить Вэй Усяня и сейчас крепко обнимал его за плечи. Тот, взбудораженный произошедшим, все никак не мог постоять спокойно: вертелся, выкрикивал советы заклинателям у гроба и неловко улыбался всему храму.

От этой почти домашней сцены Лань Сичэня внезапно пробило мелкой дрожью. Он с детства мог понимать брата лучше, чем кто-либо другой, – и сейчас читал его, как скоропись на свитке. Поза, полная решимости. Взгляд, в котором смешались ошалелое счастье и готовность защищать и защищаться до последнего. И руки. Правая крепко прижала к себе Вэй Усяня: ладонь на плече, и темная ткань чуть смялась от крепкой хватки. А левая… Под взглядом Лань Сичэня Ванцзи слегка шевельнул пальцами, будто проходясь по струнам… нет. По отверстиям флейты. Не сяо, конечно же. Дицзы.

Черной дицзы, поднимающей мертвецов. Возвращающей мертвецов.

Ванцзи называли идущим за хаосом. Он провел вне спокойствия Облачных Глубин больше десяти лет, изнурял себя многомесячными охотами — и даже Лань Сичэнь слишком поздно понял: все это время его брат гнался отнюдь не за нечистью. Что он сумел отыскать, в какую тьму спустился и из каких бездн вернулся незапятнанным, не знал никто. Просто однажды в Облачные Глубины пришел живой Вэй Усянь.

Разумеется, Лань Сичэнь его не узнал: это было самое малое, что он мог сделать. А сейчас Ванцзи стоял у выхода из храма, обнимал того, кого сумел вырвать у смерти, и смотрел на брата. Перебирал пальцами по невидимой флейте. Спрашивал.

Тринадцать лет ожидания и поиска. Неведомые глубины хаоса, давшие прозвище Ванцзи. Живой Вэй Усянь посреди зала.

От внезапной надежды закружилась голова, и Лань Сичень прислонился спиной к колонне. Там, где прошел один, пройдет и другой, верно? Особенно если путь уже известен. А он известен, ведь Вэй Усянь сейчас стоит рядом с Ванцзи и лукаво улыбается. Тоже спрашивает? Вэй Усянь знает о духах и мертвецах все, а если кому и уступит, то только тому, кто его вернул. Случись им объединить усилия ради общей цели — в сторону отойдет даже смерть.

Лань Сичэнь тяжело сглотнул и слегка наклонил голову. Он не боится. Он готов исправить последствия собственной слепоты и наивности. Любой ценой, если понадобится. Раз смог Ванцзи — сможет и он.

А-Яо будет жить. Получит шанс хоть как-то исправить содеянное, вернуть себе доброе имя и уважение тех, кто ему верил. И, может быть, простит за тот последний удар, за невольное предательство.

Или… Лань Сичэнь почувствовал, как голову повело еще сильнее, а своды храма опасно качнулись перед глазами.

Не Минцзюэ будет жить. Вернет надежду и радость тем, кто уже давно его похоронил, оплакал и смирился с потерей. И, может быть, простит за чудовищное легкомыслие, за смертельное оружие, преподнесенное убийце.

А если… они оба?

В висках загудело, и Лань Сичэнь со стоном обхватил голову руками. Оба? Однажды он уже не справился, не сохранил мира между братьями. Сумеет ли не ошибиться на этот раз?

Он должен очень хорошо поразмыслить. Должен выбрать – о небеса, выбрать! — на случай если Ванцзи сможет вернуть только одного человека, чтобы не колебаться, когда время окажется на исходе. Придумать что-то, что поможет примирить даже его братьев, если не будет нужды оставлять одного из них в когтях смерти. И, конечно, найти способ надежно защитить не только Ванцзи, которого разве что безумец обвинит в темных практиках, но и Вэй Усяня с его дурной славой.

Спутанные размышления прервал яростный шепот дяди, заметившего неладное:

- Сичэнь, да что с тобой такое?

- Дядя, умоляю, не нужно вопросов. Правда. Я должен подумать, - Лань Сичэнь устало потер виски, пытаясь хоть немного собраться с мыслями.

Что бы там ни говорили нерадивые адепты, Лань Цижень не был чужд милосердия: он отступился, хотя и явно рассерженный, и перенес свое внимание на заклинателей, все еще возящихся с гробом. Лань Сичэнь оглянулся и успел увидеть, как исчезают за неприметной боковой дверцей белоснежные и черно-алые одеяния. Ванцзи не собирался ждать, когда дядя попытается его остановить, и благоразумно покинул храм. Но, конечно, он вернется, когда придет время. Вернется, чтобы помочь все исправить.

А он пока позаботится о том, что не под силу Ванцзи. Погасит гнев дяди, организует похороны, убедит мир заклинателей поскорее забыть о Старейшине Илина. И уйдет в затвор – ждать и надеяться.

Тринадцать лет – это не так долго.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Ничего личного

Иногда читать отзывы в дежурке полезно для вдохновения)))

Название: Ничего личного
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (1780 слов)
Пейринг/Персонажи:

спойлер!

Вэнь Жохань/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: слэш
Жанр: стеб, PWP
Рейтинг: R - NC-17
Краткое содержание: шел, упал, очнулся - штаны снимают.
Примечание/Предупреждения: ООС, элементы AU, дабкон, целительное папапа в лучших традициях Системы, всратая НЦа в лучших традициях Мосян, безличное снятие штанов в лучших традициях высокорейтинговой выкладки команды. Короче, традиции правят миром.

разоблачиться инкогнито

Было холодно. Ледяная острая боль, казалось, угнездилась разом во всем теле, перекатывалась по меридианам и не давала вдохнуть полной грудью. Вэй Усянь шевельнулся было и глухо застонал: мерзлое крошево внутри кольнуло сильнее. Он что, снежного демона живьем сгрыз? Так ведь до зимы месяц еще, не нашел бы…

Мысли путались, и воспоминания всплывали неохотно, вразнобой. Вот они с Цзян Чэном разделились, собирались потом посчитать, кто больше тварей добудет. На общих охотах так многие делают. Вот он стреляет по одинокому мертвецу и негодует про себя: целей совсем мало, это организаторы из Не недоглядели или он случайно забрел на самый край полигона? Вот входит в полуразрушенный дом на горном склоне… Вэй Усянь тяжело выдохнул. Точно, призрак. Там был призрак. Старый, сильный и очень голодный. Ухитрившийся в первые мгновения как-то скрыть свое присутствие и напасть внезапно. А ведь Вэй Усянь оставался настороже…

После этой встречи образы размывались еще больше. Вроде бы призрака он одолел, вложив в развеивающий талисман всю ци, что смог собрать – а вот сумел ли выбраться из дома? Похоже, сумел: щеку слабо покалывало опавшей хвоей. Наверняка свалился в ближайших кустах.

Нужно дойти до своих. До лагеря Юньмэн Цзян. Дядя Цзян взял с собой лекарей, они помогут… Вэй Усянь попытался встать, но холодная колкая тяжесть пригнула к земле. Не подняться. Будто на спину давят сильной ладонью. Даже пошевелиться едва выходит. Если бы не этот лед внутри, было бы куда проще.

Тяжесть ослабла внезапно. Вэй Усянь подался вперед, но замер: вот теперь его точно придерживали за пояс, не давая уползти. Кто-то из целителей? Он провалялся в кустах так долго, что дядя Цзян послал адептов на поиски?

На последней мысли туман в голове слегка рассеялся, и Вэй Усянь осознал: его не просто держат за пояс. Ему этот пояс уверенно развязывают.

На несколько мгновений оторопь заслонила даже боль в меридианах. Потом с него начали снимать штаны, и Вэй Усянь не выдержал.

- Эй!

- Лежи смирно, - спокойно отозвался сзади чей-то голос. Вроде незнакомый, но Вэй Усянь бы не поручился: в ушах звенело, и звуки причудливо искажались.

- Я не… Пусти! – он рванулся было вперед и застонал сквозь зубы: колючий холод в теле сместился, проскрежетав по меридианам.

- Не дергайся, - между лопатками легла чужая ладонь. – Или хочешь так и умереть, лежа носом в лопухах?

- При чем тут это? – от негодования сил хватило даже на связную фразу. Мало того, что он едва не сложился от встречи с призраком, так его еще и поимеет какой-то… какой-то… да гуль болотный знает кто!

- О небеса, - сзади смиренно вздохнули. – Ну нет у меня при себе талисманов, вытягивающих темную ци. А до целителей ты можешь и не дожить.

С некоторым запозданием Вэй Усянь припомнил нужную главу из бестиария. Да, призраки ведь не оставляют ран на теле, им нечем. Только высасывают янскую ци, а взамен затапливают меридианы заклинателя своей энергией. Эта колкая мерзлота внутри, скользящие по жилам льдинки с острыми краями – так ощущается тяжелое отравление темной ци.

Хуже всего, что у самого Вэй Усяня нужных талисманов тоже не было. Он думал, без труда одолеет любую тварь на охоте в Цинхэ – с его-то силой! Кто же знал, что сабельщики такое приволокут…

Тут его приподняли за бедра, и Вэй Усянь снова завозился в попытке уползти.

- А что, разложить и поиметь – это лучшее лекарство от избытка темной энергии? Да ладно!

- Не «разложить и поиметь», а направленным потоком янской ци вытеснить из меридианов все чуждое, - терпеливо объяснили ему. – Способ древний и надежный, хоть и применяется нечасто.

- Я о таком не слышал!

- Еще бы мальчишкам вроде тебя рассказывали о редких подвидах парного самосовершенствования, - сзади негромко хмыкнули. – У наставников спроси, когда в Пристань Лотоса вернешься.

Вэй Усянь хотел сказать, что госпожа Юй подобного любопытства может и не одобрить, но в этот момент между ягодиц уперлось что-то твердое, а руки, удерживающие его на месте, сжались сильнее.

- Расслабься, - вот сейчас ему уже точно приказывали, а не разъясняли, и Вэй Усянь, сглотнув, послушался. Конечно, он не так планировал расставаться с невинностью, но удрать просто не хватит сил, да и мало ли – вдруг и правда сработает?

Между ягодиц дернуло болью, и Вэй Усянь коротко зашипел. Нет, по сравнению с острым холодом это было едва ощутимо, но, гуй побери, неприятно! Определенно не то, о чем мечтают всю жизнь, и не…

Почти сразу же он сбился с мысли: от поясницы потекла по всему телу теплая волна, и края льдинок в меридианах сгладились под ее потоком, сделавшись не такими колючими. И боль словно бы немного уменьшилась.

- П-подействовало, - пробормотал Вэй Усянь и с облегчением обмяк. Опавшая хвоя и листья лопуха показались мягкими и удобными. Хорошо-то как. Не хуже, чем после долгой охоты на зимних прудах вернуться домой, сбросить мокрую и промороженную одежду и устроиться у жаровни.

Теперь, когда лед в теле начал таять, он чувствовал больше. И ладонь на животе, мягко оглаживающую нижний даньтянь, и теплую тяжесть на спине, и член, медленно и размеренно двигающийся внутри него. Вэй Усянь неуверенно подался навстречу, и его тут же придавили к земле.

- Не ерзай.

- Зануда, - фыркнул Вэй Усянь. – Ланьский.

Сзади отчетливо усмехнулись.

- Дергаться запрещено.

- Учитель Лань, простите, не узнал вас с такого ракурса, - покаянно кивнул Вэй Усянь, а затем вздрогнул. Да нет, это же не может быть и вправду Лань Цижэнь? Он… он закатил бы целую лекцию на тему, что Вэй Усянь сделал неверно, как надо было поступить и где в его время видали настолько нерадивых учеников. Не говоря уже о том, что у Лань Цижэня непременно нашлись бы все нужные талисманы.

Мутно-серый туман в голове стремительно рассеивался, боль уходила с каждым толчком, и вместо нее Вэй Усяня постепенно одолевало любопытство. Если бы этот любитель необычных целительских техник повернул его лицом! Но нет же, даже руки держит так, что глаза не скосишь, цвет рукавов не разглядишь… Неужели и правда кто-то из Ланей? Им-то нельзя с кем попало развратом заниматься, вот и боится, что его узнают. Но Лань Чжань не стал бы столько болтать в процессе, из него вечно слова не выдавишь. Может, его старший брат? Лань Сичэнь половину библиотеки наизусть помнит, да и не прошел бы мимо, не постаравшись помочь…

При попытке представить адепта Гусу, валяющего кого-то под кустом, воображение отказывало, и Вэй Усянь вновь дернул головой: хоть бы край одежд увидеть!

- Носом в лопухи, - невозмутимо пригрозили ему, и на затылок легла чья-то ладонь.

Нет, вряд ли Лань Сичэнь: он бы такого не сказал. Цзян Чэн? Тот не удержался бы и высказал все, что думает об умении Вэй Усяня находить неприятности. А еще его Вэй Усянь узнал бы по голосу, поэтому же отпадали и дядя Цзян с госпожой Юй… На последней версии он неприлично хрюкнул. Нет, пожалуй, госпожа Юй не могла участвовать по куда более веской причине.

На следующем предположении Вэй Усянь содрогнулся всем телом и заерзал, силясь вывернуться из-под чужих рук.

- Рано, - его прижали к земле. – В твоих меридианах еще немало темной энергии, а я не привык бросать дело на середине.

- Просто скажите, что вы не Цзинь Гуаншань! – выпалил Вэй Усянь.

Размеренный ритм толчков слегка сбился: незнакомый заклинатель явно пытался подавить хохот.

- Нет. Я не Цзинь Гуаншань. Продолжай гадать.

- Спасибо, - искренне произнес Вэй Усянь. Становиться в один ряд с десятками любовниц главы Цзинь… Да он лучше с тем самым призраком переспит!

А может, кто-то из Вэней? Вэнь Чао он помнил еще с состязания лучников: этот напыщенный кретин скорее пнул бы умирающего и пошел дальше, чем рискнул помочь. Вэнь Сюя Вэй Усянь не знал, но первый наследник вроде как оставался в резиденции, на охоте его не видели. Или – он сдавленно фыркнул – к заброшенному дому угораздило выйти Вэнь Нина? Да нет, тот бы сгорел от смущения, не закончив даже снимать штаны.

Лед внутри растаял почти до конца, и думать стало неожиданно труднее: вместо боли пришла горячая тяжесть внизу живота, а чужой член двигался слишком уж неторопливо. Вэй Усянь облизнул пересохшие губы. Кто еще? Цзинь Цзысюань? С таким отцом он должен знать о парном самосовершенствовании все. Но павлинчик не назвал бы его мальчишкой. Не Хуайсан? Он и золотое ядро-то сформировал недавно. Или его старший брат, Не Минцзюэ? Сильный, знающий, а то, что талисманов не взял – так у этих сабельщиков все не как у людей…

- Не вертись, - на полуосознанную попытку податься бедрами назад его резко хлопнули по боку.

- Почему? – хрипло выдохнул Вэй Усянь.

- Потому что полноценными весенними играми я заниматься не собираюсь, а для целительских приемов хватит и необходимого минимума, в котором принимающий лежит смирно и дышит через раз, - спокойно объяснили ему, и Вэй Усянь возмущенно вытаращил глаза. Как то есть – не собирается? Он достаточно хорош, чтобы его имели с удовольствием, а не потому, что надо! Ну-ка, как это рассказывали ребята постарше…

Что нужно напрячь, чтобы плотнее сжать внутри себя чужой член, он понял не сразу. Зато когда получилось, сзади длинно выдохнули, а очередной толчок вышел куда более быстрым, чем раньше. Вэй Усянь довольно ухмыльнулся и прогнулся в пояснице.

- Дурной мальчишка, - голос за спиной был негромким и чуть сдавленным. – Поберег бы янскую ци, у тебя и так пара капель осталась.

- Это своей, а вот вашей полно! – Вэй Усянь повел бедрами и с удовлетворением отметил, как вздрогнула лежащая у него на животе ладонь. А если еще раз?

На новом движении его притиснули к земле и вошли внутрь резко и глубоко, так, что сдержать стон не получилось. Теперь в Вэй Усяня вбивались под другим углом, и от каждого толчка по телу прокатывалось острое, жгучее наслаждение. Как будто вместо ледяного крошева пустили по меридианам молотый перец: и горячо, и немного больно, и хочется кричать.

Долго он не продержался: кончил спустя два-три десятка суматошных ударов сердца, стоило чужой руке соскользнуть с нижнего даньтяня на член и пройтись по всей его длине. Еще через несколько мгновений теплая тяжесть на спине тоже обмякла, а потом исчезла вовсе. Вэй Усянь победительно улыбнулся в широкий лист – нет уж, никакого необходимого минимума! – а после рывком обернулся и замер, чувствуя, как вышибло из головы все мысли до единой.

Пока он пытался отдышаться, Вэнь Жохань уже успел оправить одежды и теперь сидел на примятой траве в переливах белого и красного шелка.

- Ой, - произнес Вэй Усянь и подавил желание проморгаться. Потом машинально добавил: - Приветствую главу Вэнь. Надеюсь, ваша охота была удачной.

Что предписанные этикетом фразы здесь не помогут, он понял, когда Вэнь Жохань расхохотался, запрокинув голову. Ну да. Охота. Удачная.

- Распорядитель утверждал, что на этом склоне меня ждет кое-что совершенно особенное, - пояснил Вэнь Жохань, отсмеявшись. – Но я и не думал, что адепты Не настолько знают толк в неожиданностях.

- Он имел в виду призрака в том доме, - твердо заявил Вэй Усянь. – Он там был и очень сильный… Но я его уже развеял. Извините.

- Не стоит, - Вэнь Жохань усмехнулся и плавным движением поднялся на ноги. – Возвращайся в стан Цзянов. Тебе все же следует показаться целителям.

Бездумное «да, глава Вэнь» Вэй Усянь договаривал уже ему в спину. Затем, когда силуэт в клановых одеждах исчез за деревьями, подтянул штаны, встал, неловко отряхивая с колен сухую хвою. В голове было пусто, как будто его ударило по затылку потолочной балкой из обеденного зала.

Интересно, это считается добычей? Если да, Цзян Чэну его в жизни не обойти.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Вспоминать и выжидать

Название: Вспоминать и выжидать
Задание: Оружие
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (1475 слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Юань (Лань Сычжуй, Вэнь Юань), Вэнь Жохань, упоминаются Лань Цзинъи, Вэнь Цин и Вэнь Нин (Вэнь Цюнлинь, Призрачный генерал)
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G - PG-13
Краткое содержание: некоторые стрелы пускают во врага сразу же, некоторые - откладывают до следующего боя. А-Юаню своего сражения ждать еще долго.
Примечание/Предупреждения: смерти персонажей за кадром. Если имя Сычжуй ( 思追 ) может читаться как "вспоминать и тосковать", то имя Сыцзи ( 思机 ) - "вспоминать и выжидать".
Альтернативный обоснуй и ассоциация автора: кобальтовая бомба, "длинная рука СССР" - оружие, срабатывающее даже после смерти.
Для голосования: #. WTF MXTX and Triple Cultivation 2020 - "Вспоминать и выжидать"

проводить закат и ждать рассвета

— Сычжуй, а правда, что Ханьгуан-цзюнь — твой отец? — спрашивает Лань Цзинъи. Глаза у него горят любопытством, а ресницы беспокойно подрагивают.

В Облачных Глубинах запрещено лгать, а еще Лань Сычжуй не хочет портить репутацию дорогого человека: он уже знает, что внебрачные дети — это плохо и недостойно. Он отвечает правду.

— Ханьгуан-цзюнь мне как отец. Он воспитывает меня и учит, и я очень люблю его. Но у меня были и настоящие родители.

— Они умерли на войне, да? — догадывается Лань Цзинъи и тут же смущается. — О, прости. Я не должен был спрашивать.

— Не огорчайся, — улыбается Лань Сычжуй. — Ты не сказал ничего дурного, а я и так их почти не помню.

В Облачных Глубинах запрещено лгать, но Лань Сычжуй лжет. Он все помнит.

***

Он помнит, как было больно, очень больно в голове и чуть-чуть — над бровями, а под спиной шершавилось что-то жесткое и неудобное. Он заплакал, и ему в рот положили горький шарик и помогли проглотить, а лоб намазали чем-то липким. Тогда боль стала уходить, а жесткое сменилось мягким и теплым: его взяли на руки.

— Вот видишь, А-Юань выжил, — сказал кто-то сверху. Он не знал, кто это был, потому что зажмурился от боли и не хотел открывать глаза. Только слышал, что голос ласковый и какой-то хрупкий, будто осенний листик. — Ты зря сомневалась.

— Этот ритуал не зря применяют так редко, — ответил второй голос: кажется, женский. — Очень уж велика нагрузка на сознание. Взрослые заклинатели выдерживают в одном случае из четырех.

— Но А-Юань еще совсем малыш, а дети, познавая мир, и так вынуждены запоминать многое, — возразил первый, а большая теплая ладонь погладила по голове. Тогда он — А-Юань? — открыл глаза: было уже почти не больно, а увидеть, кто говорит, хотелось.

На него смотрел тот, кто держал его на руках. Красивый, очень красивый — и, как А-Юань понял уже через несколько лет, совсем молодой. У человека были длинные черные волосы, темно-красные глаза и блестящая подвеска на лбу; А-Юань потянулся ее схватить, а юноша прижал его крепко-крепко и расхохотался так весело и отчаянно, что от этого смеха снова захотелось плакать.

— Глава Вэнь, вы делаете ему больно, — заметила женщина. Она была высокая и с очень прямой спиной, а в волосах носила красную заколку.

— Я уже сделал ему гораздо больнее, Вэнь Цин, — юноша перестал смеяться и теперь просто улыбался уголками рта. — Но ты ведь простишь меня, А-Юань? Не затаишь обиды?

Тогда он не умел говорить и только пискнул что-то в ответ, а его снова погладили по голове и начали осторожно укачивать. Стало уютно, и А-Юань поймал ладошкой тонкий палец.

Голова не болела вовсе, держали его аккуратно, и А-Юаню стало уже совсем хорошо. Тогда впереди открылась дверь, и мимо поплыл коридор с золотыми украшениями и бело-красными флагами. А-Юань захотел потрогать один такой, и юноша поднес его к стене.

— Это твой герб, — сказал он, пока А-Юань водил пальцем по цветным завиткам. — Солнце. Наше солнце.

Рисунок был красивый и яркий, а еще А-Юаню никто не мешал его рассматривать: юноша продолжил путь, лишь когда он сам отвернулся от флага. Иногда им навстречу шли люди, но редко-редко, и все останавливались и глубоко кланялись. А в одной комнате с расписными ширмами их встретили несколько женщин, и лицо самой красивой А-Юань смутно помнил.

— Это твоя мать, — произнес юноша и дал ему дотянуться до чисто-белых одежд и черных волос. — Ее зовут Вэнь Жуй.

— Глава Вэнь, — женщина наклонила голову. По щекам у нее текли прозрачные капли; А-Юань поймал одну такую кончиком пальца и сунул в рот. Стало солоно и невкусно.

— Ты помнишь, что должна делать? — спросил юноша. Голос у него теперь был совсем другим: не мягким и ласковым, а холодным и жестким.

— Да, глава Вэнь, — женщина кивнула и подошла к маленькой кроватке у стены. Оттуда она достала шевелящийся сверток, и А-Юань посмотрел на него с удивлением: он в первый раз видел другого ребенка.

— Не забудь как следует горевать о своем сыне, — велел юноша и вышел из комнаты.

А-Юань беспокойно завозился у него на руках: стало грустно и как-то неправильно.

— А твоего отца я не смогу тебе показать, — вновь заговорил юноша и стиснул пальцы слишком сильно, даже чуть-чуть больно. — Его убил глава Не, Не Минцзюэ. Отрубил голову, а тело разметал по полю боя. Отомсти ему, А-Юань, когда вырастешь.

Таких слов он еще не умел понимать и потому просто пискнул в ответ. По голове еще раз прошлась большая ладонь, она чуть-чуть дрожала и была теплая, почти горячая.

Яркие стены с картинами и флагами скользили мимо. Между двумя колоннами он увидел открытое окно, оттуда дул ветер и пахло чем-то горьким. Юноша чуть-чуть сдвинул пальцы, и на воздух перед ним лег меч с белой кисточкой на рукояти. А-Юань попытался вывернуться, чтобы рассмотреть поближе, но его бережно прижали к груди. А потом по лицу повеяло ветром: они взлетели.

За окном было небо, темно-серое и мрачное. Они поднимались на мече все выше и выше, и внизу А-Юань видел много-много домов между скал и дымящихся черных гор, видел огни в окнах и огромную крепость, тянущуюся к облакам.

— Это твой город, — произнес юноша, и голос у него снова сделался хрупким и чересчур звонким. — Безночный Город. Запомни его хорошо, А-Юань, потому что скоро его не станет. Хотя о чем это я? Ты и так ничего не сможешь забыть.

Он рассмеялся и закачал А-Юаня на руках. Под жесткой тканью у него на груди что-то быстро-быстро колотилось, а воздух пах горько и грустно. А-Юань сморщился было, чтобы заплакать, но передумал и вместо этого потянулся к такой заманчивой золотистой подвеске. Юноша прерывисто выдохнул и поднял его повыше.

Подвеска оказалась гладкая и немного прохладная. А-Юань погладил ее, потом сунул в рот.

— Твой отец тоже ловил ее, когда был маленьким, — сказал юноша, и его неровное дыхание защекотало шею. — И твой дядя.

А-Юань выплюнул подвеску и схватил прядь черных волос. Юноша улыбнулся и осторожно разжал ему пальцы, после чего повернулся к крепости.

— Здесь живет твой клан, А-Юань, — проговорил он. — Клан Вэнь. Ты дитя клана Вэнь, помни это.

Белые с красным одежды колыхались на ветру и хлопали друг о друга, и А-Юаню казалось, что его несет большая птица.

— А там, — теперь голос звучал резко и как-то зло, — там твои враги.

В той стороне, куда юноша развернул А-Юаня, был горный перевал, и на серых скалах пестрело широкое невнятное пятно. Иногда над ним взлетали отдельные точки: белые, желтые, лиловые и еще какого-то сложного цвета. Оттуда тянуло той горечью, что пропитала воздух.

— Цинхэ Не и его глава Не Минцзюэ, убийца твоего отца, — юноша говорил ровно, а руками прижимал к себе А-Юаня так, словно боялся уронить. — Ланьлин Цзинь и его глава Цзинь Гуаншань, предатель и перебежчик. Гусу Лань и его глава Лань Сичэнь, не ценящий милосердия. Юньмэн Цзян.

Тут в его словах прозвучало что-то, чему А-Юань не знал названия.

— Юньмэн Цзян и темный заклинатель Вэй Усянь, убийца твоего дяди, предводитель армии мертвецов.

На перевале шевелилось буровато-серое. Ветер трепал длинные волосы, уводил их раз за разом из-под пальцев А-Юаня.

— Через день-другой они будут в Безночном Городе, — юноша погладил его по щеке, чуть-чуть задел кожу острыми ногтями, но не больно. — Тогда клан Вэнь, скорее всего, исчезнет. Запомни нас, А-Юань, Вэнь Сыцзи. Запомни, какими мы были. Выживи и отомсти нашим убийцам, когда придет время, а после возроди клан. Ты мой внук, ты дитя солнечной крови. Ты справишься.

А-Юань не понимал, почему его стали звать другим именем и откуда в красивом голосе столько боли. Ему просто снова захотелось плакать, и он уткнулся лицом в горячую ладонь и тихонько всхлипнул.

Ветер постепенно унялся: они спустились с неба и теперь опять шли по коридорам с флагами на стенах. Уже знакомая женщина с гордо развернутыми плечами встретила их на пороге, и юноша передал А-Юаня ей.

— Сохрани моего внука, Вэнь Цин, не позволь никому о нем узнать. Его имя — Вэнь Сыцзи.

Женщина тоже держала аккуратно и бережно, но А-Юань все равно недовольно хныкнул. Юноша быстро провел ладонью по его голове и резко опустил руку.

— Вы не отправитесь с нами, дядюшка? — еще один человек в комнате, тоньше и мягче лицом, посмотрел жалобно.

— Как я оставлю свой клан, Вэнь Нин? — блестящая подвеска слегка качнулась. — К тому же еще не все потеряно. У нас найдутся и защитники, и клинки, да и я пока кое-чего стою в сражении. Вам недолго предстоит скрываться. Через десяток дней я подам весть, и вы вернетесь в Знойный дворец.

Что-то в его голосе показалось А-Юаню странным, но о том, что люди иногда лгут, он узнал нескоро.

***

Лань Сычжуй все помнит, ведь он больше не умеет забывать. Он помнит — но понимает далеко не все. Дедушка, имя которого — Вэнь Жохань — он выучил лишь с чужих рассказов, велел отомстить убийцам клана и семьи. Но Не Минцзюэ, отрубивший голову отцу, мертв: сгорел в искажении ци. Но Цзинь Гуаншань, предатель и перебежчик, мертв: поддался собственной невоздержанности. Но Вэй Усянь, темный заклинатель, принял под свою руку остатки их клана и дрался за них яростно, пока не погиб сам. А Лань Сичэнь — брат Ханьгуан-цзюня.

Как мстить мертвецам? Как мстить тому, кто из врага стал защитником? Как это вообще — мстить?

Впрочем, он пока слишком юн, чтобы понимать. Дедушка говорил — отомсти, когда придет время. Вероятно, оно еще не пришло.

Лань Сычжуй — Вэнь Сыцзи — мягко улыбается другу и прикрывает глаза, уходя в медитацию. Уходя в ожидание.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Обоюдоострое оружие

Название: Обоюдоострое оружие
Задание: Оружие
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: миди (4919 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина), Су Шэ (Су Миньшань)
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: проклятия - опасная вещь. Если ты кого-то проклял, можешь столкнуться потом с неожиданными проблемами. И если не проклинал - тоже.
Примечание/Предупреждения: AU в каноне, ООС обоих героев. Авторские хэдканоны относительно трех месяцев, проведенных Вэй Усянем на Луаньцзан. Осторожно: заместительные!

связаться с Вэй Усянем по вообще-то серьезному вопросу

Проснулся Вэй Усянь от того, что у него затекли руки. Наверняка за ночь опять сполз с постели и валяется теперь на голом каменном полу, вот и отлежал. Все-таки с удобной мебелью у него в пещере большие трудности, нужно будет достать наконец каких-нибудь досок и сколотить приличную кровать…

Встать и размять занемевшие запястья не вышло. Просто поднять руку — тоже.

— Вам лучше не пытаться освободиться, — спокойно уведомили его сбоку.

— А то что? — с живым интересом уточнил Вэй Усянь. Его, получается, решили взять в плен? Это кто же такой смелый нашелся, что судьбы Вэнь Чао не испугался?

— Ничего, у вас просто не выйдет, — объяснил собеседник. Вэй Усянь повернул было к нему голову — любопытно же! — но только вздохнул разочарованно. Неизвестный, ухитрившийся таким необычным способом пригласить его в гости, завязал лицо лоскутом темной ткани, из-за чего на виду остались одни глаза: черные, блестящие и совершенно незнакомые. Еще он переоделся в скромное ханьфу неклановых цветов, замотал тряпицей рукоять меча — проявил предусмотрительность, одним словом.

А жаль. Вэй Усянь не отказался бы посмотреть, кому удалось его захватить, да так, что даже отследить опасность не вышло. Он ведь не заметил никакой угрозы, когда после неудачно завершившегося похода в гости возвращался на Луаньцзан. Просто шел по улицам знакомого илинского городка, просто насвистывал что-то в такт собственным мыслям — а потом… Потом воспоминания обрывались, и это тревожило. К нему нелегко было подойти незамеченным, не говоря уж о том, чтобы нацепить лишающий сознания талисман или незатейливо ударить по голове. Вэй Усянь еще с войны отлично чувствовал рядом с собой ци живых существ — издержки тех трех месяцев на Луаньцзан, когда вокруг не было никого, кроме духов и мертвецов, — так почему же привычное умение подвело теперь?

— И зачем вам понадобился ужасающий Старейшина Илина? — бодро осведомился Вэй Усянь и попробовал направить к путам на руках волну темной энергии. Как бы ему ни было любопытно, кто и для чего его пленил, искать ответы на свои вопросы удобнее несвязанным.

Тьма, давно и привычно свернувшаяся в даньтяне, не отозвалась, и вот это пугало уже всерьез.

Заклинатель с закрытым лицом дернул плечами в ответ на его слова.

— Все просто. Снимите свое проклятие и можете идти, куда пожелаете.

Уже на середине его реплики Вэй Усянь не выдержал: взвыл от хохота.

— Что, опять?! Цзинь Цзысюнь, убери тряпочку с рожи, она тебя не красит!

Его пленитель резко выпрямился, будто от удара.

— Я не этот… не Цзинь Цзысюнь. И в отличие от него, я пострадал именно от вашей руки.

— Ну да, конечно, если в Поднебесной кого-то прокляли, виноват может быть только Старейшина Илина, — в последний раз фыркнул Вэй Усянь, а затем перестал улыбаться. — В отличие от него, говоришь?

Не так-то много людей знали, что племянника главы Цзинь проклял вовсе не он. Мало того, Вэй Усянь сомневался, удалось ли убедить в этом даже самого Цзинь Цзысюня. Тому, впрочем, не было никакого дела до имени собственного обидчика: он просто и незатейливо радовался, что избавился от грозящей смерти. А этот незнакомый заклинатель говорил так уверенно, будто сам стоял на тропе Цюнци — или…

— Это ты проклял Цзинь Цзысюня, — медленно проговорил Вэй Усянь.

Собеседник выпрямился еще сильнее, напряженно развернул плечи.

— Я. И, поверьте, за дело!

— Да я разве спорю? — Вэй Усянь небрежно мотнул головой. — Цзинь Цзысюнь — та еще мразь.

Он ни за что не признался бы вслух, но порой ему и в самом деле хотелось устроить этой цзиньской твари пару веселых подарочков. За каторгу на тропе Цюнци. За смерть Вэнь Нина и слезы Вэнь Цин. За мерзкую готовность упиваться чужим унижением. Подослать, скажем, с десяток мертвецов и выстроить вокруг его дома почетным караулом: пусть подергается. Или повесить на ворота милый и безобидный талисман защиты от зла — из тех, что во время Низвержения Солнца одевались новыми красными чертами и манили темных тварей со всей округи.

Хотелось. Но Вэй Усянь вполне понимал, что ссориться с Ланьлином им не стоит, и поэтому Цзинь Цзысюнь оставался жив, здоров и не напуган. До того самого происшествия на тропе Цюнци, когда кто-то иной сумел воплотить в реальность его смутные желания. Тогда Вэй Усянь сначала ощутил только удовлетворенное злорадство — так тебе, мразь, за моих людей! — и уже потом сообразил, во что это все может вылиться. Хорошо, вовремя подоспел Цзинь Цзысюань и остановил двоюродного братца — хотя вот уж не думал Вэй Усянь, что будет когда-нибудь рад видеть этого павлинчика. Хорошо, он сам не взял с собой мертвую охрану: решил, что темного заклинателя, идущего в гости в окружении боевого отряда, могут неправильно понять. И вдвойне хорошо, что с проклятием Цзинь Цзысюня все же удалось кое-что сделать.

Незнакомец взглянул удивленно, будто не ожидал, что его желание кого-то проклясть вызовет столь горячее одобрение.

— Ну не люблю я Цзинь Цзысюня, — объяснил Вэй Усянь. — Он со своими людьми моего друга убил, родителей воспитанника замучил. За что мне его жалеть?

— Тогда почему вы сняли с него проклятие? — выпалил заклинатель. — Пусть бы умирал себе!

— Ну да, а меня бы продырявили из трех сотен луков, — буркнул Вэй Усянь. — Нет уж, я не об этом мечтал всю жизнь. А еще за него попросил муж шицзе, а ее я не хочу расстраивать. И так уже повидаться не удалось.

В Ланьлин он тогда не пошел: повернул назад прямо с тропы Цюнци, разозленный и обиженный. Отправляться в резиденцию ордена, только что подстерегшего его и угрожавшего смертью? Нет, спасибо. Вэй Усянь и так едва удержался, чтобы не устроить резню в лучших традициях Низвержения Солнца. Окажись рядом хоть один, даже самый слабый мертвец или злобный дух — точно не обошлось бы без жертв. Лучше он вернется на Луаньцзан и с затаенной гордостью похвастается Вэнь Цин, как ухитрился вылечить Цзинь Цзысюня от необратимого проклятия. Точнее, не совсем вылечить, а перевести воздействие на проклявшего его заклинателя, но результат-то один!..

Так. Перевести. На проклявшего.

— Раз сняли с Цзинь Цзысюня — снимите и с меня, — с нарочитым спокойствием проговорил собеседник. Тряпичная маска у него на лице то и дело колыхалась от частого дыхания.

Вот это уже было нехорошо. Вэй Усянь украдкой пошевелил пальцами, убедился, что даже они спутаны надежно, и натянуто улыбнулся.

— Да я бы и не против, только, понимаешь… Я не умею снимать проклятия.

Судя по яростному взгляду, ему предсказуемо не поверили.

— Вы смогли обратить его действие на меня, — заклинатель явно едва сдерживался, чтобы не схватить Вэй Усяня за плечи и потрясти. — Это ли не показатель мастерства, достойного Старейшины Илина?

Вэй Усянь вздохнул и постарался припомнить все, что когда-то читал по этой теме в Облачных Глубинах.

— Тут такое дело... Проклятия — оружие обоюдоострое. Они замечательно убивают или ослабляют врагов, они помогают добраться до того, к кому не подослать мертвеца или другую тварь, но… Как бы объяснить? Вот ты накладывал Тысячу Язв и Сотню Дыр. Взял нить темной энергии, свил ее в проклятие и отправил к Цзинь Цзысюню. Эта нить прошла сквозь тебя и оставила пару волокон в твоем теле, отсюда метки на груди. Когда я работал с этим ланьлинским снобом, взял ту темную энергию, что поселилась в нем, и послал туда, где она уже однажды побывала. Вернул целое к части, понимаешь?

К удивлению Вэй Усяня, ему уверенно кивнули в ответ.

— Я и правда не умею снимать такие воздействия. Гонять петли по уже существующей нити туда-сюда — целое к части, часть к целому — у меня получается, но вот убрать единожды поселившееся в человеке проклятие в никуда — нет.

Если бы его собеседник не скрывал лица, Вэй Усянь был бы уверен: сейчас тот в задумчивости прикусывает нижнюю губу.

— Да, про Тысячу Язв и Сотню Дыр я читал то же самое. Но книги говорят, что обратить проклятие вспять способен только его создатель — а вы справились. Значит, могущества Старейшины Илина хватит и не на такое.

Это, бесспорно, льстило Вэй Усяню, но с правдой имело очень мало общего.

— Впрочем, вы можете перекинуть его обратно на Цзинь Цзысюня, — предложил незнакомый заклинатель. — Ведь связь между проклятым и проклявшим никуда не делась, верно?

Вэй Усянь негодующе фыркнул.

— Ты совсем ополоумел? Мне плевать на Цзинь Цзысюня, но если язвы на его груди, исчезнувшие после моего ритуала, появятся снова через какой-то жалкий десяток дней — вот тогда точно никто не поверит, будто я здесь не при чем! А мне и так едва удалось убедить Цзинь Цзысюаня, что это не я напал исподтишка на человека из Ланьлина. И что, снова навлекать на себя подозрения? Да на меня войска поведут, и за дело!

Чужак недобро сощурился.

— Лучше смерть нескорая и гадательная, чем немедленная, разве нет? Я ведь всегда могу проверить, действует ли на мой случай правило «проклятие спадает с гибелью наложившего его заклинателя».

Вот здесь он просчитался, и Вэй Усянь только усмехнулся в лицо собеседнику.

— А давай! Давно гадал, кем я восстану после смерти.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга: Вэй Усянь с пола, его пленитель — сверху вниз. Первым отвел взгляд заклинатель с закрытым лицом.

— Хорошо. А если сбросить проклятие на кого-нибудь другого?

— Я не буду подставлять под такую гадость ни в чем не повинного человека, — Вэй Усянь дернул щекой. — Я не Цзинь Цзысюнь и на беззащитных не отыгрываюсь.

Это наверняка прозвучало слишком патетично, но он и в самом деле не мог. Уж лучше на себя перетянуть, ему-то еще немного темной энергии повредит куда как меньше, чем любому другому. Да только и это вряд ли выйдет, у него связи, подобные узам проклятия, разве что с поднятыми мертвецами есть… Стоп.

— Ты ведь темный заклинатель? — взглянул он на собеседника.

Тот, почуяв перемену в настроении пленника, заметно оживился.

— Праведный. Но владею некоторыми приемами темного пути.

— Мертвеца поднять сможешь?

Лоскут ткани на лице дрогнул: незнакомец поморщился.

— Если нет иного выхода, смогу. Но небыстро и довольно слабого.

— Отлично, — Вэй Усянь довольно кивнул. — Развязывай меня и пошли. Будем пытаться тебя лечить.

***

Как оказалось, его утащили совсем недалеко от Луаньцзан: стоя на тропе, Вэй Усянь видел знакомую вершину даже не у самого горизонта — куда ближе.

— В этих горах часто гибнут путники, — объяснил заклинатель. Он замер у выхода из пещеры, где еще недавно держал Вэй Усяня, и нервно ежился, как от холода. — Думаю, трупов здесь предостаточно, нужно только поискать.

— Я легко найду парочку, если ци распечатаешь, — без привычного движения тьмы по телу Вэй Усянь чувствовал себя на редкость неуютно. С него сняли обездвиживающие талисманы и зачарованные веревки, но до конца освобождать пленника заклинатель, до сих пор не назвавший своего имени, явно не собирался.

— Запирающая ци техника спадет совсем скоро, — его собеседник извиняющимся жестом наклонил голову. — Снять ее до срока я, увы, не могу.

В том, что ему открыто лгут, Вэй Усянь был практически уверен. И неудивительно: освобождающие течение энергии приемы всегда схожи с теми, которыми ее запечатывают, а кто же захочет по доброй воле раскрывать секретные техники? Тем более такие действенные. Он ведь до сих пор не разобрался, чем именно его лишили сил. Не талисманом: прикосновение бумаги к коже или одежде Вэй Усянь бы заметил. Не артефактом: подобные вещи нашлись бы разве что в кладовых великих орденов, а его пленитель не походил на адепта Ланьлина или Цинхэ, не говоря уж про Гусу. Может быть, музыкой? Вэй Усянь помнил, как насвистывал в городе невесть откуда пришедший на ум мотив. Если он, уйдя в собственные мысли, не обратил внимания на такой же свист откуда-нибудь с крыши и бездумно подхватил мелодию, а она тем временем воздействовала на его ци… Вряд ли, конечно, но это единственное, что могло сработать.

Слишком беспечен он стал после войны. Пора отучаться, пока его не отучили силой.

— Ладно, — Вэй Усянь пожал плечами. — Тогда сам найди, кого будешь поднимать. Учти, уже восставший мертвец не подойдет.

Заклинатель кивнул и, помявшись, вытащил из бездонного рукава потертый гуцинь. Сначала Вэй Усянь не поверил собственным глазам — адепт Гусу и темное проклятие?! — а потом, засмеявшись про себя, помотал головой. Да о чем он? На гуцинях половина Поднебесной играет, Лани всего лишь делают это лучше прочих.

Прислушавшись, Вэй Усянь молча убедился: нет, этот не из Гусу. Слишком неуверенно перебирает струны. К тому же Лань Чжаню духи слетаются едва ли не с первых нот, а тут уже почти треть мелодии прозвучала, и все безрезультатно. Впрочем… он усмехнулся и отшагнул обратно в пещеру.

— Боятся меня духи, — с улыбкой пояснил Вэй Усянь недоуменно обернувшемуся заклинателю. — Меня всё мертвое боится. И за дело.

Сейчас, когда он стоял за линией скрывающих талисманов у самого входа, музыке больше ничего не мешало, и к струнам гуциня несмело потянулись редкие духи. Зазвенели в воздухе отрывистые ноты.

— Недавних смертей не было, но два десятка дней назад в половине ли отсюда сорвался с тропы торговый обоз, — дослушав, перевел их речь человек с гуцинем. — Правда, тела наверняка уже не в лучшем состоянии.

— Невредимый труп и не понадобится, — отмахнулся Вэй Усянь. — Нам, в конце концов, не армию создавать.

Как он узнал совсем скоро, обычному заклинателю, чтобы поднять даже слабого ходячего мертвеца, требовалось кое-что посложнее, чем сыграть на флейте. С полусгнившим телом тощего мужчины в простой одежде — видимо, возницы погибшего обоза — его пленитель провозился с палочку времени. Расчерчивал все три даньтяня иероглифами, рисовал вокруг трупа усиливающую печать, отжимал какие-то точки на мертвых руках. Вэй Усянь следил с нескрываемым интересом: смешно, но раньше он никогда не видел, как работают обычные, не прошедшие Луаньцзан темные заклинатели. Оказалось — долго и трудно. Его собственные методы были куда действеннее.

Мертвец поднялся со второго раза, уставился на своего создателя бессмысленным взглядом.

— Готово, — тот украдкой стер испарину со лба.

— Отлично, — Вэй Усянь попробовал вновь прогнать по телу волну темной энергии и довольно улыбнулся. Неизвестная техника, сковавшая ему ци, наконец-то истаяла полностью. — Ты его чувствуешь? Управлять можешь?

Вместо ответа заклинатель сложил пальцы в печать, и ходячий неловко взмахнул рукой.

— Тогда начнем, — Вэй Усянь кивнул сам себе и вытащил из-за пояса флейту.

Связь между незнакомцем и мертвецом оказалась куда слабее, чем он привык. Его собственные солдаты к концу войны повиновались уже даже не мельчайшим движениям ци — мыслям, и соединяющие их с Вэй Усянем узы напоминали сеть небесного плетения: тонкие, но поддадутся не каждому зачарованному клинку. Здесь же связующая нить дрожала, как осенняя паутина, и ее приходилось подпитывать темной энергией, чтобы не рассыпалась до срока. И тем не менее, она немного походила на ту связь, что протянулась к Цзинь Цзысюню — а потому проклятие можно было попробовать сбросить через нее.

Клубок темной энергии, облепивший грудь заклинателя с закрытым лицом, был плотнее и запутаннее, чем у Цзинь Цзысюня. Вэй Усянь отпутывал его долго, придерживал концы нитей собственной силой и мелодией флейты. Его подопечный, судя по нервно подрагивающим векам, заставлял себя стоять неподвижно ценой немалого напряжения.

— Перекидываю, — предупредил Вэй Усянь через некоторое время, на миг отняв флейту ото рта.

Несколько повелительных нот — и по видимым только ему узам между нежитью и ее создателем пошла широкая петля. Заклинатель мучительно вздрогнул, схватился за грудь. Мертвец заинтересованно повел головой и удовлетворенно рыкнул, а потом дернулся и неуклюже засеменил в сторону.

— Сработало? — незнакомец торопливо скользнул ладонью за отворот ханьфу, и лицо его вытянулось.

— Нет, — буркнул Вэй Усянь и еще раз перебрал пальцами по флейте. Спешащий удрать ходячий безвольно осел на землю. — Часть энергии от проклятия удалось сбросить, но мертвец ее просто впитал. Они на это способны, именно поэтому в темных местах нежить всегда сильнее. Может, если повторить еще раз пять, что-то и вышло бы, но уж очень у тебя с ним непрочная связь, чуть что, тут же рвется.

— Поэтому он и попытался сбежать? — заклинатель бросил взгляд на неподвижное тело у склона.

— Ну да, — Вэй Усянь усмехнулся. — Бедняга освободился и обнаружил, что рядом стою страшный я. Как тут не удрать в ужасе?

Судя по тому, как напряженно хмурился собеседник, веселья он не разделял.

— Есть ли другие способы снять проклятие?

— Найдем, дай с мыслями соберусь, — Вэй Усянь сунул флейту обратно за пояс и сел прямо на землю, задумчиво сплетая и расплетая пальцы.

Итак, узы между его подопечным и поднятым им мертвецом оказались чересчур слабыми, чтобы выдержать такое воздействие. Нужно что-то иное. В каких еще случаях у заклинателя создается связь хоть с кем-нибудь? Близкое родство, партнеры по самосовершенствованию. Отпадает: калечить посторонних людей Вэй Усянь все так же не собирался, да и не думал, что его собеседник согласится на подобную цену. Сам-то он, предложи кто сбросить этакую дрянь на Цзян Чэна или шицзе, не стал бы и слушать. Еще есть связь ученика с учителем, но она возникает редко и лишь при личном наставничестве — и рискни Вэй Усянь использовать ее, снова пострадал бы ни в чем не повинный человек. Не подходит. Нужна нить, на одном из концов которой окажется не живое существо. Не живое…

— А как у тебя с бумажным воплощением? — спросил Вэй Усянь.

Заклинатель с завязанным лицом досадливо сощурился.

— От тела больше, чем на десяток шагов, отойти не смогу. И выдержу от силы палочку времени, — его глаза слегка расширились. — Погодите! Но ведь если вы переведете проклятие на бумажного человечка, дыры возникнут уже на нем, а один из основных принципов такого воплощения…

— ...повреждения, нанесенные бумажному человечку, получает и душа заклинателя, — кивнул Вэй Усянь. — Помню. Придется действовать очень, очень слаженно. Проклятие туда, ты обратно.

Вот это предложение его собеседника явно не порадовало.

— Слишком опасно.

Вэй Усянь развел руками.

— Я не знаю других способов создать связь, на обратном конце которой не будет живого человека. А с мертвецами мы уже пробовали.

Заклинатель напряженно провел ладонью по скрытой тканью рукояти меча, потом рывком опустил руку.

— Хорошо. Надеюсь на мастерство Старейшины Илина.

Теперь они вновь вернулись в пещеру: на тропе дул ветер, слабый, но вполне способный унести бумажного человечка куда дальше, чем на отмеренные ему десять шагов. Вэй Усянь устроился у стены и следил, как не раскрывший своего имени подопечный вырезает фигурку из заготовки для талисмана, как, скосив глаза, выписывает себе напротив среднего даньтяня символы, ослабляющие связь души с телом. Ну да, он ведь не бывал на Луаньцзан. Ему не пытались вырвать и сожрать душу милые местные призраки, он не учился возвращаться в тело быстро, пока оно еще не перестало дышать. Сам-то Вэй Усянь давно справлялся с техниками воплощения без вспомогательных средств, одной силой воли.

— Я поведу петлю по нити медленно, — предупредил он, когда заклинатель устроился на полу, зажав бумажного человечка между ладонями. — И едва она окажется рядом с целью, дам сигнал. Тогда тебе придется как можно скорее возвращаться в тело.

— Понял, — его собеседник волновался куда заметнее, чем перед поднятием мертвеца. Вэй Усянь думал было ободрить — рассказать, например, как он сам при первом воплощении ухитрился вселиться не в бумажного человечка, а в собственное ханьфу, и долго потом из него выпутывался, — но решил, что это вряд ли сильно успокоит незадачливого любителя проклятий.

Вопреки его опасениям, перевести душу в новое тело тот сумел быстро. Закрыл глаза, глубоко вдохнул — а на выдохе бумажная фигурка уже поднялась с безвольно раскрывшейся ладони.

— Слышишь меня? — Вэй Усянь проследил, как человечек дернул головой вниз-вверх. — Помнишь, что мы решили делать? Замечательно, тогда я начинаю.

Теперь, наученный предыдущей ошибкой, он играл дольше: чтобы наверняка размотать всю нить из темной энергии, из которой соткалось проклятие. Бумажная фигурка внимательно наблюдала за его действиями и иногда колыхалась от особенно высоких нот. Узы между ней и телом заклинателя были куда прочнее, чем прошлые, с мертвецом, и Вэй Усянь всерьез рассчитывал на успех.

На этот раз петля собиралась на нити медленно, неторопливо. Вэй Усянь ни на миг не отнимал флейту от губ и потому, когда волна темной энергии отправилась к бумажному человечку, ничего не произнес. Только спешно дернул головой в сторону бесчувственного тела, стоило ей подойти совсем близко.

Фигурка желтоватой бумаги рывком рухнула на безвольную руку — а потом в панике приподнялась и с силой ударилась о расслабленную ладонь еще раз. И еще.

Стремительным перебором пальцев по флейте Вэй Усянь сумел затормозить движение петли из темной ци, но не остановить его полностью.

На четвертой попытке грудь заклинателя судорожно всколыхнулась, и он сел, обводя пещеру диким взглядом.

— Успел, — успокоил его Вэй Усянь и, вернув флейту за пояс, встряхнул отчего-то занывшей кистью.

— Успел, — повторил тот, тяжело сглотнув. — Но, пожалуй, повторять этот способ я не рискну.

Вэй Усянь посмотрел на бумажную фигурку, испещренную неровными отверстиями, и молча кивнул.

— Должен же быть какой-то выход, — он затеребил в пальцах прядь волос. — Сейчас что-нибудь придумаю.

Его собеседник невесело усмехнулся.

— Признаться, я и не думал, что вы будете так рьяно сражаться за мою жизнь. Я ведь вас похитил.

— Эй, мне уже самому интересно! — возмутился Вэй Усянь. При чем тут похищение? Ему давно не попадалось таких трудных задач, и он хотел, в конце концов, помочь пострадавшему из-за него человеку! Пусть тот и сам сглупил, выбрал для мести чересчур опасное оружие — но обратил-то этот клинок против хозяина Вэй Усянь. Ему и лечить нанесенную рану.

Разобраться бы еще, как тут нужно действовать! Он ведь и правда не знал других связей, по которым можно было бы безопасно сбросить проклятие. Узы между темным заклинателем и его нежитью, узы между телом и вместилищем отделенной души… Разве что узы между мечом и его хозяином? Нет, на это никто не согласится, да и риск слишком велик: расколов свое духовное оружие, можно и с искажением ци повстречаться. Говорят, с прежним главой Не как раз такое и произошло… Но как избавиться от проклятия, если некуда его скинуть?

На последних мыслях Вэй Усянь замер и медленно разгладил зажатую в пальцах прядь.

А почему он, собственно, так ухватился именно за узы? Да, по ним можно переложить чужеродное воздействие, как вышло с Цзинь Цзысюнем. Но ведь этот способ не единственный. Большинство проклятий отпускают свою жертву еще в одном случае: когда та умирает.

Правда, Вэй Усянь не помнил, работает ли такой метод на Тысячу Язв и Сотню Дыр. Но в любом случае они рискуют куда меньше, чем с перебросом на духовное оружие, верно?

— Кажется, я придумал, — проговорил он вслух. — Надо тебя убить.

Вскинувший было голову заклинатель тяжело сощурился.

— Не насовсем, — успокоил его Вэй Усянь. — Знаешь, если человек упадет в воду и захлебнется, он умрет. У него перестанет течь ци, остановится сердце и все прочее. Но его можно вернуть, если действовать быстро. Когда я жил в Юньмэне, и видел такое, и сам неосторожных вытаскивал. У нас же пруды с озерами повсюду.

— Временная смерть? — его собеседник немного расслабился.

— Ну да. Тело умрет, душа его покинет, ци перестанет течь по меридианам — за что уцепиться проклятию?

— Не уверен, что это сработает.

— Я тоже, — вздохнул Вэй Усянь. — Но со связями я и вправду перепробовал все способы. Если только ты рискнешь перевести Тысячу Язв и Сотню Дыр на свой духовный клинок…

На рукояти завернутого в ткань меча сжались напряженные пальцы.

— Нет.

— Я почему-то так и решил, — кивнул Вэй Усянь. — Ну что, к ближайшему озеру?

Привычных ему лотосовых прудов здесь, разумеется, не было: горы же. Зато нашлась мелкая речка с быстрым течением, то и дело срывающаяся по камням небольшими водопадами.

— Я суну тебя головой в воду и подожду, пока не захлебнешься, — Вэй Усянь деловито поддернул рукава ханьфу. — Когда твоя душа отделится от тела, поймаю и запихну на место. Лучше не сопротивляйся, все равно ничего не выйдет.

Заклинатель промолчал.

Топить кого-то — всерьез, а не просто схватить под водой за ногу и утащить на глубину, чтобы после с хохотом удирать, — Вэй Усяню до сих пор не приходилось. Он догадывался, что жертва примется вырываться, и потому держал крепко. Не ошибся: его подопечный совсем скоро стал дергаться и судорожно пытаться сбросить хватку. То и дело он, похоже, вспоминал, что сам согласился на такое лечение, и усилием воли расслаблял мышцы, но потом вновь начинал выдираться наверх, к воздуху. Вэй Усянь плотнее стискивал руки и ждал.

Наконец чужое тело замерло. Еще некоторое время Вэй Усянь продержал его головой в воде, дожидаясь, пока стихнет последняя дрожь, а затем вытащил на берег и распахнул одежды на груди. Если он прав, в определенный момент все эти язвы должны исчезнуть. Если нет — нужно будет изобретать что-то еще.

Сердце Вэй Усяня стучало часто-часто, отсчитывая мгновения с ненужной торопливостью. Казалось, время утекало слишком быстро, и он не удивился, когда увидел взлетающий над бездыханным телом неяркий огонек. Дух. Обычный заклинатель заметил бы его, лишь воспользовавшись парой особенных техник вроде ланьского Расспроса. Вэй Усянь же… он и сам иногда поражался, сколько всего приобрел — и потерял — на Луаньцзан.

Отчего-то душа покинула тело куда раньше, чем думал Вэй Усянь: он едва успел наиграть на флейте несколько повелительных нот. Прошили воздух потоки темной энергии. Белый огонек рванулся было в сторону и в ужасе забился, окутанный струями чужеродной ци.

— Не бойся, не бойся, — Вэй Усянь осторожно посадил его на ладонь, придерживая кончиками темных нитей. — Знаю, я страшный, но кусаться не буду, честное слово. А вот если улетишь, в тело вернуться не сможешь, просто не найдешь его… Да не трепыхайся ты так!

Он неплотно сомкнул пальцы, чтобы мечущийся в панике дух уж точно не вырвался наружу. Понятно, конечно: его даже нежить с Луаньцзан боится, считая более крупным хищником, от него тьмой и холодом тянет сильнее, чем от иного лютого мертвеца, — неудивительно, что и без того перепуганный собственной смертью дух жаждет скорее удрать из когтей такой твари. Но выпускать нельзя. Вэй Усянь помнил, как ему самому, упавшему на Луаньцзан, вырвали душу из тела. И как потом, отбившись от считавших его своей добычей черно-красных огней и сполна нахлебавшись чужой темной ци — кажется, тогда он кого-то сожрал, но повторить в здравом рассудке не решился бы, — огляделся вокруг и едва обнаружил собственное тело, таким блеклым оно виделось посмертным зрением. А уж вернуться, вселиться в него и заставить истрепанную долгим и непривычным сражением душу заново врасти в плоть и вовсе вышло раза с десятого. У его подопечного точно не получится без помощи, а значит, разжимать руку и позволять отчаянно мигающему огоньку улететь нельзя ни в коем случае.

— Сейчас проклятие поверит, что ты умер до конца, и твое тело очистится, — уговаривал Вэй Усянь бьющегося о ладонь духа и про себя отсчитывал мгновения. — Язвы исчезнут, чужая ци уйдет. Тогда я помогу тебе вернуться, а пока посиди здесь, я мелкую нежить в обиду не даю… ага!

Темная энергия, опутавшая заклинателя, постепенно истаивала. Глубокие, чуть воспаленные отверстия на его груди медленно, будто нехотя смыкали края.

— Сработало, — Вэй Усянь ликующе улыбнулся огоньку у себя в кулаке.

Когда с кожи исчезли последние отметины, он перехватил чужую душу потоками темной энергии, освобождая руки, и рывком перегнул тело ее хозяина через колено. Помогать утонувшим не приходилось давно, но нужные движения вспомнились мигом: слишком уж накрепко вбивали их в головы юньмэнских учеников. Легкие и желудок освободить от жидкости, по сердцу и золотому ядру — слабый разряд ци… Талисман, призывающий душу в тело, Вэй Усянь создавать не стал: она и не улетела далеко.

— Давай, возвращайся, — он поднес подрагивающий огонек к среднему даньтяню и, почти впихнув его внутрь, накрыл окутанной темной энергией ладонью. — Выбраться все равно не выйдет, видишь? Моя рука загораживает тебе выход. Так что прирастай давай, пока обратно не вытащили.

Потрудиться пришлось немало. К тому времени, как душа прекратила беспорядочно дергаться, а тело сделало первый самостоятельный вздох, Вэй Усянь успел изрядно запыхаться.

— Хорошо, что заклинатели такие живучие, — подытожил он, устало выпрямляясь. — Вздумай я столько ждать с обычным человеком, точно не вытянул бы потом.

— По… получилось? — тяжело хватанул губами воздух его подопечный.

— Сам проверь! — с торжеством ухмыльнулся Вэй Усянь.

Заклинатель прижал к груди дрожащую ладонь и облегченно улыбнулся. Сейчас, когда тряпичную маску благополучно унесло речным течением, Вэй Усянь мог наконец видеть лицо своего собеседника: еще молодое, с острыми чертами. Совершенно незнакомое. Неудивительно: он ведь знал далеко не всех заклинателей Поднебесной.

— Не понимаю, почему сработало, — заклинатель бессильно уронил руку. — Тысяча Язв и Сотня Дыр ведь не исчезает после смерти. Эти следы остаются даже на трупе, пока не погибнет наложивший проклятие.

На какое-то мгновение Вэй Усянь почувствовал себя очень глупо. Стоило внимательнее читать тот трактат в Облачных Глубинах, а то могло получиться неловко.

— Ну… я об этом не знал, — честно сказал он.

Ответный взгляд был полон недоумения.

— Вы же Старейшина Илина. Величайший темный заклинатель эпохи.

— Что не отменяет одного: в проклятиях я ни гуля озерного не смыслю, — фыркнул Вэй Усянь. — Про самые распространенные читал, но и только.

Судя по оторопелому виду собеседника, такого он не ожидал.

— Уж ты-то точно разбираешься в этом получше меня, — с усмешкой добил его Вэй Усянь. — Вон какую шикарную дрянь наложить ухитрился… ох.

На последних словах он хлопнул себя по колену и расхохотался.

— Я понял! Понял, почему сработало!

— А я нет, — заклинатель подполз к ближайшему валуну и сел, опершись спиной. Его заметно потряхивало.

— Проклятие ведь и правда наложил ты, — объяснил Вэй Усянь. — На Цзинь Цзысюня. Я только перенаправил воздействие, а источником был ты. А помнишь, как можно избавиться от Тысячи Язв и Сотни Дыр? Заставить проклявшего принять удар на себя — или убить его. Вот второй способ-то у нас и сработал! Заклинатель, наложивший проклятие, погиб — и с тела жертвы исчезли отметины. А то, что обе роли здесь исполнял ты — это уже мелочи.

— Изящно, — помолчав, ответил его собеседник. — Ум Старейшины Илина славят не зря.

— Да ладно, это нечаянно вышло, — отмахнулся Вэй Усянь. — Но метод я запомню.

Заклинатель кивнул ему и с усилием выпрямился, не опираясь больше о камень. Теперь он сидел ровно, как на приеме у главы клана.

— Чем я могу отплатить за помощь?

— Эй, ты же меня похитил! — фыркнул Вэй Усянь. — Разве пленникам предлагают плату?

— Я предполагал, вы едва ли согласитесь по доброй воле: ведь Цзинь Цзысюня вы исцелили, а его проклял как раз я, — возразил его собеседник.

— И собирался заставить меня силой? — восхитился Вэй Усянь. — Знаешь, в следующий раз лучше просто приходи к границам Луаньцзан. Я пойму, что кто-то решил наведаться в гости, и спущусь. А насчет платы…

Замолчав, он задумчиво накрутил на палец прядь волос. Стоило попросить денег или лучше с десяток мешков риса и овощей: на Луаньцзан все еще было очень плохо с земледелием, а на редис Вэй Усянь смотрел уже с нескрываемой тоской. Однако…

— Поучи меня проклинать, — сказал наконец Вэй Усянь.

Все-таки ошарашенно хлопать глазами его собеседник умел замечательно.

— Да, да, я правда этого не умею, — подтвердил Вэй Усянь. — А стоило бы. Мне тут пришло в голову: что будет, если проклясть чем-нибудь совсем безобидным? Допустим, чтобы у человека раз в год глаза цвет меняли на пару часов. Он этого, может, и не заметит даже — а нить между ним и мной все равно появится…

Он мечтательно улыбнулся.

— Можно будет по ней ци передавать, если ранят. Или сообщениями обмениваться, только я еще не придумал как. Или хоть просто знать, что человек на том конце нити жив и в порядке — а это иногда дорогого стоит!

— Вы думаете проклясть кого-то, чтобы ему помогать, — медленно проговорил заклинатель.

— Ну да, — кивнул Вэй Усянь. — Что смотришь? У каждого клинка две грани. А раз я сумел однажды сделать оружие из безобидного ограждающего талисмана, то уж превратить проклятие в защиту точно смогу. Ну что, поучишь? И если да, то как тебя все-таки зовут?

Судя по неловкой улыбке, его собеседника эта ситуация одновременно и смущала, и забавляла.

— Су Миньшань. Хорошо, великий Старейшина Илина. Я буду вас учить.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Не для этого

Название: Не для этого
Задание: Оружие
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: миди (5419 слов)
Персонажи: Не Хуайсан, Не Минцзюэ (Чифэн-цзунь)
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Воин Не, умерший от искажения ци, неизбежно восставал, сколько бы ритуалов успокоения духа ни проводили над ним при жизни. Иногда это случалось через неделю, иногда через месяц. Не Минцзюэ справился за три дня.
Примечание/Предупреждения: АУ, авторские хэдканоны, смерть второстепенного персонажа за кадром,

спойлер!

все кончится хорошо.

использовать саблю по назначению... или все же нет

— …глава Не!

Встревоженный голос эхом отдался в тяжёлой голове, ткнулся в висок острым углом. Не Хуайсан поморщился. Он только заснул, а управляющему тут же что-то понадобилось от старшего брата, да ещё так срочно, чтобы вопить на все внутренние покои…

— Глава Не, проснитесь!

Отчего бы ему не пойти к брату… Застоявшийся в голове туман постепенно развеивался от почтительных слов, и Не Хуайсану отчаянно захотелось забиться в какой-нибудь тёмный угол. Это зовут не брата. Управляющий, как всегда, безупречно вежлив, и голос его не громче обычного даже сейчас, когда что-то явно случилось. Просто теперь ему следует докладывать обо всём именно в этом кабинете и именно Не Хуайсану. Главе Не.

— Я слышу, слышу, — Не Хуайсан оторвал голову от стола, за которым после похорон брата проводил большую часть времени. Не то чтобы он всерьёз пытался вникнуть во все дела клана: от распределения ночных охот до закупок ароматного масла и доносов на ворующего сено младшего конюха, — просто так становилось немного легче. Не думать, не вспоминать, не ждать… — Что случилось?

Стол был жёстким, тушь с бумаг наверняка отпечаталась на лице, а шея отчаянно затекла. Не Хуайсан со стоном выпрямился, стараясь не смотреть на измятые рукава. Он уже догадывался, о чём пойдёт речь — слишком уж управляющий колебался и отводил глаза.

— Выброс тёмной энергии в семейном склепе, — наконец сказал он.

Не Хуайсан закусил губу. Этого следовало ожидать, это произошло бы неизбежно, даже хорошо, что так скоро, осталось совсем немного…

— Ясно, — он с усилием расправил плечи. — Пока только выброс?

— Очень сильный, и из склепа слышны посторонние звуки, — кажется, управляющий изрядно волновался, но не мог точно сказать, что именно кажется ему тревожным.

Всё было правильно, правильно. По древней традиции умерших глав, наследников и сильнейших воинов клана Не хоронили в специальных склепах. Эти строения — почти небольшие крепости, отлично защищённые, с мощнейшими печатями и талисманами — никто не принял бы за традиционные храмы предков. И мало кто мог разглядеть, что почти вся защита на склепах — не от проникновения внутрь могильного вора или тёмного заклинателя, а от рвущегося наружу зла.

Все знали, какую цену платят Не за несравненные возможности сабель в бою, но лишь немногие адепты клана представляли, насколько она велика на самом деле. Воин Не, умерший от искажения ци, неизбежно восставал, сколько бы ритуалов успокоения духа ни проводили над ним при жизни. Иногда это случалось через неделю, иногда через месяц. Не Минцзюэ справился за три дня.

Тяжело вздохнув, Не Хуайсан потёр глаза. Под веками горело, а недолгий сон вовсе не освежил разума. Но, к сожалению, его присутствие было необходимым: большая часть защитных печатей семейного склепа подчинялась главе клана. Сейчас только он сумел бы сделать так, чтобы лютый мертвец, жаждущий живой крови и янской ци, намертво застрял в защите на выходе из усыпальницы и получил возможность упокоиться с миром.

Это по традиции тоже должен был сделать глава клана.

Возле ворот склепа уже выстроились сильнейшие воины клана — потомки боковых ветвей, верные вассалы, лучшие из приглашённых заклинателей. Не Аньчжун, начальник охраны Нечистой Юдоли, торопливо поклонился:

— Глава Не! В склеп, кажется, кто-то проник до того, как поднялась тревога. Сигнальные талисманы загорелись раньше, чем тёмная энергия начала вырываться наружу. Выбросов было четыре, и очень сильных, также слышался рёв и грохот, но сейчас всё тихо. Он… не выходит.

— Разумеется, — вздохнул Не Хуайсан. — Он нас просто не почувствует, пока я не зажгу нужные печати. Вы уже знаете, кто пробрался внутрь?

— В Нечистой Юдоли пропавших нет, — в голосе Не Аньчжуна звучало сомнение: проверить всех людей в резиденции за такое короткое время было совершенно невозможно. Наверняка только охранников пересчитали.

Как бы то ни было, этот человек, несомненно, уже мёртв. Когда Не Минцзюэ упокоится окончательно, тело глупца достанут, опознают и похоронят.

— Глава Не… — осторожный голос вырвал Не Хуайсана из раздумий. — Вы не взяли саблю?

— О, ну что же вы, — собственный подрагивающий голос показался Не Хуайсану неуместно весёлым, — старший брат и при жизни-то был сильнейшим воином, а уж сейчас… Разве моей сабле хватит сил, чтобы помочь ему умереть окончательно? Я не знаю, я совсем не уверен…

На самом деле хватило бы. Когда лютый мертвец стоит неподвижно, неспособный вырваться из хватки печатей, кто угодно справится, пусть и не сразу. Но должна же быть хоть какая-то польза от всем известной слабости Не Хуайсана? Пусть они поверят, пусть последний удар нанесёт кто-нибудь другой.

— Если вы позволите, глава Не, — начальник охраны поклонился, наверняка скрывая презрительную усмешку, но объяснение всё-таки принял.

— Конечно-конечно, позволю, — от облегчения Не Хуайсан даже смог улыбнуться и торопливо шагнул к печатям, управляющим энергией в склепе. Сейчас он позовёт брата наружу, впустит в склеп малую долю жизненной энергии столпившихся вокруг заклинателей — лучшую приманку для неупокоенных. И попытается не смотреть, запомнить его ещё живым…

Печати послушно вспыхнули, тонкие линии чуть изменили ритм пульсации, где-то в глубине склепа всколыхнулась тёмная энергия. Лучшие воины Не ждали в обманчивой неподвижности, но минута текла за минутой, а вход в усыпальницу оставался пустым. Не Хуайсан, подумав, немного усилил напор энергии.

— Глава Не, — подал голос управляющий. — Может быть, пробравшийся в склеп ещё жив и его ци отвлекает мертвеца?

— Ох, это совсем нехорошо! — Не Хуайсан поёжился. Не хотел бы он оказаться на месте того человека. — Что же нам тогда делать?

— Войти! — рубанул воздух рукой Не Аньчжун. — Чтобы лютый мертвец чётче ощутил нашу ци. А господин глава станет управлять защитой изнутри, помогая своим воинам.

Мысль о том, что господин глава может не желать отправляться в склеп, до краёв полный тёмной энергии, ему явно и в голову не пришла. Не Хуайсан вздохнул. Лучшие адепты Нечистой Юдоли всё ещё думали и действовали, как при Не Минцзюэ, который в своё время упокоил отца вовсе без помощи защитных печатей.

— Это… не очень хорошая мысль, — Не Хуайсан переплёл пальцы, мимолётно сожалея о забытом в покоях веере. Как было бы славно прикрыться им сейчас! — Разве я смогу оказаться там чем-то полезным?

— Глава Не, но защитой склепа, особенно изнутри, сможете управлять только вы, — Не Аньчжун уже не был так уверен в собственной идее. Однако лютый мертвец, похоже, вовсе не собирался выходить и подставляться под удары сабель, а стоять за стенами несколько дней, пока погибнет от ран и истощения забравшийся в склеп неизвестный заклинатель, ему представлялось неприемлемым. Не Хуайсан предпочёл бы подождать, но не отдавать же лично такой приказ, а само собой ничего устраиваться не желало. Да и внутри мог оказаться кто-то из Нечистой Юдоли, глупцов хватает везде. Тогда вышло бы очень нехорошо.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Не Хуайсан, шагая ко входу. — По-моему, это совсем плохая идея…

В усыпальнице было тихо, темно и затхло. Четверка воинов — больше брать в тесные коридоры не имело смысла — продвигалась уверенно, проверяя каждое захоронение. Покой древнейших могил — ещё поколения основателя и его детей — остался не потревоженным, да и более поздние не таили следов чужого присутствия. Ни одна из мрачных камер не выпустила на свободу чудовищно быструю фигуру, переполненную жаждой убивать.

— Думаю, — шёпот кого-то из охранников завяз в неподвижном воздухе, — он ждёт у себя.

Семейный склеп Не рос вглубь, врубался в скалу, подпёршую северный край Нечистой Юдоли, и заканчивался камерой с гробом последнего главы. Именно оттуда сейчас неторопливо расползалась по помещению тёмная энергия, ласково обвивая ноги живых, вкрадчиво касаясь резных каменных саркофагов. Но мертвецы в них были надежно упокоены — каждый в своё время.

Нападение они прозевали. Силуэт, едва различимый в свете талисманов, метнулся сзади, от погребальной камеры отца Не Минцзюэ и Не Хуайсана, стоило отряду её миновать. Легчайшее движение колыхнуло воздух, но крикнуть никто уже не успел — удары когтистых рук разметали лучших воинов клана за считанные мгновения. Холодный камень больно впился между лопаток, и Не Хуайсан сдавленно охнул, пытаясь продышаться. Впереди ярко вспыхнули талисманы: охранники, похоже, ещё могли сражаться и готовились защитить главу клана, ценою собственных жизней пробив ему путь наружу… Ещё через миг Не Хуайсан очнулся окончательно и завопил, надсаживая голос:

— Назад! Все назад! Это приказ! Отступайте немедленно!

Потому что в первые мгновения атаки лютый мертвец, бывший когда-то Не Минцзюэ, не разорвал пополам идущего сбоку заклинателя, не перечеркнул горло когтями. Он, будто бы и не заметив охранника, привычным, тысячу раз отработанным движением схватил за плечо Не Хуайсана и отшвырнул того во тьму погребальной камеры. Себе за спину.

Всё же лучших воинов Нечистой Юдоли муштровали на славу — даже сейчас они подчинились мгновенно. Не Хуайсан надеялся, что бездумного повиновения хватит ещё хоть на пару минут, хоть на несколько фраз — чтобы неестественно неподвижная фигура у входа в камеру чуть остыла от боевой ярости.

— Старший брат? — вышло неуверенно и сипло. — Минцзюэ?

Тихий удовлетворённый рык Не Хуайсан не услышал — почувствовал кожей. Затем фигура в многослойных погребальных одеждах повернулась. Подошла, тяжело ступая. Как этих шагов можно было не заметить? А вот не получилось же… или просто сейчас брат не считал нужным таиться?

— Старший брат, отзовись! Ты меня слышишь? — Не Хуайсан измучил бы себя безумной надеждой, если бы страх не перевешивал. Брат… тот, кто сейчас стоял напротив, был безнадёжно мертв. Все защитные амулеты светились, трещали, мигали и только что не стояли дыбом, как шерсть у кошки. В тусклом свете брошенного на пол талисмана можно было различить и серо-зеленоватый цвет кожи, и неподвижный белёсый взгляд, и прожилки темной энергии, разбегающиеся по щекам брата. Если Не Хуайсан ошибся, то обживать ему соседний саркофаг, стоит только дёрнуться…

Холодная когтистая рука легла Не Хуайсану на плечо и чуть сжала. Аккуратно, почти нежно. Когда Не Минцзюэ был жив, он делал это жёстче, то и дело оставляя синяки. Но хватка у лютого мертвеца стала куда сильнее, и он, должно быть, не хотел неосторожным движением переломать младшему брату кости.

Отчаянно всхлипнув, Не Хуайсан вцепился в шершавый от вышивки шелк погребальных одежд.

— Братик… братик! Ты… зачем ты умер?! Я же не справлюсь!.. Всё тебе перепорчу! Минцзюэ…

Тело, в которое Не Хуайсан уткнулся лицом, оставалось холодным, жёстким и болезненно покалывало кожу тёмной ци. Брат давно и бесповоротно умер. Его души и разума не было и не могло быть здесь.

А его руки неловко обняли Не Хуайсана поперёк спины. Осторожно прижали к себе, чуть покачивая. Не Хуайсан заплакал еще безнадёжнее, когда, решив, что просто обнять мало, лютый мертвец тихо заурчал что-то почти мирное. Может быть, любимую колыбельную госпожи Не, в которой брат однажды насчитал двадцать семь способов убить врага?

Из подступающей истерики Не Хуайсана выдернули далёкие встревоженные голоса. Видимо, охрана, выбравшись из склепа или просто перегруппировавшись, решила нарушить приказ главы. Куда быстрее, чем он надеялся, ох, как бы теперь ему всё не испортили! Брат рыкнул что-то недовольное и ощутимо напрягся.

— Это свои! Не нападай! — Не Хуайсан набрался смелости и дотронулся до холодной щеки, поворачивая к себе лицо брата. — Свои, понимаешь? Мы дома, в Нечистой Юдоли!

В следующий момент он пожалел о неосторожном движении: что-то для себя решив, Не Минцзюэ вскинул его на плечо и потащил глубже в склеп. Впрочем, дальше была только одна камера, ведь место для Не Хуайсана ещё не вырубили.

— Ай! Брат, что ты делаешь?! — он не удержался от вскрика, больно ударившись затылком о потолок.

Здесь оказалось совсем темно, и Не Хуайсан зажёг ещё один талисман. Логика не подвела: его действительно принесли в погребальную камеру Не Минцзюэ. Тяжелый даже на вид резной саркофаг зиял вопиющей пустотой, крышка валялась сбоку. Не Хуайсан ещё смог заметить краем глаза что-то светлое на полу, когда из прохода донеслись шаги и замелькали вспышки талисманов.

— Брат, не нападай, это свои! — Не Хуайсан со всей силы ухватился за руки Не Минцзюэ и снова не смог сдержать слёз: его отцепили практически аккуратно, только рявкнув что-то напряженно-ругательное. А затем брат поднял его, как маленького ребёнка, и решительно опустил на дно саркофага. Тяжёлого, каменного, сплошь покрытого талисманами — такого, чтобы даже лютый мертвец потратил немало сил, прежде чем выбраться. В единственное надёжно защищённое место погребальной камеры.

Сглотнув подступающие слёзы, Не Хуайсан снова заорал:

— Назад!!! Все назад, черепашьи дети! Я в порядке! Всем идти на… назад!

На последней фразе он, кажется, сорвал-таки голос.

Мощный рык заставил Не Хуайсана вздрогнуть, завозиться, неловко вылезая из саркофага.

— Всё в порядке, брат. Тут нет врагов, только мы с тобой… Всё хорошо.

Не Минцзюэ покосился на вмиг опустевший проём и, поколебавшись, позволил ухватить себя за рукав и усадить на саркофаг.

— Враги давно кончились, ещё на войне, — Не Хуайсан вымученно улыбнулся. — Сейчас только всякие твари остались. Кстати, в Нечистую Юдоль вчера притащили очень интересного призрака, я раньше даже не читал о таких…

Он заставлял себя говорить тихо, уверенно и спокойно, будто бы не в склепе сидит, а любуется вечерним садом и пьёт вино. Пусть брат слушает. Вдруг, если достаточно долго звать, если помогать вспомнить, если не бояться… Не Хуайсану рассказывали: Призрачный генерал был только с виду лютый мертвец, а вёл себя точь-в-точь как живой. Ну, не в бою, конечно, но в бою и не считается, уж Не-то знают. Наверняка Вэй Усянь проводил какие-нибудь страшные запрещённые ритуалы, но ведь Вэнь Нин ему чужак-чужаком, они даже приятелями не были. А тут брат, это совсем другое дело! И Не Хуайсан продолжал говорить: про мирные повседневные дела Нечистой Юдоли, про скользкую черепицу на крыше, мешающую адептам целоваться с видом на закат, про захромавшую кобылу — ту, серую, с пятнами на бабках, про слугу, попытавшегося сбежать с дорогими украшениями, про намечающуюся свадьбу сына пятого дядюшки и юной госпожи из клана Ху, про Цзэу-цзюня, который даже на похороны вырвался с трудом: какие-то проблемы в Облачных Глубинах… Про Ляньфан-цзуня Не Хуайсан не сказал ничего. Ему ведь умиротворить брата нужно было, а не помочь ему разрушить склеп до основания.

Когда голос сел окончательно, Не Хуайсан достал из рукава флягу с целебным настоем и, отхлебнув, перевёл дух. Кажется, получалось. Ведь ни один лютый мертвец не станет сидеть, обнимая за плечи живого человека, позволяя на себя опираться, иногда даже бурча что-то вместо ответа? Не станет. А значит, осталось подтолкнуть совсем немного.

— Старший брат, — Не Хуайсан облизнул пересохшие губы. — Вернись, а? Я правда не смогу без тебя. И клан не удержу, и влияние утрачу. И от старейшин не отобьюсь. И веера везде по стенам развешу. Распишу и развешу! Очнись… Ты же меня слышишь, ты же всё понимаешь… Я без тебя не справлюсь!

Слёзы снова подступили к горлу, заставили задохнуться. Не Минцзюэ что-то решительно рыкнул, резко встал, едва не опрокинув на пол Не Хуайсана, и зашагал к выходу из склепа.

— Брат, ты куда? Там нет врагов!

В ответ Не Хуайсана схватили за руку и поволокли за собой. Затормозить, упёршись пятками в пол, не вышло, оставалось только перебирать ногами и надеяться, отчаянно надеяться, что брат уже очнулся достаточно и не устроит бойню снаружи. Что на них не нападут, едва увидев. Что его приказа послушаются и в третий раз.

В ворота склепа, сейчас распахнутые настежь, целились, наверное, все боеспособные заклинатели Нечистой Юдоли. Из-за спины брата Не Хуайсан мог видеть десятки натянутых луков, зажжённых талисманов, кое-где уже и сабли обнажили. Он набрал в грудь воздуха, готовясь снова кричать, но не понадобилось. Воины Нечистой Юдоли были всё же лучшими: никто не выстрелил без приказа. Только тишина повисла такая, что хоть ножом на ломтики режь. Неудивительно. Не каждый день бывший и нынешний главы клана стоят у ворот склепа и держатся за руки.

А потом Не Минцзюэ раздражённо рявкнул и пнул мигом затрещавшую защиту склепа. Кто-то из собравшихся во дворе адептов выронил саблю. Кто-то вполголоса повторял «глава Не», непонятно к кому обращаясь.

— Спокойно, — сказал Не Хуайсан. — Спокойно. Опустите оружие и ведите себя как обычно. Ты ведь не будешь нападать, брат?

Кажется, Не Минцзюэ не собирался. Он определенно выказывал нетерпение, то и дело пробуя на прочность золотистую пелену барьера, но злости и ярости в нём было не больше, чем раньше, в камере склепа. Да и не сильно-то больше, чем при жизни. Не Хуайсан глубоко вздохнул, потянулся к амулету, позволяющему управлять защитой, и отключил её полностью.

— Боги… — прохрипел кто-то совсем уж тихо.

— Не нападать! — повторил Не Хуайсан, осторожно шагая вперёд. Теперь уже он потянул за руку словно бы задумавшегося брата. — Всё в порядке, всё хорошо…

Когда его снова вскинули на плечо, он даже вскрикнуть не успел. Несколько стрел, безнадёжно опоздав, ударились о каменные плиты: у благоразумия адептов клана Не всё же были свои границы. Не Минцзюэ в два прыжка одолел двор и стену, отделяющую Нечистую Юдоль от окрестных скал: не слишком высокую, здесь горы были почти неприступны, и атакующим оставалось только лететь к крепости на мечах. Как выяснилось, для лютого мертвеца она тоже преградой не стала. Не Хуайсан задёргался, силясь как-нибудь изменить донельзя неудобную позу: висеть вниз головой ему не нравилось даже на собственном брате. Кое-как он смог повернуться, переползти за спину, а потом и почти расслабиться, когда его уверенно поддержали холодные руки.

— Старший брат, ты уверен, что нам туда?

Не Минцзюэ прорычал что-то утвердительное. Не Хуайсан завертел головой, оглядываясь. Что же, это было ожидаемо: почти три десятка заклинателей мчались на саблях чуть сзади и сбоку. На саблях. Ну конечно. Не Хуайсан поёжился от внезапно накатившего озноба. Брат с невозможной для живого скоростью бежал к хребту Синлу. Туда, где лишь пару дней назад со всеми почестями и ритуалами захоронили его клинок.

Ну вот почему его брат такой… проблемный, даже когда мёртвый?

До хребта Синлу от Нечистой Юдоли было не так уж и далеко. Но пара часов лёту оказалась вовсе не равна паре часов скачки на лютом мертвеце. Поездка вышла просто кошмарной! Не Хуайсан не раз слышал байки про то, как во время Низвержения Солнца небольшие отряды особенно отчаянных заклинателей передвигались не пешком, не на лошадях и не на мечах. Безумцы, потерявшие семьи в вэньском пламени, седлали мертвецов Вэй Усяня — и мчались со скоростью лучшего артефактного клинка, не тратя притом собственную ци, всегда оказываясь в нужном месте и в нужное время. Теперь Не Хуайсан точно знал: сказки про всадников Затмения были наглой ложью от начала и до конца! За пару часов висения на брате он чуть не вытряс себе все внутренности, до крови ободрал занемевшие от попыток держаться пальцы и вообще невероятно устал. О том, чтобы после такого ещё и в бой идти, не могло быть и речи.

Когда каменистые склоны и глубокие ущелья сменились сумрачным ельником, укрывающим Некрополь, а Не Минцзюэ остановился у самых границ, у Не Хуайсана хватило сил только мешком свалиться на землю рядом с полузаросшей тропой. Хвала богам, брат что-то почувствовал и не пытался даже приблизиться к первой линии защиты Некрополя, а то могло бы выйти… нехорошо. Да, совсем нехорошо.

— Брат, не ходи туда, не надо, — Не Хуайсан осторожно взял Не Минцзюэ за руку и потянул вбок, с тропы. — Ты сейчас немного мёртвый. Представляешь, что начнётся, если наши сабли тебя почувствуют? Они же яростью переполнятся, на тебя кинутся, мертвецы вообще восстанут и хорошо, если не разломают стены… В такой суматохе я ни за что не найду Бася. Ты лучше подожди тут, братик, я быстро справлюсь. Мы ведь её совсем недавно замуровали, наверное, даже кладка еще не высохла. Я её достану и сразу назад, хорошо? Ты ведь подождёшь меня здесь? Не ходи за мной, не надо…

Не Минцзюэ чуть наклонил голову, и Не Хуайсан позволил себе поверить: брат сможет вернуться. Ему уже сейчас не хватает самой малости, одного толчка. Вот принесет он саблю — и тогда брат очнётся.

Каменная кладка недавно возведённого могильника действительно ещё не успела толком схватиться. Даже Не Хуайсану хватило пары ударов, а затем стена с замурованными в ней мертвецами начала поддаваться. Пролом, достаточный, чтобы пролезть, обозначился через несколько минут, и Не Хуайсан расчихался от белёсой пыли. Раздражённо отпихнув от входа какое-то испачканное в земле и извести тело, он шагнул внутрь, навстречу такому знакомому ощущению тьмы и ярости. Бася, очевидно, вовсе не была довольна заточением, а недовосставшие трупы не казались ей хорошей заменой настоящим врагам.

Сняв крышку саркофага, Не Хуайсан осторожно коснулся рукояти. Духовное оружие такого уровня слушается только одного хозяина, а чужака и вовсе может атаковать, но ведь он-то чужаком не был! Не Минцзюэ когда-то давно потратил немало времени, знакомя собственную саблю с младшим братом, позволяя её касаться и даже медитировать вместе. Разумеется, это было небезопасно, но шанс, что разговоры с Бася благотворно повлияют на непутёвого брата, в глазах Не Минцзюэ перевешивал возможный риск. Вот и пригодилось. На грани сознания Не Хуайсана будто бы вспыхнул недобрый чёрный огонь, не сжигая, не убивая, узнавая.

В отличие от своего хозяина, Бася полнилась яростью еще сильнее, чем раньше, но всё же позволила вынести себя из склепа. Может быть, поняла, для чего понадобилась?

— Старший брат не пытался войти? — спросил он у охраны, старательно взявшей его в оборонительное построение.

— Нет, глава Не. Он ждёт вас снаружи.

Не Хуайсан отрывисто кивнул.

— Тогда сразу поднимайтесь на клинки и держитесь неподалёку. На меня брат не нападет.

Сейчас его послушались без тени сомнения, только от чужих взглядов резко стало неуютно. Хорошо ещё, что Бася похоронили недалеко от линий защиты, долго идти было не нужно, а то ноги и так подкашивались от волнения.

Терпеливо застывший у стены Не Минцзюэ бережно принял саблю и выхватил её из ножен таким знакомым уверенным движением, что сердце Не Хуайсана пропустило сразу несколько ударов. Он напряжённо вглядывался в серое лицо, пытаясь уловить: ну когда же, когда пустой взгляд лютого мертвеца затуманит первая искра осознания себя? — пока от рези в глазах не набежали слёзы. Но брат просто стоял, снова уронив руки вдоль тела, только что рукоять не выпустил.

Нет, всё правильно. Всё просто обязано быть правильно. Просто Не Хуайсан чего-то не учёл, о чем-то не догадался. Ведь зачем-то же брат так стремился сюда?

— Старший брат. Минцзюэ, — осторожно позвал он.

От звуков голоса лютый мертвец пошевелился. Повёл головой, явно отыскивая цель — не глазами, ощущением ци. Поднял руку с Бася, что-то довольно прорычал и осторожно вложил саблю в пальцы Не Хуайсана, обхватив сверху собственной ладонью.

— Брат, ты опять! — Не Хуайсану захотелось разом и зарыдать на весь лес, и безумно засмеяться. — Я не буду носить саблю! Даже твою! Очнись и возьми её сам!

Не Минцзюэ удовлетворённо заурчал. С его точки зрения, похоже, всё только что стало правильно.

Бессильно всхлипнув, Не Хуайсан сполз на землю. Неужели брат бежал сюда лишь для того, чтобы его, очень среднего, да что там — слабого заклинателя берегла лучшая в мире сабля? Только ради этого?

Рукоять Бася холодила руку, а её ярость и раздражение чувствовались уже гораздо отчётливее, чем в могильнике, где хотя бы часть оттягивали на себя неупокоенные. Против воли Не Хуайсан прислушался, проваливаясь в самое начало медитации на оружие. Пусть он и давно не практиковался, и не сразу вспомнил даже самые основы — и чуткости, и воображения у Не Хуайсана хватало, чтобы про себя облечь желание сабли в слова, а не в смутные, едва считываемые образы.

«Глупый детёныш, — шептала Бася. — Сделай, что должно, глупый детёныш».

Но она же не может желать?.. Хотя она сабля клана Не, и наверное, все традиции вобрала в себя еще под молотом кузнеца!

«Сделай, что должно, я помогу, глупый детёныш».

— Нет. Нет. Я не смогу. Не надо! — торопливо зашептал Не Хуайсан, положив пальцы на чуть вздрагивающую сталь. — Брат очнётся, обязательно! Ты лучше с ним поговори, он всё вспомнит и очнётся, вместе вы сможете…

«Глупый ты детёныш», — почти нежно шепнула Бася, и Не Хуайсана мягко вздёрнуло на ноги, потянуло вперёд. Слабый заклинатель никогда не справился бы с сильной саблей без её на то желания. Зато наоборот получилось прекрасно.

— Не надо! Нет!!

Всей вложенной в рывок ци не хватило даже на то, чтобы изменить траекторию удара. Да что там, Не Хуайсан даже зажмуриться не сумел. Только и мог, что смотреть сквозь набежавшую на глаза пелену, как ярко вспыхнувшее лезвие косо входит в тело брата и пронзает его насквозь.

Не Минцзюэ не атаковал в ответ. Не рванулся, уходя от удара со всей скоростью лютого мертвеца, не ударил когтями. Только громко, болезненно зарычал и опустился на землю, сотрясаемый взвившейся вокруг тёмной энергией. Сабле, чтобы упокоить мертвеца, вовсе не требовалось рубить его на части.

— Не надо… не надо… ну зачем же… — Не Хуайсан смог наконец разжать руку, словно примёрзшую к сабле, и, рухнув на колени, осторожно накрыть скребущие по земле когтистые пальцы. — Братик…

Остро захотелось лечь рядом, в самый вихрь тёмной энергии, смертельно опасной в своем буйстве. Обнять напоследок, удержать бьющееся тело, собственным теплом хоть немного облегчить боль, ведь брату сейчас наверняка больно, да?.. Но Не Хуайсан только прижал к лицу холодную кисть и замер, ощущая, как постепенно она расслабляется и затихает, как слабеет напор тёмной энергии, безвозвратно рассеиваясь в воздухе. Под конец пальцы брата чуть шевельнулись, гладя его по щеке, и Не Хуайсан не удержался, завыл тихо и безнадёжно. Почему, ну почему он решил, что это будет хорошей идеей?

Шторм из тёмной энергии улёгся окончательно, ушел водой в песок, напоследок окатив холодом тело. Нужно было встать. Восстановить могильник, отнести Бася на её место, подозвать охрану и отдать им тело. Похоронить брата уже во второй раз. В точности так, как описано в хрониках клана…

Первый звук, наверное, не прорвал глухую пелену слёз. Может быть, и второй тоже. Не Хуайсан очнулся, лишь когда тяжелая и душная ярость сабли остро полоснула по нервам, возвращая измученное сознание в мир.

— …Сан? — будь он на шаг дальше, тихий стон наверняка не пробился бы через звуки леса. — А-Сан…

Пальцы на его щеке слегка задрожали. Теплые пальцы. Не Хуайсан открыл глаза и неверяще уставился на брата. Поморгал, пытаясь убрать слёзы, торопливо помассировал себе точки, возвращающие ясность разума и чёткость восприятия. Осторожно сжал в ладони руку, ещё недавно жёсткую и сочащуюся тёмной энергией, а теперь определённо тёплую и почти вернувшую себе нормальный цвет. Живую руку.

— Что… происходит?..

Не Хуайсан со свистом втянул в себя воздух. Брат лежал на земле, неловко опершись на торчащий корень сосны, и сердито смотрел на него без малейшего следа белёсой бездумной мглы неупокоенных во взгляде. А из его груди до сих пор торчала Бася, вогнанная почти по рукоять и, кажется, опять очень недовольная. Будто бы это всё не она!..

— Я сейчас!.. — сипло выдохнул Не Хуайсан. — Потерпи, брат, я сейчас!

— Не… трогай!

С размаху хлопнув себя по лбу, Не Хуайсан лихорадочно зашарил в рукавах. Он действительно глупец! Ничего не достал для перевязки, даже обезболивающей пилюли брату не дал, а туда же, руками хватать примерился. Конечно, пробитая грудь не грозила заклинателю гибелью, но удар прошёл слишком близко к золотому ядру, да и к сердцу тоже. Даже для Не Минцзюэ подобное было достаточно опасно, и попытка достать саблю без немедленной перевязки могла привести к смерти от потери крови. Ну, Не Хуайсана точно привела бы. Ничего, ничего, аптечку он всегда с собой таскает, он вообще много барахла с собой таскает, полные рукава насовал… Через мгновение Не Хуайсан обозвал себя глупцом повторно и нащупал цилиндрик кланового фейерверка.

— Потерпи, брат, сейчас… Я позову охрану, целитель там должен быть, ты помнишь, мы с тобой ещё из-за этого поругались…

По крайней мере, у адепта из стражи не будут так трястись руки, и он сможет не промахнуться по нужным точкам, останавливая кровь. Не Хуайсан попробовал было сам, но пальцы почти не слушались: не то с перепугу, не то обожжённые тёмной энергией. Ладно хоть фейерверк запустил в небо, а не в соседние кусты.

— Что. Вообще. Происходит… — в конце фразы Не Минцзюэ всё же не выдержал, сорвался на стон. Разумеется, он не мог не узнать рукоять Бася в своей груди — и, должно быть, немало удивился. Или рассердился? Да вроде бы нет…

— Не знаю! Не знаю, я ничего не знаю! — это было чистой правдой, но кто же сейчас поверит, после открытого склепа и развороченного могильника?

Через десяток ударов сердца Не Хуайсан облегчённо выдохнул: охрана ссыпалась откуда-то сверху, а несколько человек уже торопливо доставали из рукавов лекарства. По крайней мере, стоило надеяться, что это именно лекарства, а не талисманы, отгоняющие злых духов и ночные кошмары. В конце концов, могут же его люди сделать что-нибудь без приказа?

Как выяснилось, могут. Обошлись почти без ругательств и обращений к неизвестным божествам, а все нужное сделали куда увереннее и точнее, чем управился бы сам Не Хуайсан. Брат молчал и не двигался: видимо, берег силы, только дышал хрипло, неровно. Раньше Не Хуайсан испугался бы столь явного признака тяжёлых ранений, но сейчас это странно успокаивало. Дышит. Значит, живой.

Он тихо переполз к ногам брата, чтобы не мешать суетящимся охранникам — похоже, они сейчас примеривались, как бы поаккуратнее вытащить саблю, — и прижался, обняв и закрыв глаза. Близко, так, чтобы чувствовать тепло и слышать дыхание. Сейчас ему нужно хоть немного передохнуть, дорога обратно выйдет тяжёлой, брат снова вытрясет ему все внутренности… а, нет, не вытрясет. Теперь они полетят на сабле, как давно в детстве, а он свою опять не взял, брат сердиться будет…

Проснулся Не Хуайсан от того, что его перекладывали на кровать. Резко вскинулся, повёл глазами, отыскивая брата.

— Вы очнулись, глава Не, — голос Лю Цинхуа, второго целителя Нечистой Юдоли, был привычно бесстрастен. — Но вам пока не стоит вставать.

— Где мой брат? — сорванно выдохнул Не Хуайсан. Если всё случившееся окажется просто безумным сном…

— Им занимается господин первый целитель, — теперь в голосе Лю Цинхуа отчётливо прорезалось нервное веселье. — Уж не знаю, что вы сделали, глава Не, но сейчас это стало возможным. И необходимым, да, такие красивые отверстия сами не зарастают… Не беспокойтесь, глава Не, жизни вашего брата сейчас ничто не угрожает, кроме некоторого количества скуки.

— Он действительно жив? — наверняка брата уже со всех сторон осмотрели целители, они сказали бы, если бы что-то пошло не так, правда ведь?

— Да, глава Не. Действительно жив и действительно ваш брат.

Ох, а вот про это он и не подумал! Впрочем, Бася распознала бы любую подделку, атаковала бы её со всей яростью сабли, потерявшей хозяина.

— Хорошо, — Не Хуайсан прикрыл глаза, вытягиваясь на постели. — Дайте мне знать, когда можно будет с ним поговорить.

— Уж не раньше, чем вы сами оправитесь, — зазвучал на грани сознания голос Лю Цинхуа. — Явное истощение, как нервное, так и энергетическое, даже и смотреть не нужно…

Бурчание целителей во всех кланах необъяснимо обладало мощным усыпляющим действием. Темнота обняла Не Хуайсана ещё до того, как он дослушал описание собственных проблем.

Разумеется, ждать полного выздоровления Не Хуайсан не стал. Да и от чего там было выздоравливать? Под заковыристыми словами, описывающими его состояние, скрывалось банальное «устал и перенервничал». Поэтому уже на вторые сутки Не Хуайсан решительно вылез из постели и пошёл планомерно обшаривать все помещения целительского павильона. Лю Цинхуа, вздохнув, направил его в нужную сторону.

Не Минцзюэ лежал в комнате с начерченной на полу печатью, той, что для самых тяжёлых раненых. Бледный, осунувшийся, с широкой повязкой поперек груди и талисманами, налепленными на бинты. Прикрывший глаза и едва заметно нахмурившийся во сне. Абсолютно, совершенно живой.

Судорожно выдохнув, Не Хуайсан тихонько присел рядом. Погладил по руке, теперь уже точно тёплой, сосредоточился, отыскивая пульс. Он, конечно, на целителя никогда не учился, но, кажется, никаких опасных признаков нет…

— А-Сан, — голос брата прозвучал непривычно тихо. — Что случилось?

Разумеется. Когда Не Минцзюэ случалось попадать в руки целителей, он, приходя в себя, первым делом требовал доклада. Разве что-то могло измениться сейчас?

— Ты умер, — Не Хуайсан несколько раз глубоко вздохнул, унимая вновь проснувшуюся дрожь. — От искажения ци. Был сильный приступ… Тебя похоронили по всем правилам, в нашем склепе. И через три дня ты восстал.

— Быстро, — усмехнулся Не Минцзюэ. — Но я не очень… похож… на мертвеца.

— Вроде бы тебя разбудили, — вспомнил Не Хуайсан. — Кто-то пробрался в склеп, я, кажется, видел там тело… Да, точно, он был в белых одеждах, иначе я бы в жизни его не разглядел. А потом ты долго не выходил наружу, и мы с охраной сами отправились к тебе. Но ты восстал каким-то неправильным лютым мертвецом: не нападал на меня и вообще умудрился никого не убить. Вместо этого ты потащил меня в Некрополь и хотел, чтобы я достал твою саблю и взял ее себе! Даже и не надейся, брат!

— Ты полез… в склеп. Обниматься… с лютым мертвецом.

— Ой, ты помнишь? — Не Хуайсан торопливо прикрыл рот рукой.

— Не помню. Ты решил… что ничем не хуже… Вэй Усяня?

От его тона Не Хуайсан поёжился. Он, конечно, легко сбежит, но как бы брат не дернулся его догонять, ему же сейчас даже глубоко дышать не стоит. Ох, надо было рассказывать совсем без подробностей!

— Что ты! Я ничего такого не делал, разве из меня выйдет тёмный заклинатель? — Не Хуайсан отчаянно вытаращил глаза. — Это всё Бася!

— Что Бася? — сдвинул брови Не Минцзюэ.

— Она-она! Ты её мне в руку сунул, а она ожила и сама тебя ударила! Ну, как при одержимости случается, помнишь? Я думал, чтобы насовсем упокоить… — Не Хуайсан часто заморгал. — А ты почему-то от этого перестал быть мёртвым. Я не знаю. Я правда не знаю, почему!

— Я тоже… не знаю, — Не Минцзюэ вздохнул и чуть поморщился. — Сабля… она не для этого.

Не Хуайсан часто закивал, а потом замер, широко распахнув глаза.

— Брат! А что если как раз для этого?! Сам посуди, все эти глупые преимущества, вся эта ярость против мертвецов — да от этого куда больше проблем, чем пользы, разве бы оно того стоило…

— Хуайсан!

— Разве бы оно того стоило? — упрямо повторил Не Хуайсан. — Первый глава Не, как мне кажется, решил связать судьбу с духами сабель ради чего-то важного. Действительно важного. Может быть, оружие клана Не как раз и призвано однажды вернуть к жизни своего хозяина?

В том, что именно однажды, Не Хуайсан не сомневался. Такое не повторяется.

Судя по лицу, брат глубоко задумался.

— Нужно будет… проверить. Как только с кем-то… случится беда.

Колебания брата Не Хуайсан понимал. Идея была слишком безумной, чтобы сразу же принять или отвергнуть её. Но традиции… Первый семейный склеп обустроили ещё при основателе, когда никто не знал и знать не мог, что глава восстанет лютым мертвецом, несмотря на все проведенные в детстве ритуалы. А Бася сама повела руку Не Хуайсана…

— Обязательно проверим.

— И чтобы я… тебя больше не видел… без сабли! — торжествующе закончил тот, и Не Хуайсан вздрогнул от неожиданности.

— Но, брат!

— Мне тебя, если что… веером протыкать?

На такое Не Хуайсан только и смог, что возмущённо взмахнуть рукавами. Ну да, глупо было бы предположить, что брат не воспользуется поводом. Но пусть даже не надеется!

По крайней мере, пока они не выяснят всё доподлинно.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Карниз

Знойный дворец connecting people
Рабочее название: "Вжсяни папапа, теперь с обоснуем")

Название: Карниз
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (3706 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэнь Жохань/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: однажды на состязании лучников Вэй Усянь сдернул ленту с Лань Ванцзи. Казалось бы, при чем тут вжсяни?
Примечание/Предупреждения: про обоснуй автор наврал упоминаются элементы AU, все персонажи являются совершеннолетними, присутствует энергетическая составляющая плотских утех у заклинателей. Визуальные образы нафанонены на основе дунхуа.

восхититься Владыкой Цишань Вэнь

Карниз был узким. Обычный человек, не заклинатель, не прошел бы по нему и десяти шагов: неверно поставил бы ногу, свалился и расшибся насмерть. Вэй Усянь и сам пару раз едва не терял равновесие, но, по счастью, удерживался. Благословен будь дядя Цзян и скользкие перила юньмэнских мостиков, по которым он гонял учеников!

Хорошо еще, о том, что кто-то предпочтет лезть по стене, а не пробежать по крыше или подлететь на мече, Вэни не подумали. И украшения по каменной кладке вились удобные, под пальцы хорошо ложащиеся, и сам карниз, хоть и тесный, давал опору ногам. А может, в Знойном дворце принято пробираться в чужие окна именно так, и он идет сейчас по нахоженной поколениями любовников тропке? От этой мысли Вэй Усянь беззвучно хихикнул. Тогда главное, чтобы его не засекли, иначе репутацию Лань Чжаня ничего не спасет. Даже если на весь Безночный Город орать, что хотел просто извиниться за тот случай с ленточкой, причем не под осуждающими взглядами гостей из Гусу.

Узкую дорожку из точеного базальта пересекла очередная полуколонна, и Вэй Усянь досадливо фыркнул про себя. Нет, все-таки не для пылких влюбленных этот карниз. Пока проберешься, упыхаешься напрочь. Да где уже окна ланьской части павильона? Цзянов ведь довольно близко поселили, а он, кажется, целую вечность ползет.

Нужные створки появились только через два десятка шагов по каменному выступу. По крайней мере, когда они с Цзян Чэном возвращались с состязания, Вэй Усянь приметил, что именно в этом проеме мелькнуло белое. Значит, осталось совсем немного: найти на этаже комнату Лань Чжаня. И не спутать его, скажем, с братом. А то неловко выйдет.

Первое помещение, в которое он заглянул, оказалось пустым. Здесь стоял стол для каллиграфии, виднелись какие-то свитки на стенах. Точнее Вэй Усянь не рассмотрел: ни свечей, ни талисманов в комнате не горело, и в ночном полумраке детали обстановки терялись. Скорее всего, это был кабинет для гостей, которым взбредет в голову после состязания поработать с бумагами. Не то.

Перешагнув через скользкий наплыв на карнизе — будто огненным талисманом шарахнули в полную силу, и камень оплавился — Вэй Усянь подобрался к следующему окну. Эта комната уже явно не пустовала: слышалось спокойное дыхание, что-то шелестело. Стоило быть осторожным, и он, прижавшись к стене, покосился внутрь.

Здесь темноту разгоняло по углам мерцание нескольких талисманов. Устроенные в бумажных фонарях, они ровно подрагивали, как живые огоньки свечей. В их слабом сиянии фигура у дальней стены на миг показалась Вэй Усяню призраком — а после, поняв, кого видит, он едва успел стиснуть на каменной резьбе разом ослабшие ладони.

Вэнь Жохань стоял возле высокой постели и неторопливо складывал шитое языками пламени ханьфу. Готовый отойти ко сну, он уже лишился большей части одежд и теперь был облачен лишь в нижние штаны. Обнаженную его спину закрывали распущенные волосы, падали по белой коже и едва заметно покачивались под слабым ночным ветром.

Вэй Усянь смотрел на него, позабыв моргать и лишь напряжением пальцев и ступней удерживаясь на стене.

Он увидел главу Вэнь впервые только вчера, на открытии состязания лучников. Увидел, как тот появляется из дверей павильона, как идет к почетному месту и садится, взметнув на миг солнечные одежды, — и глядел, не отрываясь, пока воины Цишань Вэнь кланялись своему владыке. Что в Юньмэне, что в Гусу Вэй Усянь часто засматривался на все красивое — с девушками на пристани заигрывал, Лань Чжаня за ленточку, будь она неладна, дергал, — но ничего подобного не встречал. Вэнь Жохань… на него смотреть оказалось почти больно, будто и правда на яркое солнце уставиться — и взгляда отвести тоже невозможно.

Тогда Цзян Чэн вовремя пихнул его локтем, и Вэй Усянь опомнился. Сложил руки в поклоне, прогнал с лица ошеломленный восторг — повел себя как подобает, одним словом. Уже потом Цзян Чэн сердито объяснил, что так таращиться на главу чужого ордена — за гранью непристойности, и лично он на месте Вэнь Жоханя поинтересовался бы, не влюбился ли в него юньмэнский гость. Вэй Усянь расхохотался, замахал руками и забыл о случившемся уже через два выстрела.

А теперь он замер на карнизе у покоев главы Вэнь и смотрел на него, полуобнаженного. И Цзян Чэна, чтобы дать ему по затылку, рядом не было.

Нижнее ханьфу Вэнь Жохань уложил рядом с кроватью, разгладил ладонью невидимые складки на ткани. И обернулся к окну.

В этот момент Вэй Усянь осознал, что одной ногой уже успел ступить на подоконник и из комнаты его должно быть отлично видно.

— И что тебя сюда привело? — спокойно осведомился Вэнь Жохань.

Вот сейчас Вэй Усянь, пожалуй, был бы не против свалиться со стены. Можно даже на что-нибудь твердое.

А Вэнь Жохань стоял вполоборота к нему, и по широким плечам стекали распущенные, сколотые одним лишь гуанем волосы, и между бровей падала острая даже на вид золотая подвеска.

Здравый рассудок вернулся только через два вдоха, и Вэй Усянь стиснул зубы, лихорадочно соображая. Наверняка глава Вэнь принял его за подосланного убийцу и в жизни не поверит, что он всего лишь ошибся окном. Хорошо, если просто убьет, а вот если предъявит с доброй тигриной улыбкой дяде Цзяну и спросит, отчего тот отправил воина в Знойный дворец… Нет, говорить правду нельзя ни в коем случае! А что Вэнь Жохань не удивится услышать?

— Вы, глава Вэнь, — Вэй Усянь заговорил еще до того, как идея окончательно обрела форму.

Это Вэнь Жоханя, по крайней мере, заинтересовало. Он развернулся к оконному проему уже всем телом, слегка склонил набок голову.

— Не припомню, чтобы я приглашал в свои покои учеников из Пристани Лотоса.

Несколько прядей спускались ему на грудь, чернели поперек выступающей ключицы. Вэй Усянь проследил их путь взглядом и почувствовал, что у него начинают гореть щеки. Очень вовремя, если честно.

— Вы… просто есть, — он запнулся. Сейчас надо было как-то выразить словами все, что его оглушило на состязании лучников, и чтобы Вэнь Жохань еще и не сжег его живьем за оскорбление. Ну, или сжег, но быстро, пока никто из приглашенных Цзянов не прибежал на крики. — Тогда, перед выходом на полигон… Вы появились на помосте, и я смотрел, а вы так светились. Взгляда не отвести. А потом ушли и не возвращались больше, и очень хотелось еще раз увидеть. Я пробрался сюда, а вы… тут.

На последней фразе он сглотнул, почти против воли уставившись на легкую улыбку, возникшую на лице Вэнь Жоханя.

— Боги и небожители, — от неспешного движения подвеска на лбу главы Вэнь качнулась туда-сюда. — Попроси Цзян Фэнмяня, чтобы поучил тебя объясняться с теми, кого желаешь. И делать выбор, не давая воли сиюминутной страсти.

Вэй Усянь представил себе, как передает эти слова дяде Цзяну, и отчаянно замотал головой.

Прошелестели по комнате тихие шаги: Вэнь Жохань подошел к окну. Вэй Усянь дернулся в попытке отшатнуться и обнаружил, что успел непонятно когда завязить левую ногу и правую руку в сдерживающих печатях. И ведь ни следа ци не ощутил, пока вырваться не попробовал…

— Ученик Цзян, ты понимаешь, кому пришел предлагать весенние утехи? — Вэнь Жохань протянул руку и взял его за подбородок. Кольнули кожу длинные острые ногти, странно-прохладные на ощупь. Вэй Усянь с усилием выдохнул и уставился на бледное в свете талисманов лицо, на точеные скулы.

— Главе Вэнь, — на самом деле о весенних утехах не могло быть и речи. Он, даже едва увидев Вэнь Жоханя в спальне, в одних нижних штанах, не подумал об этом. Разве что потом помечтал бы перед сном… немного. Но если спрашивают, надо отвечать.

— Именно, главе Вэнь, — Вэнь Жохань негромко вздохнул. — Думаю, мне стоит объяснить наглядно, чтобы ты запомнил урок.

Внутренне закаменев, Вэй Усянь стиснул кулаки, не давая пальцам дрожать. Интересно, что с ним сделают? Просто убьют? Нет, он же должен запомнить, выходит, не насмерть. Полоснут когтями? Выжгут глаза, чтобы не смел смотреть на недозволенное?

Боль не пришла. Вместо этого Вэнь Жохань положил руку ему на затылок, чуть сжал пальцы на волосах, заставляя запрокинуть голову, и поцеловал.

По жилам вмиг пробежался жидкий огонь, будто Вэй Усянь хлебнул посреди зимы трижды перегнанного рисового вина. Губы у Вэнь Жоханя оказались узкие и горячие, а ладонь держала жестко, не позволяя отстраниться.

О том, что отстраниться было вообще возможно, Вэй Усянь подумал только через несколько мгновений, когда оглушившее его смятение чуть отступило. И, вскинувшись про себя — нет уж, разве потом такое позволят! — дернулся вперед сам, неуверенно лизнул чужие губы, а левой, не зажатой в печатях рукой невольно потянулся к обнаженной груди.

В глазах Вэнь Жоханя — темно-красных, теперь он мог разглядеть их цвет — на миг мелькнуло недоумение.

Попытку дотронуться он оборвал на середине: просто перехватил за запястье. Зато и к себе прижал крепче, а языком раздвинул губы и проник внутрь, отчего комната поплыла у Вэй Усяня перед глазами. Да, целоваться глава Вэнь умел, иначе почему было так сладко, и жарко всему телу, и ноги слабели от непонятной истомы?

Когда его отпустили, Вэй Усянь не сразу смог выровнять дыхание. Во рту до сих пор чувствовался чужой вкус, а по спине проходилась мелкая дрожь.

Вэнь Жохань выглядел задумчивым и слегка удивленным. Сменив положение пальцев на его запястье, он прощупал пульс, затем коснулся жилы на шее.

— Я что, должен был помереть от восторга? — выпалил Вэй Усянь и мысленно захлопнул себе рот ладонью.

— Нет, всего лишь потерять сознание и слечь на неделю с повреждениями меридианов, — рассеянно произнес Вэнь Жохань. Повел руку ниже, беззастенчиво сдвинул ворот лиловых одежд и прижал два пальца туда, где горело золотое ядро. — Обмен энергиями ведь идет даже при поцелуе. А я слишком силен для заклинателя, более слабого партнера могу и покалечить. Вот уж не думал, что в Пристани Лотоса учится такое сокровище…

— Да ладно, — Вэй Усянь помотал головой. От жара на губах его все еще потряхивало. — Один поцелуй не показатель.

После этих слов взгляд Вэнь Жоханя сделался веселым и предвкушающим.

— Верно. Не показатель. Стоит проверить серьезнее.

Когда его подхватили на руки, небрежно вырвав из сдерживающих печатей, Вэй Усянь только и успел, что пискнуть что-то ошарашенное. Когда уложили, почти бросили на кровать — вытаращился на Вэнь Жоханя, забыв моргать.

— Почувствуешь себя дурно, отталкивай, — кивнул тот и сорвал с него пояс.

Судорожно глотнув ртом воздух, Вэй Усянь отчаянно замотал головой. Оттолкнуть? Когда существо, до которого даже взглядом дотронуться нельзя, оказывается настолько близко, прикасается, дышит жаром и ци? Да он себе этого и через три перерождения не простит!

— Юньмэнский упрямец, — усмехнулся Вэнь Жохань. Руки его уже распахнули сбившийся ворот полностью и теперь скользили по груди, то и дело останавливаясь прослушать сердцебиение. Несколько темных прядей, не отведенных назад заколкой-гуанем, упали Вэй Усяню на щеку.

От чужих ладоней шел по телу томительный жар, а дыхание сбивалось. Вэй Усянь дернулся было дотронуться до Вэнь Жоханя в ответ, вспомнил, что тот глава ордена и его нельзя, мысленно фыркнул и потянулся-таки навстречу. Его снова поймали за запястье.

— Вздумаешь напасть — обездвижу, — Вэнь Жохань улыбался ласково и жестко. — И тогда ты не сможешь меня оттолкнуть.

— Да не буду я нападать, я вас обнять хочу, — буркнул Вэй Усянь.

Руку отпустили, и он, шалея от собственной смелости, обхватил Вэнь Жоханя за плечи. Кожа у того оказалась гладкой, не прорезанной шрамами, а под ней будто бился голодный огонь. Наверное, ци. У Цзян Чэна или Не Хуайсана такого не было, но глава Вэнь ведь говорил, что слишком силен для заклинателя.

С груди его ладони непреклонно отводили, и Вэй Усянь запустил пальцы в неожиданно мягкие волосы. Вэнь Жохань хмыкнул, но позволил, и это радовало: хотелось прикасаться, хотелось всем телом запомнить жутковатое ощущение живого пламени в руках.

Внизу живота уже потяжелело от возбуждения, куда более сильного, чем когда он просто думал о чем-нибудь красивом перед сном. Когда на член легли чужие пальцы, Вэй Усянь судорожно облизнул губы и бездумно потянул Вэнь Жоханя ближе к себе. Тот, увы, отстранился, нашарил что-то в резном шкафчике у стены. Запахло травами. В следующий миг Вэй Усянь резко выдохнул: не убирая правой руки с его члена, Вэнь Жохань ввел пальцы левой ему между ягодиц.

— Уже желаешь оттолкнуть?

— А? — Вэй Усянь моргнул. Вэнь Жохань смотрел на него, усевшись между раздвинутых коленей. Его ладонь ходила по члену вверх-вниз, то сжимаясь сильнее, то почти расслабляясь, и от этого в груди стучало, будто он полдня бежал по крутому косогору. Сзади тоже чувствовалось горячее и почему-то скользкое, оно проникало вглубь и ощупывало изнутри. На очередном движении по телу прошла волна дрожи, и Вэй Усянь невольно приподнял бедра.

А еще у Вэнь Жоханя был едва-едва заметно затуманен взгляд. Словно на темно-красной ткани выпали тончайшие бисеринки росы.

Это же он его, Вэй Усяня, хочет. Тот самый глава Вэнь, на которого даже смотреть прямо не положено, его хочет.

— Понял, ответа не требую, — хмыкнул Вэнь Жохань.

Еще несколько движений руки по члену окончательно сбили Вэй Усяню дыхание, заставили кусать губы от накатывающего удовольствия. Затем его отпустили, но лишь для того, чтобы подхватить за ноги, прижимая колени к груди. Вэнь Жохань навис сверху, а между ягодиц вместо пальцев толкнулся его член. Слабую боль от вторжения почти сразу же заслонил обволакивающий огонь чужой ци, расходящейся по меридианам, — будто водой из горячего источника плеснули. Вэй Усянь застонал и вцепился в свисающие с плеч Вэнь Жоханя пряди волос.

Так жарко. Так распирает изнутри.

— Живой еще, ученик Цзян? — голос заставил отвлечься от ощущений и сосредоточиться. Вэнь Жохань, подхватив его под колено одной рукой, другую сжал на запястье у самой жилы. Он не двигался, но по тому, как подрагивали приопущенные ресницы, Вэй Усянь догадывался, чего ему это стоило.

— Я не собираюсь тут помирать, — он облизнул губы. — Просто… ох… не очень быстро, если можете. Непривычно.

Его слов послушались. Вэнь Жохань входил постепенно, порой останавливаясь и давая отдых. После третьего такого перерыва Вэй Усянь сам протестующе вскинулся и тут же охнул: теперь член оказался внутри него уже полностью, настолько глубоко, что он мог почувствовать ягодицами бедра Вэнь Жоханя. Пальцы, проверяющие пульс, сжались чуть сильнее.

— Да живой я, живой, — Вэй Усянь приподнялся и скользнул губами по гладкой щеке. — Глава Вэнь, если мне станет плохо, я буду орать, и вы сразу все поймете, а пока продолжайте, хорошо?

— Ты меня что, успокаиваешь? — с интересом спросил Вэнь Жохань.

— Ну да, — кивнул Вэй Усянь и под негромкий смех подался бедрами назад.

Это было… жарко, да, именно жарко. Вэнь Жохань наклонился и теперь почти лежал на нем грудью, от его тела тянуло летним полуденным зноем. По меридианам текло жидкое пламя, а золотое ядро билось мощно и ровно, как после многодневной медитации. А между ног пульсировало нарастающее тепло, боль уже совсем прошла, и Вэй Усянь неловко вскидывался, стараясь сильнее насадиться на чужой член.

Вэнь Жоханя его действия, кажется, не оставляли равнодушным, иначе с чего бы он начал двигаться быстрее и резче? Так, что по спине проходила дрожь, а затем все мышцы расслаблялись. Так, что не вскрикивать в такт уже было невозможно. А глаза, темно-красные и хищные, заволокла непривычная шалая томность, а подвеска на лбу раскачивалась от каждого толчка. Вэй Усянь смотрел ему в лицо, чувствовал, как теплом оседает на губах чужое дыхание, и до боли стискивал кулаки, чтобы не излиться от удовольствия немедленно.

Он продержался еще с десяток толчков, а потом член Вэнь Жоханя несколько раз прошелся между ягодиц как-то особенно приятно, и наслаждение нахлынуло мощно, как никогда раньше.

Когда навалившийся было дурман рассеялся, Вэй Усянь осознал, что его запястья все еще касаются чужие пальцы, а Вэнь Жохань склонился над ним и пристально вглядывается в лицо.

— Ну как, я живой? — выпалил он первое, что бросилось на язык.

— Вполне, — усмехнулся Вэнь Жохань. — Сильных воинов растит Пристань Лотоса. Цзян Фэнмянь может гордиться таким последователем.

Он уже не нависал сверху, а поднялся и сел между его бедер, отпустив наконец руку. Вэй Усянь смотрел на него, водил взглядом то по раскрасневшимся губам, то по упавшим на лицо прядям волос, то по обнаженной груди и все никак не мог насмотреться.

— Хочу вас поцеловать, — бездумно произнес он. — Можно?

Все-таки, улыбаясь, Вэнь Жохань становился еще красивее.

Повозившись в сбитых простынях и недосброшенных с плеч одеждах, Вэй Усянь сел и потянулся к его губам. Облизнул, слегка прикусил, следя, как подрагивают у Вэнь Жоханя ресницы. Охнул, когда его прижали к себе, и приоткрыл рот навстречу настойчивому движению языка.

Теперь Вэнь Жохань уже не удерживал, не позволяя отшатнуться, — просто закинул руки на плечи. Лопатками Вэй Усянь чувствовал его ладони, узкие, необычно нежные для заклинателя, жадно шарящие по спине. Сам, помедлив, обнял за поясницу и восторженно повел пальцы ниже, к напряженным бедрам.

От этих ласк Вэнь Жохань дышал жарко, прерывисто, и Вэй Усянь не сразу догадался сместить руку между их телами. А когда сообразил, обругал себя кретином и поскорее придвинулся ближе.

Да глава Вэнь просто все еще возбужден, а он тут разменивается на какие-то поцелуи! Зря, можно сказать, время тратит!

Оба члена — обмякший после восхитительного первого раза свой и до сих пор твердый Вэнь Жоханя — обхватить одной ладонью удалось легко. От решительного движения Вэнь Жохань содрогнулся всем телом, а его губы прильнули к губам Вэй Усяня еще плотнее. Так, что даже пожелай тот оторваться и произнести что-то, не вышло бы.

Вэй Усянь не желал. Вместо этого он осторожно водил рукой, надавливал иногда кончиками пальцев на влажный ствол, тер его о собственный и увлеченно следил, как лицо Вэнь Жоханя снова едва заметно туманится страстью. Как тот, не размыкая поцелуя, смотрит ему в глаза и ловит ответный взгляд — прямой, восторженный, каким нельзя таращиться на главу чужого ордена! — а ладони скользят по спине все быстрее и быстрее. Как вздымаются от тяжелого дыхания плечи, а свесившиеся вперед пряди волос слегка покачиваются.

У него самого член поднялся как раз тогда, когда Вэнь Жохань сместил одну руку к шее, туда, где бился пульс.

— Да в порядке я, — Вэй Усянь с трудом отстранился, разорвав поцелуй. — А вот главе Вэнь явно мало.

Ци в самом деле вилась по телу пусть и быстро, но ритмично и правильно, не терзала меридианы неровными толчками. А что поток мощный и стремительный… разве он не лучший из учеников Юньмэн Цзян?

— Мало, — Вэнь Жохань облизнул губы. — Мы еще не закончили… проверку твоей силы. Иди сюда.

На этот раз он подхватил Вэй Усяня под ягодицы и притянул еще ближе. Придержал на весу, давая устроиться удобно, и начал постепенно насаживать на себя. Вэй Усянь застонал, прижался губами к чужой шее.

— Попытаешься перервать кровяную жилу — обездвижу и буду брать, пока не лишишься чувств, — голос Вэнь Жоханя прозвучал над самым ухом, и Вэй Усянь спрятал ухмылку ему в плечо.

— Да я так не вгрызусь, глава Вэнь! А вот предложение мне нравится… Ох, но пока я лучше побуду в сознании, хорошо?

Ответный смешок колыхнул растрепавшиеся волосы.

Сейчас, на второй раз, боли и вовсе почти не было, хотя член проникал в тело куда быстрее, чем раньше. Вэнь Жохань без видимого труда удерживал его на весу, обнял ладонями ягодицы и то поднимал, то снова опускал на себя, задавая ритм. Через полдесятка движений Вэй Усянь дернулся уже сам, и ему позволили. Теперь левой рукой Вэнь Жохань оглаживал его спину и плечи, нажимал кончиками ногтей на какие-то точки вдоль позвоночника, и от этих прикосновений словно прошивало разрядами удовольствия. Правой же… пальцы правой, пройдя между их телами, обхватили член Вэй Усяня и неспешно скользили от основания вверх и обратно.

— Не надо, — судорожно шепнул он в щеку Вэнь Жоханю. — Я же так совсем быстро закончу. Опять не успею вас довести, чтобы вы в меня…

Не договорив, он против воли дернулся: очередное движение ногтей неглубоко вспороло кожу на плече.

— Я тебе не позволю, — успокоил Вэнь Жохань и снова огладил ладонью его член.

Короткая несильная боль и правда чуть притушила подступающее наслаждение. Вэй Усянь сглотнул, провел языком по скуле Вэнь Жоханя и, приподнявшись, насадился на него резко и глубоко. И еще раз. И еще. Чтобы текущий по меридианам огонь разгорелся ярче, чтобы по пояснице разлилось жаркое томление — а Вэнь Жохань выдохнул отрывисто и упоенно.

Нужный ритм — чтобы на первом движении до самого конца принимать в себя чужой член, а на втором толкаться собственным в горячую ладонь — он нашел почти сразу, или это Вэнь Жохань подстроился так быстро? Скорее всего, последнее, но Вэй Усяню было плевать. Он просто опускался на него раз за разом, прихватывал губами то уголок рта, то кожу на щеке и постепенно растворялся в накатывающем восторге.

Когда он особенно удачно повел бедрами, Вэнь Жохань длинно выдохнул и, рывком привстав, просто повалил его спиной на постель. Несколько мгновений он вбивался почти исступленно, заставляя вскрикивать и запрокидывать голову — а потом между ягодиц потекло теплое, и Вэй Усяня захлестнуло одновременно обжигающей ци и упоительным наслаждением.

Сейчас он опомнился уже быстрее. Перед глазами ничего не плыло, и он видел, как Вэнь Жохань, расслабленный и с шалым взглядом, медленно приподнимается и тянется к нему рукой. Вэй Усянь поймал ее на полпути и провел языком по ладони.

— Не понимаю, почему четвертый в списке молодых господ? — проговорил Вэнь Жохань и очертил его губы пальцем. — Силы хватит на три первых места разом. Воинского мастерства, насколько я видел, тоже. А уж умения находить себе трудные задачи…

Вэй Усянь опустошенно выдохнул и улыбнулся.

— По чужим окнам много лазаю.

— Я заметил, — короткий смех Вэнь Жоханя колыхнул несколько прядей волос. — Что ты на самом-то деле на карнизе забыл, Вэй Усянь? Неужели и правда ко мне шел?

От этого вопроса щеки опять залило жаром.

— Нет. К вам бы не посмел.

Сейчас он понимал, что не посмел бы зря, — но еще вечером ему бы это и в голову не пришло.

— Я к Лань Чжаню шел, — признался Вэй Усянь. — Извиниться. Он проиграл из-за меня, а мог бы стать первым. Вот только с окном не угадал. То есть угадал, но не в том смысле.

Рука Вэнь Жоханя ласково взъерошила ему и так безнадежно разлохмаченный хвост.

— Чудо юньмэнское. Покои Ланей в западном павильоне, а ты в центральный заявился. Пойдешь попробуешь еще раз?

Представив себе, как он добирается-таки до комнаты Лань Чжаня — растрепанный, зацелованный, в измятых одеждах и со следами чужих пальцев на плечах и бедрах, — Вэй Усянь отчаянно замотал головой.

— Ох, нет.

— Правильно, — Вэнь Жохань длинно потянулся и улегся рядом. — Купальня за ширмой с журавлями, талисманы греют воду всю ночь. А к утру советую вернуться в покои юньмэнцев. Впрочем, даже если и опоздаешь, Цзян Фэнмянь тебя поймет. Он и сам когда-то гулял по этому карнизу.

На последних словах Вэй Усянь уставился на главу Вэнь во все глаза.

— К вам?!

— К третьей дочери клана Мэйшань Юй, — хмыкнул Вэнь Жохань. — И нет, он, в отличие от тебя, дошел до цели в ту же ночь. Хотя окном тоже ошибся.

Вэй Усянь представил себе, как дядя Цзян безукоризненно вежливо извиняется за нарушенный покой главы Вэнь и исчезает в темноте, и зафыркал в простыню. Интересно, а если ему сказать, что сегодня карниз опять подвергся набегу из Пристани Лотоса, дядя Цзян сильно удивится? Впрочем, нет, наверное, лучше не говорить. Все равно ведь никто не поверит, что он пробрался в спальню к главе Вэнь и вместо огненного талисмана в грудь получил то, что получил.

Нужно было встать и в самом деле пойти в купальню, но блаженная расслабленность вынудила уткнуться губами в руку Вэнь Жоханя и удовлетворенно прикрыть глаза. Ну и что, что не поверит? Он-то знает, что вот эта огненная красота задыхалась от наслаждения именно рядом с ним.

Придумать бы еще, как пробраться в Знойный дворец в следующий раз. Или, может, ночную охоту однажды подгадать? Ничего, он найдет способ.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, Кто запретит?

Рабочее название: "Вжсяни папапа"
Во всем нижеизложенном просим винить вэньский чат.
Наш первый опыт в бессюжетном, бездуховном и безобоснуйном порно!

Название: Кто запретит?
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (2016 слов)
Пейринг/Персонажи: Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)/Вэнь Жохань
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Вэй Усяня ведет с его волос.
Примечание/Предупреждения: только не спрашивайте, как они вообще оказались в одной постели. Автору об этом не доложили, а потому - AU, OOC, ER, фетиш на волосы. Спонсор описаний - дунхуа "Магистр дьявольского культа".

обалдеть от наглости Вэй Усяня

Заклинатели носят длинные волосы. Это показатель силы, это повод для гордости: у слабака не будет гривы до пояса, ци истратится на другие нужды. А уж обычному человеку такой не отрастить и за всю жизнь. Если у кого в великом клане пряди не прикрывают ушей — наверняка смахнуло когтями твари или чужим клинком. Иначе лежали бы в тугом пучке, свивались в сложную прическу, качались хвостом вдоль спины — были бы, одним словом.

У Вэнь Жоханя волосы не до пояса, куда длиннее. Он не подбирает их, не завязывает в узел и не плетет в замысловатую косу, только сверху закалывает клановым украшением. Золотая цепочка, спускающаяся на лоб, тонет в этом ночном море и едва видна.

Вэй Усяня ведет с его волос. Такие длинные: встанет — упадут ниже колен. Такие густые: запустишь пальцы — завязнут, еле вытащишь. И гладкие, будто косы у шицзе, нет, еще глаже.

— Можно? — он прекрасно помнит, что волосы — гордость заклинателя, что не каждому дозволено касаться. Да и робеет немного. Это вам не Цзян Чэну пучок на макушке трепать, это глава Вэнь.

— Нужно, — отвечает Вэнь Жохань, и Вэй Усянь проводит рукой, собирает этот темный шелк в ладонь — а пальцы едва смыкаются. Он подносит пряди к лицу, касается губами. Мягкие. Словно кисточка на цзянском колокольчике, словно шерстка у котенка.

Ох, правильно Лань Цижэнь говорил, что он рушит все представления о возможном и допустимом. Сравнить, хоть и в мыслях, главу Вэнь с котенком! Хотя на ощупь в самом деле похоже.

— А еще ты можешь намотать их на руку, — улыбается Вэнь Жохань.

Вэй Усянь представляет себе это — как оборачивает черные пряди вокруг запястья раз, другой, третий и как Вэнь Жохань медленно запрокидывает голову вслед за его движением — и быстро облизывает губы. Во рту мигом становится сухо и горячо.

— Ваши старейшины подвесят меня на восточных воротах Знойного дворца, — говорит он совсем не то, что хочет. — За неуважение к главе ордена.

В ответ Вэнь Жохань только усмехается.

— Да кто ж им позволит.

Он сидит на кровати спиной к Вэй Усяню, полуобернувшись так, чтобы и в лицо смотреть, и волосы, по плечу стекающие, перебирать ничего не мешало. Белое с алым все еще облекает его, окутывает клановыми цветами. Не парадные одежды, нет: их слишком долго снимать, Вэй Усяню никогда не хватает терпения, и он обычно сердито сдергивает все пять слоев под веселый хохот Вэнь Жоханя. Сейчас на том повседневное облачение: три покрова солнечной ткани и двойной пояс с черным шнуром. И заколка-гуань на голове.

К этой заколке Вэй Усянь относится двояко. Она стягивает сразу несколько прядей — значит, ее просто необходимо убрать. Но к ней крепится цепочка с зачарованной подвеской, той, что отсвечивает золотом и колет льдом, если дотронешься. А ее Вэй Усянь снимать не хочет: красиво.

— Почему нельзя вплести эту штуку прямо в волосы, — бормочет он и проводит ладонями по вискам, по щекам, по подбородку.

Вэнь Жохань смеется.

— Запутается.

Ну конечно. Вэй Усянь сам и запутает. Чтобы держалась крепче.

Он пропускает темное и мягкое между пальцами — пусть уже из его руки льется водопадом — и придвигается вплотную. Касается губами изящно очерченного уха, проводит по нему языком. Вэнь Жохань длинно выдыхает и слегка опускает плечи. Ворот с алой оторочкой запахнут под самым горлом, и это неправильно, почти непростительно. Вэй Усянь подносит к нему руку — ту, что все еще не отпустила черные пряди — и сдвигает в сторону. Из-под трех слоев ткани показывается белая кожа, гладкая, не тронутая шрамами.

— Ты так прикасаешься, будто боишься обжечься, — Вэнь Жохань поворачивает голову и трется щекой о его висок. Вэй Усянь не стал бы спорить. У главы Вэнь в жилах пляшет живое пламя, тронешь без спросу — полетишь пеплом над Безночным Городом.

Он до сих пор иногда не верит, что как раз ему — можно.

— Нет уж, главы Вэнь я не боюсь, — фыркает Вэй Усянь и запускает руку под нижние одежды. Ладонь льнет к горячей коже, окутывается ее жаром. — Глава Вэнь позволяет мне творить с собой такое, что пугаться совершенно некогда.

Вместо ответа — согласный смешок. Пояс Вэнь Жохань развязывает сам, сбрасывает рядом с кроватью — два слоя плотной ткани и черный шнур. Вэй Усянь, не удержавшись, распахивает на нем ханьфу и обнимает уже обеими руками. Между пальцами левой все еще зажаты бесконечные темные пряди, текут по обнаженной груди.

Сам Вэй Усянь давно уже горит желанием, оно почти переродилось болью, и хочется обхватить Вэнь Жоханя крепче и повалить на себя. Но эту жажду он пока давит. Куда слаще скользить ладонями по вышитому шелку, по теплой коже и чувствовать, как от его ласки становится тяжелым и прерывистым чужое дыхание. Осознавать с восторгом: это он, он способен сделать так, что недосягаемый для прочих глава Вэнь будет стонать и вздрагивать от наслаждения. Никто больше, только он.

— Неужели ты научился терпению в весенних играх? — с деланым изумлением спрашивает Вэнь Жохань.

— Ни за что, — серьезно отвечает Вэй Усянь и опускает руку ниже, под завязки штанов.

У Вэнь Жоханя… он сказал бы «крупный член», но понятия не имеет, с чем сравнивать. Чуть длиннее, чем у него самого, удобно ложится в ладонь. От этого движения Вэнь Жохань коротко выдыхает и слегка раздвигает колени. Вэй Усянь проходится пальцами то вверх, то вниз и едва сдерживается, чтобы второй рукой не сжать собственный. Нет, рано. Лучше погладить плечо, обвести ключицы...

Чувствовать Вэнь Жоханя хочется всем телом, и он наклоняется так, чтобы прижиматься грудью к спине. У самого лица — нежная мочка уха, ее можно втянуть в рот и обласкать языком. А шеи сзади, там, где немыслимые его волосы становятся еле заметным пухом на коже, — коснуться губами.

Левой ладонью, что льнет сейчас к животу, он ощущает слабую дрожь мускулов. А потом Вэнь Жохань приподнимается и трется бедрами о его вздыбленный член, и Вэй Усянь едва не стискивает пальцы слишком уж сильно.

Глава Вэнь ведь не мог иметь в виду то, о чем он подумал, верно?

Его оторопь, наверное, можно прочитать даже затылком — иначе почему Вэнь Жохань снова смеется?

— Где твое пренебрежение должным и подобающим, Вэй Усянь? Ты смело отрицаешь все правила днем, а стоит мне предложить что-нибудь ночью — только глазами хлопаешь.

— Эй, спать с главой великого ордена — это совсем не то же самое, что таскать вино в Облачные Глубины! — возмущается Вэй Усянь.

— Да, через стену лезть не надо, — соглашается Вэнь Жохань. Его рука накрывает ладонь Вэй Усяня, так и замершую на члене, и неторопливо водит ею вверх-вниз.

В кратком миге молчания Вэй Усянь представляет себе, что случится, если он и правда послушается Вэнь Жоханя. Как опрокинет на постель то пламенное, могущественное, что медленно дышит сейчас у него в объятиях. Как прижмет к простыням. Как уже под ним будут биться и извиваться от страсти. И эти волосы — они обычно стекают сверху, по плечам — рассыплются по белому шелку…

Он толкает Вэнь Жоханя в спину прежде, чем осознает собственное движение. Тот падает упруго, на руки, словно на тренировке, и Вэй Усянь на пол-удара сердца замирает: вот такого обхождения ему точно не спустят.

— Что застыл? — интересуется Вэнь Жохань, приподнявшись. Ворот, распахнутый на груди, сбился вбок, и одно плечо обнажилось почти на ладонь.

— Вы хоть знаете, что глав орденов нельзя просто так валять по постели и иметь? — выпаливает Вэй Усянь и захлопывает рот. Да что ж он всегда несет какую-то чушь, когда Вэнь Жохань рядом? Это уже почти смешно.

Вэнь Жохань презрительно усмехается.

— Хотел бы я взглянуть на того, кто запретит мне выбирать вкус наслаждения.

А вот сейчас ему точно разрешили, да так, что любой бы понял — и у Вэй Усяня снова резко пересыхает во рту.

Он кладет руку между лопаток и слегка нажимает: так, чтобы заставить лечь обратно. Под ладонью — три слоя белого и алого. И черные пряди поверх языков вышитого пламени.

Чтобы приспустить уже развязанные штаны, приходится откинуть полы солнечного ханьфу. У Вэнь Жоханя крепкие узкие бедра, он слегка раздвигает их, и Вэй Усянь тяжело сглатывает. И как тут учиться терпению в весенних играх, спрашивается?

Масло совсем недалеко, возле кровати. Оно пахнет хвоей и апельсином. Вэй Усянь набирает его в ладонь и медлит: он никогда не делал этого раньше кому-то другому, только себе несколько раз.

— Смажь пальцы и вводи понемногу, — подсказывает Вэнь Жохань.

Понемногу Вэй Усяню не хочется, ему этого недостаточно. Но надо бережно: он помнит, сначала всегда непривычно и чуть-чуть больно. Он не желает делать больно. Пусть лучше глава Вэнь стонет от удовольствия.

Пальцам скользко от масла и горячо от чужого жара. Вэнь Жохань коротко выдыхает и подается назад. Шелестят по простыням откинутые с поясницы полы его одежд — переливчато-розоватые, алые и чисто-белые. Вэй Усянь прикусывает губу и со второго раза справляется с завязками собственных штанов.

Чтобы не всадить сразу на всю длину, ему приходится сжать в кулаке чужое облачение. Самой головке члена жарко и тесно внутри Вэнь Жоханя — вот как это, значит, ощущается, если брать, а не принимать? — а собственное дыхание, прерывистое и взбудораженное, отдается в ушах эхом.

— Ты можешь не осторожничать, — Вэнь Жохань приподнимается, упершись ладонями в постель, и поводит бедрами так, что невозможно не охнуть. — Я не рассыплюсь от неловкого движения.

От этих слов Вэй Усяня уносит, и он вбивается до самого конца, почти до боли. Вэнь Жохань стонет и рывком вскидывается под ним — волосы, разметавшиеся по спине, стекают на простыни — а потом расслабляет мышцы и подается навстречу. Вэй Усянь, опомнившись, замирает было, но повелительное движение не дает остановиться.

Внутри Вэнь Жохань узкий и горячий, обволакивает жаром, как пар над купальнями. Он снова лежит лицом в белый шелк, пальцы то стискивают ткань, то отпускают. Вэй Усянь держит его за бедра, толкается вперед, стремясь войти еще глубже. Кожей он чувствует, как проходят волны дрожи по сильному телу под ним, как рвется из чужой груди тяжелое дыхание.

Потом Вэнь Жохань начинает отвечать. По члену раз за разом прокатывается еще большее наслаждение: его ритмично сдавливают по всей длине, то напрягая, то расслабляя что-то внутри. Вэй Усянь протестующе стонет: он же так долго не продержится! Вэнь Жохань тихо-тихо смеется в простыни и двигается сам, прижимается задом к его бедрам. Его хочется брать одновременно и резко — чтобы вскрикивал, чтобы прогибался в пояснице и скреб пальцами сбитую постель, — и нежно, обнимая и лаская губами. Он не знает, чего желает больше.

Вспомнив, как Вэнь Жохань взял его самого в первый раз — тогда было и сладко, и жутко, и руки путались в парадном облачении, — Вэй Усянь чуть отстраняется и выходит полностью. Напоенный ароматом масла воздух с непривычки почти прохладен для члена, а на бедрах Вэнь Жоханя стремительно истаивают покраснения от пальцев. На его теле никогда не выйдет оставить любовных отметин, слишком огромная для заклинателя сила слизывает с плоти любые следы.

Несколько мгновений Вэй Усянь тратит, чтобы полюбоваться этим зрелищем, а затем входит обратно, уже медленнее и чуть под другим углом. Вэнь Жохань длинно выдыхает, подается назад. Белое с алым сбилось у него на спине широкими складками, а черное и вовсе перелилось через плечо и разлетелось по постели росчерками туши.

Опираясь теперь только на одну руку, Вэй Усянь собирает второй это черное, шелковые пряди с шелковых простынь. Волосы едва умещаются в ладони, ссыпаются вниз, и чтобы, засмотревшись, не потерять ритм, приходится закусить губу.

Когда пальцы наконец сходятся, он приостанавливается и поводит кистью. Так, чтобы сложенные воедино волосы обернулись вокруг запястья.

Раз.

Другой.

Третий.

На руку ложатся широкие витки. Вэнь Жохань приподнимается, вновь упершись ладонями в постель, и прогибается, запрокидывает голову. Золотая подвеска сбилась и спадает куда-то к правому виску, Вэй Усянь видит ее даже из-за спины.

Внизу живота пульсирует почти мучительным наслаждением, по телу в солнечных одеждах тоже проходит дрожь. Вэй Усянь смещается вперед и, вбиваясь внутрь, одновременно прикасается губами. Толчок — к намотанным на запястье прядям. Толчок — к теплому уху. Толчок — к до странности открытой в таком положении шее.

Когда очередной поцелуй краем задевает подвеску, тут же охотно обжигающую холодом, ритм он теряет. Стискивает одной рукой темные волосы, другой — ткань простыни и несколько мгновений вколачивается беспорядочно и судорожно, пока не изливается и рвущее на части удовольствие не сменяется блаженным опустошением.

Теперь под щекой — шитый языками пламени шелк: руки перестали держать, и Вэй Усянь, обмякнув, навалился на все еще вздрагивающее от наслаждения тело. Сил, чтобы слезть, нет совсем, и член он вынимает лишь спустя некоторое время, как и не сразу сползает с расслабленно-удовлетворенного Вэнь Жоханя на постель.

— Нельзя же быть таким упоительным, — бормочет он, уткнувшись лицом в обнаженную шею.

Еще не родившийся смех отдается дрожью под губами.

— А кто посмеет запретить?

В самом деле, никто, соглашается про себя Вэй Усянь и прикрывает глаза. А пальцы он разжимать не станет. Разве что ладонью двинет трижды, сматывая с руки темные пряди: нехорошо, если Вэнь Жоханю будет неудобно лежать. А отпустить — не отпустит. Ему можно.

@темы: Магистр, будни фанфикера, ФБ и ЗФБ

---

ЗФБ-2020, фандомные задачи

Название: Облачные задачи
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Форма: сет фандомных задач
Пейринг/Персонажи: все понемногу
Категория: джен, упоминаются гет и слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 519 слов
Примечание/Предупреждения: создано на основе командных фиков "Колыбельная на тринадцать лет", "Тень на стене", "Погладь манула!", "Натуральное хозяйство", "Так говорят легенды", "Сюрприз на день рождения". AU не только относительно канона, но и относительно фиков. Ответы - это облачко (почти (с))

чуть-чуть упороться в математику

Из точки А (гора Дафань) в точку Б (Пристань Лотоса) летит делегация из Цзян во главе с Цзян Чэном. Сколько приблизительно им лететь на мечах, если гуглкарты дают расстояние пути в 450-500 км, а средняя скорость заклинателя по неподтвержденным источникам в 10 раз выше скорости идущей шагом лошади (5 км/ч)? Погода на маршруте летная по определению.
Дополнительные вопросы: свалится ли по пути с меча Вэй Усянь, если тело Мо Сюаньюя к таким дальнобойным перегонам не привыкло? И догонит ли их на полдороге Лань Ванцзи, если принять скорость Биченя на треть выше отрядной?

Птичка-Гуаншань делает 3-4 ходки в день, облетая территорию Илина и прилагающих земель в поисках мяса для остатков клана Вэнь. Примерно каждый десятый раз у нее глючит прошивка системы, и она все-таки притаскивает на Луаньцзан достаточно тощего и мелкого ребенка. Из таких детей не драпает с Луаньцзан вперед собственного визга и не уходит в монахи один из десяти. Сколько хороших друзей появится у А-Юаня, а приглашенных учеников - в постепенно образующемся ордене Илин Вэй через год сидения на горе? При вычислении ответа учтите, что на четвертый месяц птичку-Гуаншаня отловил Сюэ Ян и двенадцать часов провисел на протестующем коршуне агрессивным автостопщиком.

Таинственная нарисованная тварь бродит по картинам на стенах Знойного дворца со скоростью 1 картина в 12 часов, увеличиваясь с каждым своим новым появлением в 2 раза. Для того, чтобы выбраться наружу, ей понадобится вырасти до своего реального размера (не ниже 190 см при стартовом 1 мм на первой картине). Сколько времени осталось обитателям Знойного дворца до большого сюрприза? Вероятностью того, что тварь полезет в этот негостеприимный мир на карачках, пренебречь.

Лань Цижэнь, обуреваемый чувством долга за сотворенное в пьяном виде, приходит гладить Вэнь Жоханя раз в неделю. Через каждые четыре сеанса Вэнь Жохань наглеет настолько, что сам заявляется за очередной порцией поглажки на день раньше, чем полагается по расписанию. Как скоро благонравная "каждая неделя" превратится в традиционный для Ланей "каждый день"? И почему Лань Цижэнь до сих пор не послал главу Вэнь к Стене Послушания правила читать?

В рукавах собравшегося покорять Луаньцзан Вэнь Жоханя припасено 65 разнообразных артефактов. Познав всю суть понятия "вляпался", будущий глава Вэнь расходует их со скоростью 1 артефакт на 50 метров. До безопасной зоны ему осталось 2,5 км пересеченной и крайне недружелюбной местности. Удачно ли завершится его тактическое отступление, если каждый восьмой артефакт не выдерживает давления темной энергии и делает скорбный "пшик" в руках раздосадованного владельца? Вероятностью того, что особо озабоченный лютый мертвец сорвет с Вэнь Жоханя ханьфу вместе со всеми запасами на черный день, пренебречь.

Цзян Фэнмянь ловил гулей в озерах Юньмэна. Двух он приберег на день рождения Цзян Чэна, еще двух - на день рождения Вэй Усяня, восемь отдал на растерзание ученикам клана, двенадцать отправил в Цинхэ в знак добрососедских отношений, трех вытащил, потому что увлекся охотой, а одного, но самого крупного и зубастого принес в подарок госпоже Юй. В среднем близ Пристани Лотоса тонет 2 человека в месяц. Сколько времени понадобится, чтобы восстановить ущерб, нанесенный экологии Юньмэна внезапным приступом хозяйственности его главы? А учитывая, что накатывает на Цзян Фэнмяня раза четыре в год, скоро ли в Пристани Лотоса закончатся озерные гули, а у сокомандников автора - идеи о том, куда их девает Цзян Фэнмянь?

@темы: Магистр, будни фанфикера, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ, бред

---

ЗФБ-2020, Тепло твоих рук

Название: Тепло твоих рук
Канон: Mo Dao Zu Shi/Магистр дьявольского культа
Автор: ДайСё
Бета: WTF MXTX and Triple Cultivation 2020
Размер: мини (3259 слов)
Пейринг/Персонажи: Лань Чжань (Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь)/Вэй Ин (Вэй Усянь, Старейшина Илина)
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R-NC-17
Краткое содержание: история о том, как один новый талисман Старейшины Илина так и остался неизобретенным.
Примечание/Предупреждения: AU: Лань Ванцзи ходит на Луаньцзан чаще, чем в каноне. Хэдканоны насчет энергетического взаимодействия с темными заклинателями типа "Старейшина Илина". Легкий хэндфетиш.

не выдержать вместе с Лань Чжанем

С мебелью в пещере Фумо было скудновато. Стол для записей — он же место хранения рабочих свитков, тех, что еще не улетели в дальний угол от неловкого движения рукава — общими усилиями соорудили из широкой доски, а вот подушек уже не предполагалось. Впрочем, Вэй Усянь не жаловался. Обычно он сидел прямо на полу, а сегодня и вовсе устроился в небывалой роскоши: опершись плечом на замершего сбоку Лань Чжаня.

Если честно, Вэй Усянь был уверен, что его оттолкнут или просто сместятся в сторону. Но Лань Чжань почему-то не спешил отодвигаться, и потому настроение неуклонно ползло вверх. Сиделось удобно, талисман вырисовывался интересный, до вечера, когда нужно было отправляться в долгий путь до Ланьлина, еще хватало времени — чем не причина считать день хорошим?

Выписав последний штрих, Вэй Усянь взял со стола талисман, помахал им в воздухе, чтобы быстрее просохла тушь, и задумчиво уставился на бумагу. Потом кивнул и ткнул локтем вбок и назад.

— Лань Чжань! Дай руку!

— Что?

— Руку дай, — повторил Вэй Усянь. — Ну, чего смотришь, мне надо взглянуть, как у обычных заклинателей меридианы по кисти идут.

Плечом он почувствовал, как Лань Чжань едва заметно вздрогнул.

— Что не так с твоей ци?

Про себя Вэй Усянь прикусил язык и ударился лбом о стол. Ну надо же было проговориться! Ладно хоть о меридианах сболтнул, а не о золотом ядре. Они-то от самых разных причин ослабнуть могут, например…

— Я темный заклинатель, если ты не заметил, — фыркнул он. — А штука, которую я делаю, будет для тех, кто идет праведным путем. Так что мне и правда нужно припомнить, как ци должна течь по телу.

На слова о темном пути Лань Чжань обычно начинал нести всякую чушь про вред для души и тела. Сейчас у Вэй Усяня не было никакого желания выслушивать кучу нравоучительной чепухи, поэтому он просто схватил его запястье и подтянул к себе. Помогло: Лань Чжань поперхнулся заготовленной репликой и замолк.

Ладонь у него была теплая. Очень теплая, почти горячая. Под кожей ровно билось невидимое глазу золотистое свечение — Вэй Усянь чувствовал его пальцами, как ток крови в жилах. После трехмесячного пребывания на Луаньцзан он стал ощущать ци куда лучше прежнего. Неудивительно для темного создания, на самом деле. Все знают, что мертвецы в первую очередь чувствуют энергию ян, а уже потом обращают внимание на какие-то там звуки или силуэты. А этой энергии у Лань Чжаня было много, очень много. Настолько, что его руку хотелось прижать к груди и не отпускать: пусть греет.

Жар чужой ци отвлекал, и Вэй Усянь прикрыл глаза, прослеживая меридианы лишь на ощупь. Помогло мало. Да, перед внутренним взором уверенно вырисовывалась схема движения энергии, но пальцы-то чувствовали и шелковистую кожу, и уплотнения от меча на ладони, и мелкие шрамики близ ногтей. Да и тепло это проклятое… Вэй Усянь вздохнул и легонько погладил чужую кисть у самого запястья. Нельзя быть таким горячим, Лань Чжань. На тебя же все темные существа станут слетаться, как мотыльки на свет. Опасно.

— Лань Чжань, — он несильно потряс рукой. — Эй, Лань Чжань, ты что, заснул?

Тот и вправду сидел до странности неподвижно, опустив ресницы. На голос он еле заметно вздрогнул плечами и повернул голову.

— Почему у тебя столько шрамов на подушечках пальцев? — Вэй Усянь коснулся мелких следов на коже. — У меня-то такие понятно откуда, я часто кровью пишу, а ты? Лань Чжань, неужели ты балуешься на досуге темным заклинательством, а мне не говоришь?

— Гуцинь, — произнес Лань Чжань после недолгого промедления.

— О, — Вэй Усянь снова прошелся кончиком пальца по тонким линиям. — Опасные же у вас, Ланей, инструменты. Моя флейта куда милосерднее!

Лань Чжань промолчал. Вэй Усянь обвел небольшую отметину от кисти для письма, затем дотронулся до длинной полосы у самых костяшек.

— А тут… струна соскочила, да?

— Лопнула. На войне.

— Из чего вы их делаете, что даже у заклинателя твоей силы шрамы годами не сходят? — пробормотал Вэй Усянь. — Не отвечай, я так, сам с собой говорю.

Если все время о чем-нибудь болтать, можно поменьше думать о тепле, что живет под кожей у Лань Чжаня. Он ведь вовсе не бездумная тварь, чтобы терять голову от обычного источника энергии ян — хорошо, хорошо, не обычного, а очень мощного. Что с того, что вместо золотого ядра у него в груди давно прижился клубок луаньцзанской тьмы? Это ничего не значит. Даже лютые мертвецы могут себя сдерживать, Вэнь Нин тому доказательство — а уж зловещему Старейшине Илина и вовсе стыдно застывать от жара чужой ци, будто ходячему, к которому внезапно полез обниматься какой-то бесшабашный самоубийца.

Хорошо, что форменные одежды Гусу так густо пронизаны зачарованной вышивкой. Случись ему ощущать ту же теплую пульсацию все время, когда он сидел, опираясь на Лань Чжаня, — точно бы хоть в одном иероглифе, да ошибся.

— Понимаешь, это будет талисман-ловушка, — опять заговорил он, водя пальцами по неподвижной ладони. — На основе обычного атакующего. Только тот посылает ци наружу, на врага, а мой отправит ее обратно по меридианам заклинателя, да еще и поток перекрутит. Ну да ты же знаешь, я с войны люблю талисманы наизнанку выворачивать.

— Зачем?

— Как зачем? — удивился Вэй Усянь. — Подкинь таких с пару сотен в закрома вражеского клана — и смотри, как его члены сами себя калечат в бою. Обычные-то адепты чаще всего из арсеналов талисманы берут, там мощнее. А лишних черт здесь от силы пара. В спешке легко не заметить.

— Война закончилась, — помолчав, произнес Лань Чжань.

— Я помню, — хмыкнул Вэй Усянь. — Но согласись, идея хороша!

Он беззаботно улыбнулся и погладил Лань Чжаня между пальцами, там, где кожа еще мягче и не испещрена отметинами от струн. Все-таки интересно, из чего они их вяжут? Вэй Усянь точно помнил, что на шестой месяц Низвержения Солнца какой-то слишком ловкий Вэнь задел вот эту руку мечом, резанул чуть выше запястья. Удар прошел до самых костей, Лань Чжань долго не мог играть — а гляди ж ты, сейчас и следа не осталось, а белые полоски на кончиках пальцев до сих пор видны…

Стоило переходить к талисману, он давно прикинул, на какие меридианы должен действовать атакующий контур — но не хотелось. В конце концов, если бы Лань Чжаню было неприятно, он бы уже это прекратил, разве нет?

Кивнув про себя, Вэй Усянь слегка сдвинул белый рукав и провел пальцами по запястью, там, где ци вместе с кровью билась под самой кожей. Огладил косточку сбоку.

— Красивые у тебя все-таки руки, Лань Чжань.

— А ты бесстыдник, — ровно ответил тот. Вэй Усянь рассмеялся и, поднеся его руку к лицу, несильно подул на вздрогнувшую ладонь.

— Можно подумать, ты этого еще с Облачных Глубин не запомнил.

Бесстыдник, бесстыдник. Что бы ты понимал в красоте, Лань Чжань. И в потребностях существ, у которых вместо привычных для заклинателей инь и ян течет по меридианам темная энергия. Но последнего тебе понимать и не надо, ведь в Гусу следуют только праведному пути. И так неясно, отчего ты вообще раз за разом приходишь на Луаньцзан в гости к тому, кого твой клан наверняка считает искажением естественной природы вещей.

Покачав головой, Вэй Усянь прижал чуть напрягшуюся кисть к щеке. Что ж не отталкиваешь-то, Лань Чжань? Тебе ведь не нравятся чужие прикосновения.

— Вэй Ин.

— Ты прав, пора уже заняться талисманом, — от души кивнул Вэй Усянь. — Сейчас, позову на всякий случай Вэнь Цин, а то новые у меня взрывались пару раз, и она сильно ругалась, когда лечила…

Он в самом деле просто повернулся, чтобы встать и подойти к выходу из пещеры. И головой повел так, что лежащая на щеке ладонь ненароком соскользнула на губы, тоже нечаянно. Но ци под кожей Лань Чжаня от этого до того полыхнула, до того обожгла янским жаром, что удержаться было совершенно невозможно — и подрагивающий палец Вэй Усянь чуть прихватил зубами уже нарочно. Правда, и отпустил почти сразу.

— Прости, — вздохнул он и разжал руку. — Я и правда тот еще бесстыдник.

Лань Чжань сидел все столь же ровно, держал спину прямо, как на приеме.

— Больше не могу, — произнес он очень спокойно.

Встревожиться или испугаться Вэй Усянь не успел. Только что они просто замерли рядом — а в следующий миг Лань Чжань уже притиснул его к себе, грудь к груди, щека к щеке. И обнял обеими руками, сжал так, что даже дышать стало трудновато. А потом запустил пальцы в волосы, под старую красную ленту, приподнял его голову и начал целовать.

Нахлынувшую было оторопь вышибло из сознания новым ощущением. Теплом. Оно вспыхивало там, где Лань Чжань касался его губ своими, где раздвигал их языком и проникал глубже, где выдыхал судорожно, как от боли. От этого тепла, от чужой кожи рядом со своей Вэй Усянь плавился, словно слиток зачарованной стали в кузне. Стоял бы, а не сидел — точно сполз бы на пол, обмякший от блаженства.

Совсем как тогда, на горе Байфэн.

Воспоминание пробилось через тягучий дурман неожиданно. Он вообще не предполагал, что способен о чем-то думать. Наверное, он дернулся от внезапных мыслей, иначе почему Лань Чжань замер и медленно-медленно начал разжимать руки?

— Прости. Я не сдержался.

— Эй, эй, постой-ка, — Вэй Усянь схватил его за ворот и торопливо пододвинулся ближе. — Поцелуй меня еще раз!

Ладони на его спине вздрогнули, едва ощутимо через несколько слоев ткани.

— Ты…

— Нет, ну если тебе неприятно — не надо, — начал Вэй Усянь и охнул, когда его снова стиснули в объятиях.

Не почудилось. Вот сейчас он мог без сомнения сказать, что не почудилось. Точно такие же губы, жадные, влажно-горячие, были у девушки, целовавшей его во время большой охоты. Точно так же она ласкала его язык своим, и сердце у нее стучало так же суматошно, как сейчас у Лань Чжаня.

Когда ладонь на его затылке, не дающая отстраниться, постепенно ослабла, Вэй Усянь торопливо выпалил:

— Лань Чжань! Это ты меня на горе Байфэн поймал и поцеловал?

Глаза у того были шалые, потемневшие из-за расширенных зрачков. Вэй Усянь смотрел на них зачарованно — кто бы знал, что Лань Чжаня можно увидеть и таким! — и с трудом удерживался, чтобы не провести пальцем по приоткрытым губам.

— Я, — тихо-тихо проговорил Лань Чжань.

Замерев на миг — что, правда? — Вэй Усянь возмущенно затараторил:

— Тогда скажи, какого гуля озерного не снял с меня ленту? Я же тебя найти хотел! Я же все кусты перерыл в поисках этой прекрасной незнакомки! А там был только ты, и ты даже не подумал признаться, жестокий, жестокий Лань!

Похоже, ему удалось невольно отомстить за собственное ошеломление: Лань Чжань смотрел ошарашенно и как-то беспомощно.

— Тебе… было хорошо?

— Ох, боги и демоны, — Вэй Усяню хотелось смеяться, — конечно, хорошо. Да я, если хочешь знать, еще долго тогда валялся на этом дереве и пытался прийти в себя! Вот что ты не сказал-то, а? Охота была длинная, мы бы столько всего успели…

Он имел в виду повторить поцелуй. Лань Чжаню, судя по вмиг участившемуся дыханию, пришло в голову совсем другое.

— Эй, не надо отползать, — Вэй Усянь сгреб его за плечи, уткнулся лицом куда попало. Вышло в шею, горячую и с быстро пульсирующей жилкой; ее Вэй Усянь прихватил губами, лизнул, чувствуя, как вздрогнул всем телом Лань Чжань. — То есть, если я тебе не нравлюсь, отползай, конечно, но…

— Нет.

— А? — Вэй Усянь поднял голову.

— Не нравишься, — Лань Чжань говорил медленно, будто через силу. — Это… другое. Больше.

От первых слов Вэй Усяню захотелось сникнуть и вернуться к талисману, от последних — придушить кое-кого его же лентой.

— Ты жестокий, — заявил он. — Сначала молчишь месяцами, а потом решаешь наконец сказать — но как!

— Я не молчал.

Вот это заставило Вэй Усяня задуматься уже всерьез.

— Подожди, но ты же всегда утверждал, что мы даже не приятели… не приятели… — он замолчал и беспомощно уставился на Лань Чжаня. — Слушай, да такую загадку и бессмертный мудрец не разгадает!

Лань Чжань отвел взгляд, и Вэй Усянь решительно сцапал его за свисающие поверх ленты пряди, потянул так, чтобы смотрел в глаза.

— Вот не отворачивайся! Ты уже не сдержался, помнишь? Поздно теперь!

— Если тебе не по душе…

Договорить ему Вэй Усянь не дал: сам прижался губами, стукнулся неловко носом о точеную скулу. Не по душе! Да разве это тепло может быть не по душе, а? И когда на тебя так смотрят, ненасытно, страстно, и когда под своими прикосновениями трескается непробиваемое самообладание? Он столько лет силился узнать, что у Лань Чжаня за его совершенной нефритовой маской — а надо было просто обнять?

Чужое дыхание обжигало то губы, то щеку, а вот под руками только шершавилась защитными вышивками белая ткань, прохладная и прочная. Мешала. Преграждала дорогу теплу, не давала ощутить, как взвихряется ци в чужом теле. Вэй Усянь отстранился ненадолго и вцепился Лань Чжаню в отворот верхнего ханьфу.

— Сними.

— Вэй Ин, — взгляд у того плыл, как после сильного удара по голове.

— Убери эту тряпку, — Вэй Усянь еще раз дернул за высоко запахнутый ворот. — Мешает. Сними или хоть расстегни… ох!

Вместо того, чтобы просто скинуть одежды, Лань Чжань повалил его на неровный пол. Навис сверху, торопливо распахивая истрепанное серое ханьфу, распутывая шнур на поясе. Вэй Усянь негодующе фыркнул и сам потянулся к белому облачению. Дернул за завязки, разметал шитую облаками ткань и прижал Лань Чжаня к себе так, чтобы кожей к коже.

Тепло-тепло-тепло…

Кажется, он обмяк слишком уж блаженно, иначе с чего Лань Чжань посмотрел с такой тревогой?

— Мне просто хорошо! — поспешил объяснить Вэй Усянь. Погладил по волосам, успокаивая. Поморщился, когда ладонь соскользнула на сползшее ханьфу. Защитная вышивка едва-едва покалывала пальцы, отталкивала опасное, но почему-то до сих пор не кинувшееся терзать хозяина темное создание. — Лань Чжань, сними, я хочу тебя чувствовать, а не эту тряпку!

Помогло. Белые одежды отправились куда-то к стене, а под руками наконец тоже оказалось горячее, живое, дышащее энергией ян. Вэй Усянь водил ладонями по спине, находил то тут, то там короткие отметины — не только от струн у Лань Чжаня следы на теле, вот это точно оставила стрела — и опомнился, когда с него уже стянули штаны.

— А ты умеешь? — выдохнул он в приоткрытые губы. Сам Вэй Усянь видел и такие весенние картинки, но никогда не присматривался. Что уж говорить о Лань Чжане! Тот наверняка ни разу и не заглядывался на подобные рисунки, ну, кроме того случая в библиотеке…

— Читал, — уверенно кивнул Лань Чжань.

Вот сейчас было неожиданно. Вэй Усянь хихикнул и прижался лицом к его плечу. Лань Чжань, читающий книги о весенних играх — да еще и с серьезным и сосредоточенным видом читающий! — никак не шел из головы. Ну и отлично, может, он лучше знает, что и как делать, а то сам Вэй Усянь помнил только что-то смутное и почему-то в зарослях бамбука.

Руки Лань Чжаня скользили по груди, по бедрам. Казалось, на коже остается за ними след из медленно тающего жара. Губы то и дело приникали к шее, к скулам, один раз мазнули по виску. Вэй Усянь выгибался навстречу этим ласкам, обнимал за плечи и поясницу, раздвигал колени — и потом не сдержал недоуменного вздоха, почувствовав, как проникают внутрь чужие пальцы.

— Так нужно, — сдавленно пояснил Лань Чжань. Лицо его оставалось привычно бледным, но кончики ушей заметно порозовели. — Иначе потом будет больно. Ты… ты же любишь непристойные рисунки. Разве не видел?

— Слушай, я рассматриваю весенние картинки для удовольствия, а не заучиваю их наизусть, — возмутился Вэй Усянь. — И да, в последний раз я делал это давно, так что нечего удивляться!

Впрочем, неприятными ощущения не были, отнюдь. Лань Чжань как-то шевелил пальцами у него внутри, раздвигал их в стороны, то вытаскивал, то вводил обратно, и от этого дыхание невольно сбивалось. Хотелось притянуть его к себе, плотнее, чтобы не нависал сверху, а лежал на груди, чтобы стук сердца слышать кожей.

Когда Лань Чжань убрал руку, Вэй Усянь недовольно дернулся.

— Куда?

— Я сейчас, — Лань Чжань облизнул губы и осторожно развел ему ноги шире. Вэй Усянь охнул, чувствуя, как чужой член прижимается к его собственному.

— Вот так хорошо.

Приятно, это действительно было очень приятно. Он хотел опустить руку, погладить Лань Чжаня самому — наверняка тому понравится! — но не успел. Лань Чжань как-то двинул бедрами и вошел, заставив Вэй Усяня со стоном прогнуться в пояснице.

— Больно? — во взгляде Лань Чжаня проступила тревога, и Вэй Усянь торопливо замотал головой.

— Нет, нет. Разве что немного, продолжай!

Похоже, Лань Чжань не поверил, иначе с чего бы решил отстраниться? Вэй Усянь не дал, обхватил за бедра, притягивая ближе. Коротко выдохнул, запрокинув голову.

— Тебе больно, — теперь Лань Чжань уже не спрашивал.

— Непривычно, — отрезал Вэй Усянь. — Обними.

Боги и демоны, да о чем он вообще? Больно — это если спиной с размаху на луаньцзанские камни, если ядро вырезать или стрелу с зазубренным наконечником из живота доставать. А вот так — не больно. Так хорошо. Чужое тепло внутри. Живое. Греет. Слишком он все же темная тварь, не навредить бы Лань Чжаню, не выпить его досуха, как хули-цзин…

Втиснуть, вжать себя глубже Лань Чжань не позволял, входил медленно и осторожно. На четвертом движении Вэй Усянь обнял его коленями, он видел такое в одной книжке с картинками. Не ошибся: с чего бы еще тот толкнулся наконец на всю длину?

— Мне хорошо, — настойчиво произнес Вэй Усянь, не дожидаясь обеспокоенного вопроса. — Но мало!

Показалось, или Лань Чжань и в самом деле слегка улыбнулся?

Обычные, праведные заклинатели должны были ощущать это как-то иначе. Например, с привкусом той боли, что волновала Лань Чжаня. Вэй Усянь не знал. Зато он чувствовал, как расходится по телу чужая энергия ян, как отступает впервые за годы привычный мертвенный холод. Чувствовал, как пульсируют под ладонями меридианы, не защищенные больше вышитыми белыми одеждами. И то наслаждение, когда член Лань Чжаня в очередной раз проходился внутри, тоже чувствовал.

— Вот так, — он нетерпеливо вскинул бедра. — Еще раз так сделай.

То ли в голос пробилось нескрываемое удовольствие, то ли во взгляд, но Лань Чжань поверил наконец, что не причиняет боли. Подхватил под колено, вошел резче, и Вэй Усянь застонал, вцепившись пальцами ему в волосы чуть ниже ленты. Да, да. Ты все правильно делаешь, Лань Чжань.

Он не сказал бы уверенно, сколько это длилось. Просто становилось постепенно все теплее и теплее, просто внутри билось удовольствие, порой заставляющее вскрикивать и крепче сжимать Лань Чжаня коленями. Потом что-то вспыхнуло внутри, и Вэй Усянь обмяк, прикрыв глаза и силясь восстановить дыхание.

— Лань Чжань, ты и правда жестокий человек, — произнес он наконец, облизнув губы. Тот вздрогнул, приподнялся, с тревогой заглядывая в лицо. — Мог бы меня еще на горе Байфэн уронить в кусты и сделать все, что хотел!

— Так не должно поступать, — еле слышно ответил Лань Чжань. — Нужно сначала сказать, что чувствуешь.

— В любом случае, ты уже сказал, — фыркнул Вэй Усянь и провел рукой по его спине. — Хотя вот честно, не спроси я тебя напрямую, наверняка ждал бы еще пару лет.

Он неторопливо вывернулся из-под Лань Чжаня — тяжело! — и устроился так, чтобы лежать рядом и обнимать его.

— Я не знал как. Тебе всё, словно шутка. Боялся, что не поймешь.

— Если ты говоришь «мы не приятели», подразумевая «я хочу завалить тебя на ближайшую кровать», тут нелегко разобраться! — хмыкнул Вэй Усянь. Прижался губами к шее, ловя отголоски постепенно успокаивающегося пульса. — Лань Чжань, а останься до вечера. Ночью-то я отправлюсь уже, но хоть до заката погости.

Лань Чжань нахмурился.

— Отправишься? Ночью?

Поняв, о чем он, Вэй Усянь расхохотался.

— Нет, нет, это не страшный ритуал из темного искусства. Меня в Ланьлин пригласили, на день рождения племянника. А ночью — чтобы в городе не болтали почем зря.

— До Ланьлина день лету. Праздник через полторы недели.

Про себя Вэй Усянь вздохнул. Блаженное настроение потихоньку таяло. А ведь так хорошо было.

— Я… давно не путешествовал на мече. Потрачу много сил на такой перелет, а вдруг приглашение поддельное, и меня будут ждать совсем не друзья? Письмо-то отправил павлинчик, не шицзе… Лучше пойду пешком. Медленнее, конечно, зато ци сберегу и отбиться сумею легко. Да и прогуляюсь заодно. А то сижу у себя на Луаньцзан, уже и забыл, когда последний раз в город выбирался.

Взгляд у Лань Чжаня оставался встревоженным.

— Хорошо. Полетим вдвоем. На Бичэне.

Против воли Вэй Усянь расплылся в улыбке. Интересно, это Лань Чжань за него переживает или… или просто хочет за ту неделю с лишним, которую они выиграют таким решением, еще не раз повторить все, что сделал с ним только что?

Последняя идея была определенно неплоха!

— Собираешься снова разложить меня прямо возле стола для записей? — вкрадчиво произнес он, с восторгом отмечая, как задержал дыхание от этих слов Лань Чжань. — А вот мне такая мысль что-то не по душе…

Выждав несколько мгновений — а вот пусть поймет, что заставил почувствовать своим «не нравишься»! — Вэй Усянь закончил:

— Здесь, между прочим, есть постель. И она гораздо мягче каменного пола!

Судя по тому, как сжались руки на его плечах, такое будущее Лань Чжаню пришлось по вкусу.

@темы: Магистр, тварьчество наше, ФБ и ЗФБ